Героям – слава, урокам – амнезия!
День Победы по Реймсу и Карлcхорсту – напоминание о страшных уроках истории. 68 лет назад море крови и слез вынесло к ногам вечно воевавших друг с другом людей завет мирного сосуществования. Войны не решают проблем, голоса больших и малых народов одинаково авторитетны, сила – позорный инструмент решения споров, приказы генералов не отменяют нравственных законов для солдат, а жизнь человека важнее идеологических принципов…
На пепелищах сожженных городов государства, превратившиеся в военные машины, пытались формулировать идеи, ставшие фундаментом ООН. Что-то удалось воплотить в жизнь, многое осталось хрустальной мечтой гуманистов, но, именно в эти майские дни ликующее население планеты впервые объединилось вокруг общих ценностей. На пепелища вернулось здравомыслие. Сеятелями человеческих смертей по всему миру оказались не пришельцы из романов Герберта Уэльса, и не слуги дьявола, а простые немецкие парни, поверившие в свою исключительность. Благодаря им, решившим переделать сложный мир в простой по своему устройству лагерь, все оказались на грани катастрофы. Организованные в партию, лавочники показали, как легко можно упасть с высот технологического прогресса до пещерных мерзостей, если мораль оставляет политику.
Пафос подвигов на полях сражений всегда затмевал горькие уроки войн. Мы забываем о нравственной силе защитника Трои Гектора, преклоняясь перед военной доблестью наемника Ахилла. А значит, не военные историки открывают людям тайны прошлого. За них это делают мифы, да страсти современников, подогретые пропагандой, модой, а иногда просто скукой от повторения прописных истин. Всемирная сеть, как беспристрастный фиксатор способа эмоционального питания социума, показывает, что последняя мировая война уже не трогает сердца молодых людей. Почти нет прямых родственных связей между воевавшими и их потомками. Самым молодым ветеранам сейчас 86 лет. Что может связывать глубоких стариков, оставшихся за бортом коммуникационных потоков с современниками? Одни заученно клянут фашизм, а другие поглощены тайнами загадочного Аненербе, восхищаются дизайном униформы СС и вермахта, а в фильмах «про войну» симпатизируют не тем, кто погибает за родину. Таков повседневный вектор интересов.
Только раз в году, подчиняясь давно сложившимся сезонным трендам, юноши и девушки XXI века присутствуют на процедурах чествований победителей 1945-го. Отблески вечного огня в их глазах не скрывают потухших взглядов. Их не вдохновляют примеры дедов и прадедов, убитых, раненных, или живых, но оставшихся в прошлом «де факто» и «де юре». Они не готовы умирать за идею и человека, руководящего отечеством, как и за саму Отчизну, принадлежащую им только на словах. На родине разгромленного фашизма им открываются заманчивые перспективы человеческого счастья, а на обломках страны-победительницы – только продолжение вечной борьбы за выживание. Победа над врагом и поражение в истории сошлись в ежегодном событии, похожим на вынос мощей. Созерцание вызывает душевный трепет, прикосновение превращает святыню в прах.
Ряженые ветераны, бутафорские ленточки на антеннах автомобилей, самоклейки, вроде «Спасибо деду за победу», и политические провокации на темы давно отшумевших боев стали содержанием современной проекции майского дня 1945 года, когда пал Берлин, а в Праге еще шли бои и умирали люди. Вторая мировая война не кончилась. Значительная часть советских войск была переброшена на Дальний Восток и в августе 1945 года американские бомбардировщики сбросили на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, уничтожив десятки тысяч мирных жителей. Тогда СССР был союзником США, как в 1939 году большим другом фашистскому режиму. Поэтому начало и конец второй мировой войны Советский Союз встретил с разными воюющими сторонами, получив свою долю по пакту Молотова-Риббентропа, и выиграв от американской бомбы японские острова и Маньчжурию. Жизни ничто по сравнению с завоеваниями. Бабы еще нарожают солдат, а территории останутся навеки за извергами с государственным мышлением.
Советская пропаганда и подчиненная ей историческая наука, вычленили Великую Отечественную войну из контекста Второй мировой, объясняя это исключительностью сражений и битв на огромной территории. Эмоционально оправданная вивисекция послужила сугубо идеологическим целям. Нужно было убрать с лица освободителей не красящие их бородавки военной агрессии против Финляндии, оккупацию Прибалтики, Восточной Польши, Бессарабии, дальневосточные сделки с американцами… Неловко было обвинять США в уничтожении мирного населения Хиросимы, когда на третий день после трагедии люди «доброй воли» из Кремля объявили войну Японии.
Аббревиатуры ВОВ (Великая Отечественная война) и WW II (World War 2) по звучанию одинаковы, но не по содержанию. Вторая мировая самая широкомасштабная война в истории человечества, поставившая под ружье 100 миллионов человек в 30 странах. Она стерла грань между гражданскими и военными людьми, ресурсами и сферами, что привело к гибели около 75 миллионов человек по всему миру, ужасу Холокоста, массовому уничтожению мирного населения с помощью военных акций и ядерного оружия. Таково краткое содержание преамбул в зарубежных исторических статьях об итогах трагедии, охватившей почти все континенты планеты.
Великая Отечественная война 1941—1945 — война Союза Советских Социалистических Республик против нацистской Германии и её союзников (Болгарии, Венгрии, Италии, Румынии, Словакии, Финляндии, Хорватии) решающая часть Второй мировой войны, которая привела к гибели 20 млн. советских людей. Так локализует свою «войну в войне» российская Wikipedia, следуя в русле советских взглядов на события ограниченные указанными рамками. Что происходило до утра 22 июня 1941 года и после 9 мая 1945 всегда скрывалось и неохотно обсуждается теперь.
Работая в советской военной печати, постоянно сталкивался с цензурными ограничениями по этим темам. Око идеологического контроля пристально изучало каждую букву текста, каждый фотоснимок и каждый поворот сюжета. Вымарывались «опасные места» в мемуарах маршалов, вычеркивались абзацы воспоминаний героев, а многие факты войны запечатывались грифом «секретно». Все следовало показывать в виде явлений массового героизма народа под руководством партии, не иначе. Как ни странно, но и сегодня наблюдаю то же, что и в расцвет застоя. По телевидению показывают фильмы вроде «Освобождения» Юрия Озерова, но никогда эфирное время не достанется ленте Владимира Басова под названием «Тишина», или «Восхождению» Ларисы Шепитько по роману «Сотников» Василя Быкова. Почему сейчас, когда нет пропагандисткой партийной машины, людям продолжают втюхивать прилизанные картинки кинематографической войны, вместо ее правды? Даже той, что уже была исследована еще в Советском Союзе? Почему кучки выживших из ума ретроградов с портретами Сталина навязывают всей стране мировоззренческий ракурс сторожевых псов, понимающих только голос хозяина?
Учрежденный в 1948 году, но ставший государственным праздником и выходным днем только в 1965-ом День Победы отмечался до неприличия скромно. В мои детские и школьные годы он целиком вписывался в рамки семейных посиделок. В погожие дни, которыми всегда славился украинский май, во дворах собирались люди около 40 лет и старше. Тогда их не называли ветеранами и даже не участниками, а просто фронтовиками. Они выпивали, рассказывали смешные байки и анекдоты, играли на аккордеонах и гитарах. Пели не о войне, а больше о любви и печали. В конце 50-х, начале 60-х, люди часто отмечали свои личные даты, выбираясь из малых квартир на просторы городских и сельских дворов. Среди мужчин было много инвалидов, ходивших на костылях, с подоткнутыми за пояс брючинами, или в рубашках с «пустыми» рукавами. Больше всего нас, мальчишек, интересовали и пугали безногие. Они передвигались на деревянных тележках с колесиками из подшипников, отталкиваясь от земли, как лыжники, и держа вместо палок, похожие на пресс-папье «толкачи». Колеса гремели по брусчатке, ездить по выщербленным тротуарам было тяжело, и покрытые испариной люди на этих страшных возках даже на нас, детей, смотрели исподлобья. Они были ниже всех. Потом вдруг стало тихо. По распоряжению властей тунеядцы, пьяницы, диссиденты, воры и прочие не именитые граждане удалялись на стокилометровую зону от крупных городов. Вот и безногие ветераны оказались среди этого элемента: наливали им по доброте душевной часто, а работать они не могли по очевидным причинам.
В январе 1960 года Никита Хрущев провел сокращение вооруженных сил на 1млн.200 тыс человек. Мера была вынужденная, экономика страны не тянула семимиллионную армию, и фронтовики оказались на улице: без пенсий и льгот. Им было не привыкать.
С годами, чем меньше становилось солдат, вернувшихся с войны, тем пышнее праздновали День Победы. Двадцатилетие выглядело скромно по сравнению с 30-летием, 40-летие затмевало все предыдущие юбилеи. В редеющих рядах участников войны с 1945 года происходил строгий идеологический отбор. Не всякого, увешанного орденами героя, могли пригласить в школу или предприятие на торжественное собрание по случаю. Фронтовики отличались прямотой суждений и не боялись сказать слово поперек официальных трактовок. Про кровавого маршала Жукова, про заградотряды… Как неделями обходились без продовольствия, снимали с убитых сапоги, мечтали о легких ранениях, чтобы получить отпуск. Их грустные, трагичные и смешные истории с передовой можно было услышать только в неформальной обстановке и с глазу на глаз. Потом и этот канал искренности закрылся. То ли ушли все смелые, то ли привыкли говорить заученными фразами: «Наш батальон вступил в бой с превосходящими силами противника»… В каждом голосе ветерана год от года набирали силу обороты речи, заимствованные из сводок Совинформбюро, и образ «застывшего в бронзе» солдата стал вытеснять живые черты реальных героев.
Советская трактовка большинства сражений и эпизодов войны далека от реальности. Особенно это касалось потерь. В 1946 году Иосиф Сталин назвал количество погибших в войне - 7 млн. человек. Никита Хрущев в 1961 году сказал о 20 млн. жертв. Затем разные историки называли цифры от 16 до 40 млн. Сегодня официальная российская история говорит о 26 млн. погибших. Цифры потерь, планы военных операций, роли генералов и политиков все, как и в советское время, вышло на линию идеологической борьбы. С той только разницей, что ученые России, Германии, США и Украины открыто сотрудничают и беспристрастно изучают факты. Но оказавшись в руках политиков, документы архивов превращаются в оружие манипуляций и электорального совращения. То против плохих парней УПА и за хороших красных командиров, то наоборот. Вместо примирения на уже безлюдном поле боя, продолжает господствовать вражда. Она эстафетой переходит к новым поколениям, оставляя на руках каждого вирусы любви к Гитлеру и Сталину. Как тут локализовать эпидемию мизантропии?
Казалось бы, сегодня поднят занавес тайн, доступны архивы, и каждый из нас может прочесть книги некогда запрещенных историков и литераторов. Ричарда Эванса, Энтони Бивора, Василия Гроссмана, Уинстона Черчилля… Наконец, можно изучить директивы ставки Верховного Главнокомандования и по всему этому обилию информации из разных источников понять, как сложна, неоднозначна и трагична перевернутая страница армагеддона XX века. Массовый героизм людей, и далеко не безупречные действия армий. Роли больших и малых агрессоров примерили все: советские, немецкие, американские, итальянские, румынские, японские солдаты. Не им, выполнявшим приказы своих генералов, вождей, президентов и фюреров, следует теперь покаянно склонять головы. Пусть это делают те, кому уроки позорных дней, завещаны вместе с браздами правления. Но беспощадную паремию принять трудно. Проще складывать саги о мужестве и героизме, игнорируя копии прошлого в нынешних политических нравах. Не терпящая конкуренции однопартийная система. Полицейское государство, преследующее инакомыслие и постоянно посягающее на свободу и достоинство граждан. Грабеж, как принцип государственного устройства. Щедрые социальные посулы при скаредности богатеющих на бедности. Репрессии в ответ на малейшее сопротивление. Битва против интеллекта. Это заголовки. Но не статей сегодняшних газет, а глав из книг исследователей феномена фашизма. Человеконенавистнический режим процветал благодаря ныне здравствующим концепциям управления государствами. Пристального взгляда в это военно-политическое зазеркалье боятся везде, где мертвые герои обеспечивают покой последователям третьего рейха.
В первые годы своего прихода к власти белорусский президент Александр Лукашенко дал интервью одному из телеканалов, в котором откровенно назвал «немецкий порядок» Адольфа Гитлера – целью собственного президентского правления. Тогда многие эксперты приняли его слова, как оговорку, не слишком искушенного в знаниях истории человека. Но спустя некоторое время, отказавшийся от своих слов Александр Григорьевич, подтвердил их на деле, организовав травлю великого писателя-фронтовика и гуманиста Василя Быкова, потом кампанию против евреев. Все это не мешает ветеранам войны стоять в почетном карауле рядом с копирующим нацистов батькой. А ведь то, что у Лукашенко на языке, на уме у многих его коллег по славянскому братству.
Лозунги «Мы победили фашизм» или «Мы вернули правду истории» в эти майские дни хорошо видны на улицах городов Украины. Они украшены флагами и символами СССР. Формально государства с таким названием нет, но дивиденды от завоеваний ценой огромных потерь продолжают начисляться на законсервированные историей счета. Всякая власть не прочь приобщить их к своим политическим капиталам, понимая, ценность антифашистской риторики в завоеваниях симпатий избирателей. Теперь, когда почти не осталось живых участников войны, буржуазные правительства бывших пролетарских республик готовы оплачивать мужество и героизм по самым высоким расценкам. Лишь бы не погашать векселя государственного произвола, партийного беспредела, сегрегации, расовой и классовой ненависти. Незачем ворошить дурно пахнущие бумаги в светлый весенний день, посвященный ушедшим героям. Мертвые сраму не имут.
