Ты забыл сказать: «Извините»
Снова нахамили в приемной ЖЕКа. Пришлось три часа ждать, чтобы попасть к участковому врачу. Наговорила гадостей кондуктор в маршрутке ... Это не недостатки инфраструктур и не совковое изо всех сил взлелеянная халатность. Все эти акции имеют цель -- контролировать вашу жизнь и вашу личность. Подгонять вас под систему.
Умники называют эти малоприятные процедуры работой репрессивных сообществ. Вас явно наказывают. И вы бы уже и согласились признать вину и извиниться. Вот только не понимаете, в чем же вам раскаиваться. А все просто: вы виноваты, потому что вы существуете в социуме. С вот таким вот цветом кожи, такой профессией, полом, возрастом, разрезом глаз, местом рождения, ростом, сексуальными и пищевыми предпочтениями, диапазоном годовой зарплаты, на родным языком, состоянием здоровья ... Да все, что угодно! Процитирую польского классика: «Если нет виновных, должны быть хотя бы наказанные».
Учителям запрещено бить ребенка. Но вызвать его и его родителей перед классом и рассказывать с большей или меньшей тактичностью, что ваш ребенок -- дебил, потому что он не соответствует чьим-то ожиданиям, можно. Более того, это одобренная часть воспитательного процесса.
Палата в гинекологическом отделении БСМП. Три кровати. На одной лежит беременная «на сохранении». На втором -- женщина с подозрением на рак яичников. Третье -- пустое: на нем пару часов «отходят» пациентки после аборта. Медперсоналу уже не нужно использовать хрестоматийные нравственные нагайки типа «грязная шлюха». Что это недопустимо, они уже усвоили. Но им достаточно поставить третью кровать для после-аборта в общей палате. Все остальное для наказания «шлюхи» сделают однопалатницы, которых тревожит (буквально) свое. Как будет реагировать на аборт другой та, которой грозит потеря ребенка? Как воспримет аборт та, у которой после лечения своих детей уже не будет? Ясно же.
Привычные практики повседневной жизни. Теперь заостряю до крайности.
В Южной Африке после апартеида была такая социально-психологически юридическая практика. Тому, кто публично исповедовался в своих преступлениях -- какими бы кровавыми и ужасными они ни были, -- их «списывали». Особенно, если это раскаяние происходило в присутствии жертв, которые к счастью выжили. Извинился -- получил помилование. Преступление против человечества и извинения перед человечеством -- как-то очень неравнозначно это выглядит, нет? Почему те извинялись? Почему те прощали?
Потому что участие в репрессивных обществах -- дело добровольное.
Вспомнила хорошую цитату из плохого кино. В американском мюзикле «Это армия» сержант спрашивает новобранца, с какой стати тот оказался в армии. Юноша перечисляет причины: «Во-первых, я хочу помочь. Во-вторых, я -- патриот. В-третьих, меня заставили». Мне нравится эта продуктивная триада.
«Я хочу помочь». Переводим: власть как таковая не ущемляет, не высвобождает, не опровергает. Нет у нее на то власти. Она может давать определенные рекомендации -- вырабатывать наши социальные привычки. Я уже почти убедилась, что в словарную статью «человек» следует ввести: «Базовый недиференциальный признак человека -- лень». Мы не делаем того, чего делать не хотим. Но как же чертовски она в этих рекомендациях убедительна!
«Я -- патриот». Переводим: вот эти систематические притеснения, которым мы подвергаемся добровольно и в которых перед собой не отчитываемся, поскольку не видим в них обычно проявлений власти. Они происходят не из убеждений преимущественно, а из конкретных, результативных повседневных практик. Вряд вы думаете, что кассирша в банке специально смотрит на вас исподлобья, потому что она предвзято относится к вашему цвету кожи или возрасту, скажем. Вы же знаете: она не умеет улыбаться на работе. Она серьезная женщина. Ведь деньги -- это всегда ответственное и суровое дело. Да? Вот вам и неочевидная корреляция: «практическая» улыбка кассирши -- и «идеологическое» движение финансовых потоков, на которых держится любая система.
«Меня заставили». Переводим: власть -- это не «мозг» вроде политики или экономики, который понукает к действию «тело» граждан. Власть -- развитая система «сосудов» и «нервов». Итак, побуждения к действию могут поступать отовсюду. Чего левая нога захотела -- это не такая уж и простая шутка. Точнее: совсем не шутка. Вот разве не бывало у вас моментов, когда бабушки у подъезда казались в разы страшнее участкового милиционера? И кто в здравом уме будет оскорблять уборщицу в (любом) министерстве?
Наша повседневная деятельность -- до мелочей -- руководствуется определенными механизмами «перераспределения» власти. Среди них -- и карательные и ограничительные механизмы. Кстати, один из репрессивных инструментов такого рода -- это культура. Благодаря тому, что мы такие «культурные», мы не опускаемся до уровня животных, например: не удовлетворяем свои потребности в пище или в сексе, или в безопасности за счет таких же потребностей другого. То есть: либо культурные либо удовлетворенные.
Невесело? Ну, извините.
Перенесли в банке в список «некредитоспособные». Отправить на работу справку, что обращалась к услугам психиатра. Заставить для визового пакета подать ксерокопии семнадцати пустых страниц заграничного паспорта. Отстояла очередь, чтобы получить билет с номером в следующей очереди ... Нормально все, хотя и кажется слегка абсурдным. Там твое место: невыездной приживалки с психическими проблемами под номером сто семь; теперь ты его знаешь.
