Убить дракона: свидетельства горожан Свободного города
На днях прозвучала новость, вне профессионального сообщества малозаметная. В длинный список профессионально-влиятельной премии имени Рышарда Капущинского (вручается лучшему художественному репортажу) вошла книга «Убить дракона» Катаржины Квятковской-Москалевич. И кто бы нам здесь Гекуба, и кто бы мы там Гекубе? Но это же важно. Потому что полное название книги Квятковской звучит так: «Убить дракона. Украинские революции». И это сборник очерков и репортажей (от инаугурации Ющенко до начала войны) от польской журналистки, которая работала в те времена в Украине. Говорят, это «политический триллер без политиков».
Этой весной «Дракон» Квятковской, обещали, появится и на украинском языке - в переводе Андрея Бондаря и при содействии УКУ. В декабре состоялась препрезентация будущей книги во Львове. Автор едва ли не каждом публичном выступлении так или иначе делала акцент: «Когда я начала писать книгу об украинских революциях, я пыталась отстраниться от того, что я полька, ведь люди мне рассказывали свои истории не так, как бы они рассказывали их украинским журналистам. Я не хотела понимать Украину с польской точки зрения». Но именно вокруг тех активностей прозвучало: мы получили текст с мнением незаангажированного наблюдателя о событиях, которые сами еще отстраненно не рефлексируем. (Разве что в поэзии, добавлю, но какое здесь отстранение может быть?). Нам наконец расскажут что-то важное о нас.
Есть в том определенная оптимистичная логика. Я поверю, что на Востоке сейчас воюет наш Ремарк, когда буду убеждена - на Майдане(ах) стоял наш Джон Рид. Хоть не десять бурных дней это заняло, а десять лет... Оптимистично для литературы, не для истории.
Книга Квятковской - рассказ, без экзальтаций и эсхатологических экстазов. Некая пятиэтажная Украина (и дословно, в частности: наши ободранные «хрущевки» до сих пор поражают воображение иностранцев) - скупо прописана. Разве что увлекается Квятковская иногда двузначными аллегориями. Вот ее герой называется Богданом Хмельницким - и начинается «Дракон» с блужданий Богдана Хмельницкого по улице маршала Жукова. Крайне вульгарно. А описывая пытки и казнь невинных людей, где-нигде скупой журнализм сбивается на житие святых. Но причины объяснять не надо - все человеческое, слишком человеческое.
Собственно, и книжка-то сама о том слишком человеческом. Около тринадцати человеческих историй - в основном из тех, кого называют «простые люди». В очень сложных обстоятельствах.
Боксер, которого арестовали по сфальсифицированным обвинениям сразу после инаугурации Ющенко. Преступление, которое мужчине инкриминировали, произошел прямо во время Оранжевого Майдана, на котором он был. Но история была в Фастове. Эти мелочи никого не интересуют: молодой человек провел за решеткой четыре с половиной года, откуда смог выйти только благодаря тому, что сам за это время успел стать профессиональным правоведом. Коренная киевлянка, у которой братья-при-власти «отжали» квартиру в престижном старом районе. Одесский бизнесмен, у которого тоже пытались «отжать» завод. Изнасилованная и убитая девушка, чьи палачи были осуждены. Изнасилованная и убитая девушка, чьи палачи избежали наказания. Семья ВИЧ-инфицированных проституток-наркоманок в ожидании Евро-2012. Модный политтехнолог, которому все равно на кого работать, потому что главным является результат - а он в качестве своей работы уверен. Интернет-тролль среднего звена, который после ночи на Майдане добросовестно выполняет свою работу по дискриминации «жидобандеровцев». Крымские «профессиональные русские». Киевские журналисты, которые еще в январе 2014-го транслируют искривленные новости, и те, которые отказываются это делать. ІТшник из Славянска. Луганский патологоанатом. Николаевская воспитательница детского дома.
Среди этих людей есть немало известных - некоторые сами рассказывают свои истории, о некоторых говорят их близкие (ясно почему): Владимир Очкивский, Ирина Крашкова, братья Найемы, Ирина Довгань, Владимир Немировский, Оксана Макар, Юрий Дяковский, Юрий Поправка и Владимир Рыбак. И эти истории тоже далеки от готовых «медийных картинок».
Начало сюжета для Квятковской - это воспоминание о нем. Она всегда «делает припуск» на аберрации памяти. К искажениям памяти свидетелей, которых ни за что не избежать даже в самой добросовестной работе репортажиста, автор «Дракона» сознательно добавляет еще один компонент: многоголосие. И вот в истории изнасилованной и убитой девушки из Николаева заговорят все: родители, воспитатели, убийцы, насильники, жертва, следователи. То же, что называют морально-этическими выводами, нам, читателям, надо делать самостоятельно. И легко, поверьте, не будет.
Самые сильные очерки книги - о расстреле Майдана в феврале и об одесском Куликовом поле в мае. Они так и построены: полифония свидетельств, предельное многоголосие. И не вздрогнуть бы внутренне, когда события 18 - 20 февраля завершает монолог «беркутовца». А одесские - свидетельство вдовы сгоревшего в Доме профсоюзов «русского».
Все эти истории идут с декабря 2004 года по август 2014-го, они все идут под лозунгом «нас обманули», они все ведутся в регистре от разочарования к бессильной ярости, которая вот-вот должна взорваться, но нет, этого не происходит. Это не #зрада. Это отчаянный перечень упущенных возможностей. Когда все глубже пропасть между государством и обществом. «Когда-то здесь было государство, а теперь - неизвестно что», - кричит одна из героинь Квятковской, и в принципе неважно «сепарка» она или «патриотка», «схиднячка» или «захиднячка» (хотя ярлыков таких в «Драконе» хватает, это тоже слишком человеческое, без него никак).
Книгу составляют непростые человеческие истории, но они, по сути, не биографии даже. Это истории именно граждан. Поэтому и звучат примерно так, как древние мифы о гневе богов - человек против силы, которой он не способен ни полностью подчиниться, ни оказывать полноправное сопротивление, так как «научились послушанию и смирению в контакте с государственными учреждениями». Все трагедии, которые «Дракон» фиксирует, являются следствием - это главное послание книги. Не наказанием даже, а вполне правомочным результатом того, как десять лет подряд каждый человек в этом государстве отказывался от обязанностей быть гражданином.
Биография отсутствующего государства через поломанные судьбы ее вполне реальных граждан. Чтобы вот-вот и возник окончательный вопрос: «Но куда бежать, если везде Украина?».
Ну нет, это не гордость постороннего наблюдателя. То тут, то там сквозь короткие фразы Квятковской прорывается ужас и паника. Боюсь, где-то такой же сценарий и такие же беды она осознает в своей стране. Тотальной расплаты за снятые с себя обязательства.
Сами можете убедиться, насколько непросто эту книгу читать.
Всегда отмечала себе о ценности прямого высказывания (чем репортажистика, в частности, и является). Живой голос приближает нас к тому, кто говорит. Тогда между нами - минимальная дистанция, иначе не услышишь. Как вдруг осознала: ухо - орган пассивный. Если, скажем, с глазом сравнивать. Мы в основном можем выбирать, что увидим, но редко можем контролировать то, что услышим. Подглядывать - акт волевой, подслушивать - невольный.
Поэтому свидетельство – все-таки штука предельно авторитарная по отношению к читателю. Она имеет свои богатейшие ресурсы навязать нам свое мнение. Еще и сделать это незаметно. Читая репортажную прозу, мы добровольно вступаем в «поля» аутентичности (Квятковская говорит правду, она надежный свидетель, нет в том сомнений). А автоматически вместо этого попадаем в «поля» истинности (Квятковский мы должны верить?). «Я и не прошу мне верить. Не понимаю людей, которые трактуют текст как истину» (это еще одна цитата из интервью мудрой авторши).
У «Дракона» в премии Капущинского есть девять соперников пока. Украинские беды читателям яростно надоели, и польским читателям тоже. Шанс на победу у книги Квятковской весьма незначительный. Чуть больше - на то, что ее внимательно прочитают. Наши «десять лет, которые потрясли мир»? - Возможно.
