Разговор ни о чем у камина, которого нет
Написала и всполошилась — как это нет, ведь уже лет 15 домашнюю инсталляцию называю камином, правда, понимая, что человек упорно не желающий выскакивать из своих иллюзий, на определенном отрезке жизни, может выглядеть, в лучшем случае, наивным. Об остальных определениях догадываюсь, но сразу от них отмахиваюсь, ну и что — все шалости укладываются ведь в личный бюджет. Когда мы решили болтать ни о чем то — не обозначили ни о тарифах, ни о земле, не о кризисе профессионализма (лишь бы не воровали как предыдущая уходящая натура), но этого-то маловато, ни о всяких политических хороводах, часто перерастающих в рукопашное танго, румбу, фокстрот или еще что чего не знаю. «Хороших мужиков в том числе, и в политику, нужно отбирать еще щенками», — услышала окончание фразы, возвратясь с кофейными прелестями из кухни. «Повтори, — попросила гостью, — не хочу терять нить разговора». Мои подружки были непротив, ведь вечер у камина только начинался. Мой камин — это по сути, черная матовая бывшая прямоугольная тумбочка-фитляр, из которой я вынула все внутренние полки, образовав гнездо и встроила в него чудную, абсолютно эксклюзивную лампу — фонарь из особого толстого красного стекла. Фонарь этот — творение талантливых шестидесятников, сделанный в свое время по индивидуальному заказу. Что говорить, такой и сам по себе камин, но зажжённый в гнезде, окруженный всякими мелочами: черноморскими камушками с собранными в Ялте лет десять тому керамическими кувшинчиками, размером в три ноготка, купленными на Андреевском спуске, маленькими подсвечниками, привезенными отовсюду, серебристым силуэтом на черном металле с Андреевской церкви только усиливает уют. В тот вечер собрались давние подружки-болтушки даже в чем-то простушки от своей излишней доверчивости, а она в основном сейчас наказуема, но об этом даже не вспомнили — зачем портить общение. Мои гости, только вернулись с предаукционного показа предложений на одном ноябрьском аукционе и потому, забыв о том, что сегодня это все, вроде впрямую не для них, но зная прекрасно искусство послевоенное и современное, у одной даже была своя галерея, вовсю поражались мол, ну что даст этот аукцион, ведь в основном только предложения. То, что в 80-е годы скупалось за упитанные дензнаки, сейчас, конечно, можно выставить с неплохой ценой, но, скорее всего, не купят, все хотят подешевле, хоть считают, что сегодня и стоит покупать. В зале — картины Яблонского, Глущенко, Марчука.... У организаторов нет уверенности, что — смогут продать — невероятно низкий покупательный рынок — кто уехал, кто обеднел, кто все понял.
«Что понял?». Хором спросили мы. «Да, картина стоит ровно столько, сколько может дать понимающий покупатель в этот момент, — категорично произнесла она свое весьма спорное утверждение в ответ. — Пришла к выводу, — продолжала, что любой авангард скрывает одну свою слабость — при удобном случае, он может превратиться в классику, в своей старости, конечно». Как мы, засмеялись дружно кофейные собеседники, причем, без всякого уныния. «Ведь правильная жизнь, — напомнила она, а мы дружно договорили, зная наизусть ее фразу — это когда получаешь удовольствие от того, что умеешь и что имеешь. Понятно, что ностальгическое паломничество во всякие сожаления у нас не приживаются, а любая побасенка в правильной как для очередного денежного мешка аранжировка, и нас быстро раскладывается, как бы на молекулы, и истина становится обнаженной. «Правда, перед хамством, я пасую, — призналась нам другая гостья. — Как-то зашла в салон, достаточно богатый, получив на свой день рождения в подарок сертификат на день ухода, по сути, времени для себя. Начала с педикюра, но в связи с частичным ремонтом, в зале оказалось одновременно два мастера и два кресла для клиентов. Рядом присела некая особа, обладательница олигархических замашек, уверена, где-то подсмотренных и плохо скопированных. На два часа она пользуясь жаргоном этой парикмахерской стала «педиком». Уточню, что есть еще «масик» — массаж», «маник» — маникюр, «космички» -косметологические услуги. Обратила внимание, что сидела она с совершенно остервенелым лицом и тщательно пыталась вдохнуть в себя (это слово не люблю) позитив. Еще подумала механически — у нее, похоже, улыбчивая депрессия. Где необходимо — замаскированная приклеенной улыбкой, а когда можно не притворяться — то вот так удручающая негативная петля от выгорания, от гонки, желания догнать и перегнать. Наигранность присутствовала в таком объёме, что все у нее получалось интригующе плохо, да и хозяйская мобилка вела себя столь же издергано. Когда раздался очередной звонок, она командным голосом крикнула нам — тише, замолчите все. Даже если бы случайно употребила слово «пожалуйста», оно было все равно неуместно из-за хамского тона, но и это ей в голову не пришло. Все время кого-то поучала по телефону, смешно упиваясь знанием темы, имперская снисходительность до нелепости, клонированные рекомендации, блоки-заготовки из затертых советов вынуждены были слушать все — ноги то в воде, мастер работает, не уйдешь. Конечно, и персонал и клиент сделали ей замечание, но, сами понимаете, ее внутренняя загнанность, видимо, плохой сон, возможно, вечная зависть к более успешным, притупила и реакцию на чужое мнение. Правда, в одном пани в тренде — депресуха на лице, тут ни «маник», ни «педик», ни «масик» ей не помогут — концентрация озлобленности больна плотная. Честно говоря, я не отдохнула в салоне, а устала, правда, потом массаж вернул к жизни. Конечно, не стоит эта особа такого подробного анализа, мелковата больно, но меня удивила парикмахерская статистика — 10 процентов всех посетителей ведут себя хамским образом».
Кофе был выпит, заварной крем съеден и мы вспомнили, что планировали украсить мой французский балкончик, шириной один шаг. Душки мои слегка ворчали: что ты придумала, украшать балкон к Новому году, до которого еще полтора месяца, а ноябрь ведет себя так нахально, и солнце сбивает всякое новогодние ожидание. Ну, только не у меня, — твердо ответила им, и мы приступили. Зеленая гирлянда оживила изящную решеточку, а вдоль нее мы еще привесили большую витражную бабочку. Ее яркость понравится уверена, солнцу и они станут играть в солнечные зайчики, да и уберет даже у тех, кто взглянет хоть и согласна немного раньше, чем положено, мимоходом настроение цвета перезимовавшего картофеля, если и было. Теперь и просыпаю и засыпаю, видя через стекло в пол ту новогоднюю бабочку (прости серебристая крыса) и улыбаюсь чему-то, сама не знаю чему.
И еще непременно зажгу сухую можжевеловую веточку, привезенную, как всегда с дачи. Говорят, что гектар можжевелового леса может оздоровить воздух большого города.
Как нам всем не хватает того гектара, но себе обязательно подарю вечный аромат, у камина которого нет.
Hand made.
