Эмбарго на удельные ведомства
Не отношусь к поклонникам ТВ, мощного сервиса популизма, распространения рекламы и политической агитации. Хотя не исключаю существования передач полезных уму и сердцу в эфире коммерции и притворства. Это предисловие к размышлениям об ивенте момента – табу, наложенного законодателями на некоторые каналы. Случись такое в Англии, я бы немедленно отправился в Гайд-парк с порицательной речью. Но увидев там главного редактора RT (Russia today) Маргариту Симоньян, протестующую против закрытия счетов ее конторы (помните, британские санкции против свободы ядовитого слова!), я бы остановился. Тем более лучше сдерживать себя в Киеве, кузнице кадров лжецов для российских эфиров. В стенах наших студий ковалось мастерство не одного Д. Киселева, чье имя стало мемом для процессов поедания снегирей и распятия мальчиков.
Подумаем об уроне для демократии, причиненных парламентским решением, исходя из таких реалий. Все же мы живем в военное время, и оно совсем не благоприятно для расширения диапазона антиправительственной критики. Мы ведь не возмущаемся унизительными осмотрами в аэропортах, зная, что права личной независимости сталкиваются с общественным желанием безопасности. С телеканалами то же самое. Нельзя выступать за точность взвешивания только на одной чаше весов. Если бы в России и Польше, Венгрии и Турции существовали каналы под украинским патронатом и контролем, то мы бы сегодня сгорали от стыда. Но Украина пока единственная страна в мире, где иностранное, и явно не дружественное вмешательство в национальный телевизионный контент, считается в порядке вещей. Сколько времени мы говорим об информационной войне, фейковых новостях, манипуляциях и т.п. и сколько времени мы безропотно проглатываем эту не нами пережеванную пищу? Почему редкий оргвывод по этой проблеме оказывается нежелательным явлением?
Конечно, приостановка вещания одних каналов приведет к росту рейтингов других и, безусловно пойдет на пользу кандидатам, которые монетизируют общественное недовольство российской пропагандой в своей предвыборной борьбе. Но в стремлении власти осуществить то, чего желает большинство граждан, есть не только замысел самой власти, но и результат нашего давления на нее. Будьте уверены, электоральные выгоды голосования в Верховной Раде просчитаны, поэтому все лидеры симпатий украинцев голосовали «за». Если Петр Порошенко в работе на повышение своего рейтинга вдруг снова откроет дело Гонгадзе, и призовет к ответу заказчиков, такой шаг станет общественным принуждением к правосудию и одновременно – инициативой главного чиновника страны.
Мне кажется, наступило время, когда априорные демократические требования к журналистике и СМИ нуждаются в прямом сопоставлении с условиями их функционирования. Можно ли проявлять профессиональную солидарность в море, где журналист высаживается на один из его медийных островов, ориентируясь лишь по очертаниям берега? Можно, но только в пределах одного острова. Хорошо, если на нем правят не слишком кровожадные вожди. В противном случае надо плыть на другой остров в поисках ментальной общности. Корпоративная солидарность правит медиа, и верность принципам в публичном слове пока лишь фигура речи в спорах враждующих собственников.
Когда канал или издание закрывается усилием власти – плохо. Но общество и журналистская среда лишены возможности сделать это вместо нее, как происходит в странах, где парламенты реагируют на запросы граждан, опираясь на мнения профсоюзов и общественных организаций. Пока у нас нет таких механизмов, традиций и желаний. Поэтому за работу берутся законодатели на свой страх и риск. Такая игра сулит немалые выгоды при хорошем исходе, а на плохой никто не рассчитывает. Дело не в процедурных вещах, как может подумать иной депутат, оценивая насыщенность фактажом преамбулы к проекту закона. Проблема в удельных княжествах украинской прессы, где каждый номер государственного реестра служит своей вотчинной правде. Ситуацию нельзя назвать сугубо украинской. Обратимся к опыту уже упомянутой страны активных санкций. «Мы считаем, что уровень концентрации новостных и информационных рынков в Великобритании достиг эндемичных значений, нам срочно нужны эффективные средства правовой защиты», – говорится в докладе Коалиции по реформам СМИ Соединенного Королевства, – «Такая концентрация создает условия, при которых богатые люди и организации могут накапливать огромную политическую и экономическую мощь, искажать медиа-ландшафт в соответствии с их интересами и личными взглядами»
Но в нашей стране нет ни Коалиции наподобие британской, ни Королевской комиссии по рассмотрению жалоб на прессу, ни других инструментов регулирования отрасли, кроме комитета по вопросам свободы слова и информационной политике, которому несвойственно занятие противоположного значения. А значит, призывать СМИ к соблюдению норм демократии, морали и гражданской совести могут либо манифестанты, либо законодатели. Они, как альфа и омега, символизируют начало и конец проблемы при отсутствующей середине. В центре должны находиться профессиональные выводы, на которых строятся судебные и общественные обвинения. Напрасно полагать, что СБУ, прокуратура и другие силовые структуры способны сделать это за граждан. Определить степень подмены журналистского мнения пропагандистским, отличить критику власти от ее намеренной дискредитации не так просто. Для этого нужен системный мониторинг проблем СМИ профессиональными людьми экспертами, и не по информационной политике, а по информационным войнам.
