Продолжают ли звучать в литературе колокола Чернобыля?
Экологические проблемы. Изящная словесность. Эти два словосочетания, два понятия не случайно стоят рядом. Во всем мире литераторы раньше ученых начали бить тревогу: в отношениях человека с природой не все гармонично, не все нормально, более того, плохого больше, чем хорошего, поэтому если человек радикально не изменит стиль своих взаимоотношений с окружающей средой, то рано или поздно грядет грандиозная катастрофа!
Если в XVIII и ХІХ ст. немало литераторов, кроме певцов прекрасной сельской жизни и «золотого века» прошлого, были оптимистами и описывали мощный прогресс человечества, возлагая на него все надежды, то уже в начале ХХ века настроения стали несколько иными. Показательным в этом плане является творчество Жюля Верна, который начинал свою деятельность как литератор технократ, как певец инженерного и научного прогресса, который, мол, сможет дать решение всех насущных проблем, а закончил тревожными антиутопиями наподобие «Экспедиции Барсака», где изображена крайняя неоднозначность прогресса на основании антигуманной рациональности и где природа опустошает земли, на которых расцвел аморальный ум. А о Герберте Уэллсе, создателе первых позитивных экоутопий, и говорить не приходится...
Украинская литература шла в русле мировых тенденций, разве что с некоторыми различиями, вызванными прежде всего ее колониальным (а вместе и антиколониальным) характером. Отсюда и страх разрушения не просто природной среды, а того, что позволяет сохраниться крестьянскому, сельскому образу жизни, с которым немало писателей отождествляли (а некоторые отождествляют и по сей день) украинское национальное бытие. Отсюда и противопоставление такого бытия априорно чужому и враждебному искренне украинскому человеку городу с его бешеным и неусыпным ритмом и машинным производством (в этом плане «Повія» Панаса Мирного знаменательна беспощадным развенчиванием «враждебного города» и описанием авторского видения абрисов природно-соизмеримой цивилизации). В конце концов, именно отсюда - если заглянуть в настоящее - и попытка возразить тем или иным способом современную эпоху глобализации как нечто «навязанное извне» человечеству и природе какими-то враждебными силами.
Однако украинская литература знает и смелые попытки не отгораживаться от проблем взаимоотношений в системе «человек - окружающая среда", не противопоставлять техническому прогрессу «непорочное» сельское бытие, а, наоборот, осмысливать человеческий прогресс во всех его проявлениях. В самом начале ХХ века Леся Украинка в драме-феерии «Лісова пісня» сделала предметом своих размышлений, помимо прочего, глубинные проблемы природосоизмеримости человеческого существования. В целом, по оценкам современных исследователей, экологическая философия Леси Украинки опередила свое время на десятилетия, если не века...
Владимир Винниченко, Майк Йохансен, Юрий Смолич, Павел Тычина, Богдан-Игорь Антоныч, Евгений Маланюк - вот далеко не полный список тех, кто в 1920 и 1930 годы стремился постичь те или иные стороны отношений вооруженного техникой человека нового времени с природой в той или иной форме. Здесь есть очень широкий диапазон жанров и тем - от высокопоэтического «Зеленого Євангелія» Антонича до приключенческо-антиутопического цикла Смолича «Прекрасні катастрофи». На время эта проблематика отходит на второй план - надвинулась жестко тоталитарная эпоха и Вторая мировая война - но с 1960-х она снова звучит в украинской литературе, снова очень по-разному. Здесь и оптимистическое воспевание «мирного атома», который, мол, поможет преобразовать мир на гуманистических началах, Иваном Драчем, и мистически-фантастические, тревожные и драматические экзерсисы Олеся Бердника, и технократические (но все же с нравственным компонентом) утопии Владимира Савченко и гармоничная цивилизация будущего Леонида Панасенко, и «двойная цивилизация» людей и биокиберов Александра Тесленко, в которой Земля превращена в заповедник, и трагические пророчества Галины Пагутяк. Ну а дальше, как когда-то говорили, жизнь опередила литературу по масштабности трагедии. Дальше был Чернобыль - и постчернобыльское бытие.
И что, пожалуй, парадоксально: с момента Чернобыля украинская изящная словесность, за немногочисленными исключениями (прежде всего следует назвать антиутопическую трилогию Юрия Щербака), избегает экологической проблематики или отодвигает ее даже не на второй, а на тридесятый план художественных текстов. То ли другие темы кажутся важнее, исходя из политической и культурной сумятицы последних лет, то ли нет должного спроса на книжном рынке, то ли отсутствуют надлежащие методы, - не знаю. Но факт остается фактом, не так ли?
