Воля ваша – Польша наша (русская пословица)
Почему для украинцев спорить с Варшавой лучше, чем сейчас дружить с Москвой
Руководитель центра украинских исследований Института Европы РАН, и наш земляк Виктор Мироненко, прокомментировал в социальных сетях интервью директора института национальной памяти Украины Владимира Вятровича по польской теме. Речь шла о напряжении в отношении политических элит наших стран.
Пану Мироненко из Москвы очень понравилось высказывание коллеги из Киева, за которое он «проголосовал двумя руками» Цитирую В.Вятровича.
«Для польської ментальності притаманна віктимінсть – уявлення про себе як про жертву. Це дуже зручний образ, який дозволяє уникнути відповідальності. Цей образ почав хитатись в 1990-х роках, коли почала з’являтись інформація про участь поляків в єврейських погромах в Єдвабне. Потім виявилось, що поляки були й серед тих, хто чинили погроми після Другої світової війни. Потім зав’язалась дискусія про жорстоке вигнання німців та депортацію українців. Тому цей образ народу-жертви почав тріщати, але попит на нього лишався. Тепер політична сила «Право і справедливість» повертається до цього образу, згортаються дискусії про участь поляків у Голокості, змінюється експозиція Музею Другої світової війни в Гданську, яка переходить у віктимно-героїчну площину. В контексті цього з’являється й українська тематика. Тема польсько-українського конфлікту трактується лише як геноцид проти поляків. Вона абсолютно відкидає, той факт, що як українці вибивали поляків, так і поляки вибивали українців».
После горячего одобрения этих слов пан Виктор предложил в абзаце заменить «поляков» на «украинцев», чтобы адекватно, по его мнению, оценить и наши взаимоотношения с русскими. Ведь, действительно, за длинную историю совместного проживания русские нас выбивали и мы их тоже. Такой вот примирительный эксчендж купюр национального достоинства.
Трудно с ним согласиться из-за разницы курсов. Во-первых, не всегда получается сохранить смысл высказывания, если одно слово заменить другим. Понимаю, что из Москвы Польша и Украина выглядят очень похоже. Та и другая - утраченные территории, а значит, по имперской семантике, попадают в общий синонимический ряд. Для нас же все это nie s? jednym i tym samym. В Речь Пасполиту нас не включали окраиной, и не называли – малополяками, как братьев меньших. Пусть мы воевали, ссорились, мирились друг с другом, но прошли (они раньше, мы еще не до конца) общие трагедии польских и украинских переделов между империями. В конце-концов Тухачевского били вместе, и защищали Вторую Польскую республику, хотя та и пожертвовала УНР. Во-вторых, поляки часто делали тоже, что и русские: запрещали украинский язык, закрывали школы, выселяли украинцев, и в концлагеря ссылали нашу элиту. И мы в отместку совершили немало позорных рейдов по польским весям… Но с каким вкусом вышел исторический борщ мы понимаем, лишь когда он сварен, а не стоит на плите в кипящем состоянии. Сегодня, хоть резка риторика украинско-польских отношений, но существует мир и добрососедство между нашими государствами. Польша не угрожает нам захватом территорий, оккупацией Львова и «восстановлением исторической справедливости». Она член НАТО и обязана следовать законам Европейского Союза, в которых нерушимость границ, даже не членов альянса, признана основополагающим принципом мирного сосуществования стран.
В институте Европы РАН, разумеется об этом знают, как и о примирении на государственном уровне, совершенным президентами Виктором Ющенко и Лехом Качиньским. А вот чего там не знают, так это времени возврата Крыма, вывода войск РФ с территории полуострова и востока Украины. Без такого акта, увы, всякие исторические и семантические дискурсы не имеют смысла.
Одно дело, когда соседи листают неприятные страницы истории и прикасаются к зарубцевавшимся ранам 70-летней давности, и другое, когда они наносят новые, без раскаянья за старые, да еще советуют жертве веселее смотреть на жизнь.
Вообще, взгляды из Москвы часто подмечают украинскую грусть. Помню, один литератор сравнивал А.Пушкина с Т.Шевченко по линии оптимизма. Говорил: вот наш Александр Сергеевич лучезарен и весел, а ваш Тарас Григорьевич хмур и печален в слоге. Не думаю, что гений африканских корней запел бы соловьем в оренбургской крепости. Но уверен, Шевченко было бы веселее в одесской ссылке, особенно, если жалованья на условной службе у него хватало бы на шампанское с устрицами и путешествия с цыганами.
Природа оптимизма часто связана с нашим внутренним комфортом. Мы закрываем глаза на ужасные картинки кино и жизни. Хотим сохранить душевное равновесие. Не всегда это правильно. Однажды, путешествуя по Испании, Эрнст Хемингуэй заметил, что его друг Скотт Фицджеральд отвернулся от кошки, попавшей под колесо авто. Он взял в ладони голову Фрэнсиса Скотта и повернул в сторону агонизирующего животного: «Смотри, писатель должен видеть жизнь, какой она есть», - сказал Хэм. Вот и нашим российским друзьям: писателям, публицистам, неплохо было бы повернуть шеи в сторону неприятных событий. Мы находимся не в том положении, когда уместно кокетничать, примеряя польские наряды на украинцев, сетуя на склонности порабощенных народов к драматизации истории. Того же и немцы могут пожелать евреям, если выведут себя за рамки исторической ответственности. Да и национальные особенности восприятия трагедий – разные. Англичане, например, до сих пор скорбят у памятников погибшим во Второй мировой, хотя их было не так уж много по сравнению с другими воевавшими. А где-то веселятся на костях миллионов. Для нас 10 тысяч погибших на Донбассе – горе, а в Российской Федерации его не знают… Поэтому все сравнения на этот счет – натянуты. Оставим метафоры и теоретические допущения об отношениях украинцев с русскими до времен, когда станет возможно строить отношения вместо линий обороны. А пока, воля ваша, Польша наша, мы друг друга не поймем.
