Декоммунизация топонимии: парламент отдает долги
На мой взгляд, Верховная Рада Украины наконец-то сделала то, что должна была сделать еще четверть века назад. Этим она, образно говоря, отдала хотя бы часть своей давней задолженности украинскому народу и улучшила условия проведения реальных, а не словесных реформ.
Речь идет о переименовании населенных пунктов и других топонимов на территории «материковой» Украины (проект постановления, зерегистрированный подгкк №4468), на оккупированной части Донбасса (№4086) и в оккупированном Крыму и Севастополе (№4087). Голосовали за эти постановления от 245 до 265 нардепов, то есть «твердое» большинство. Сотням населенных пунктов либо вернули исторические названия (в случае Крыма -- это крымскотатарские), либо определили новые.
Иными словами, Украина все больше и больше становится сама собой, а не безликим «заповедником коммунизма» со стандартными советскими топонимами, в Крым же, пусть пока что и на символическом уровне, возвращается его исконная культурная аура, связанная с коренными народами.
То, что этот запоздалый, но крайне нужный шаг Верховной Рады негативно восприняли знаковые персонажи из «ДНР» и «ЛНР», не удивляет. «Это – шизофрения декоммунизации. Если пойти по их пути, то нужно отказаться от предприятий, которые были построены в Советском Союзе нашими отцами и дедами, да и фамилии и имена поменять. Но что тогда от них останется?» – заявил один из лидеров донецких прислужников России Денис Пушилин, этим самым в который раз подтвердив как отсутствие навыков логического мышления, так и «совковость» своего мировоззрения. Действительно: как могут быть связаны фамилии и имена (кроме разве что «Сталена» или «Ленины») с коммунизмом? Более того: когда секретариат ЦК КПСС (это была его парафия) переименовывал тот или иной уже существующий город, то это, оказывается, было нормальным; а когда партийное решение отменяется и городу возвращается историческое название – это «шизофрения». Вот только кому она на самом деле свойственна? А касательно отказа от построенных заводов… Послевоенная денацификация в Западной Германии не повлекла за собой отказ от сделаного еще при Гитлере знаменитого «фольксвагена», наоборот – именно тогда его поставили на конвеер (нацисты хотели выпускать военную технику). В то же время в стране не осталось ничего, что бы носило имена Гитлера, Геринга, Гиммлера, Хорста Весселя или Вильгельма Густлоффа. Это стало важным знаком радикальных и необратимых изменений – и для самих немцев, и для всего мира. Похоже, только «совку» это непонятно…
Не удивляет и то, что декоммунизацию топонимии негативно воспринимают те 10% граждан Украины, которые до сих пор обожают Путина и на которых, принимая во внимание социологию, опирается «Оппозиционный блок». Снова-таки, мировоззрение и логика этой части населения поистине удивительны: для них нормальным является сочетание атеистически-большевистских и российско-православных символов во всех сферах жизни, в том числе и в топонимах. Им не хочется терять даже символическое измерение «совкового» прошлого, воплощенное в названиях населенных пунктов: пусть будет, может быть, вернется СССР с колбасой по 2,20? А то, что колбаса эта в последние десятилетия советской власти делалась из смеси осветленной крови с соей и костной муки, их не волнует – так же, как и то, что генсек компартии Франции Морис Торез, в честь которого назывался город на Донбассе, никогда не был донецким шахтером, наоборот, жировал вместе со своей партией на заработанные этими шахтерами деньги, которые щедро дарил Торезу ЦК КПСС…
Впрочем, есть еще одна категория общества, которая негативно воспринимает переименование – мол, сейчас не время его проводить, необходимо согласие в обществе, а такие вещи его лишь будоражат, и неужели большие деньги, которых требует смена топонимов, некуда деть – например, экономику поднимать нужно …
На это можно ответить, что все мы живем в знаково-символическом пространстве, и это пространство отношений между людьми. Скажем, деньги – это функция особых межличностных отношений, а поэтому – один из типов знаков (недаром же говорят – «денежные знаки»). Топонимия – это другой тип знаков в том же самом пространстве. Вся совокупность знаков и символов представляет собой определенную систему, и невозможно существенно изменить часть элементов этой системы, не изменяя ее всю и другие элементы. Не случайно же эпоха буржуазно-демократических революций в Европе быстро изменила не только экономические и политические отношения, но и все, связанное со знаково-символической сферой – от одежды до поэзии, от флагов до симфоний. Не случайно после падения коммунизма в Центрально-Восточной и Южной Европе сразу же полетели с постаментов памятники Ленину и местным «вождям», а в дополнение населенным пунктам вернули исторические названия. А какой нищей и забитой была Албания в начале 1990-х, но она решительно провела декоммунизацию, и сейчас является членом НАТО и претендентом на членство в ЄС. Украина же существенно отстала не только от Польши и Чехии, но и от Албании не в последнюю очередь потому, что продолжала находиться в плену коммунистической знаково-символической системы с соответствующими последствиями для массового человека, что и откликнулось в полную силу во время «русской весны».
И разве были бы успешными российские аннексия Крыма и вторжение на Донбасс, если бы не сохранение топонимов и памятников советского времени, которые наглядно говорили местным жителям: Украина – это ненадолго, вы живете в СССР, или, что то же самое, в великой России, посмотрите, как называются ваши города и их улицы, основа сохранилась, и все вернется… А вдобавок, если города названы именами организаторов террора палачей, персонажей, кроме всего прочего, глубоко аморальных, то почему бы и самим не уподобиться этим людям? Почему бы не продолжить их практику, если она так официально уважаема до сих пор?
Итак, под любым углом зрения то, что сделала 12 мая 2016 года Верховная Рада в плане декоммунизации украинских топонимов, крайне важно и уместно. Кроме того, эти решения засвидетельствовали единство государственной политики на всей территории страны, ведь проблема, жить под символами тоталитаризма или нет, не может решаться на местном уровне. Не может быть стабильным государство, часть которого стала демократической, а часть осталась тоталитарной – социально-политический взрыв и гражданская война в таком случае неизбежны.
