Хельсинки… Следующая остановка Вашингтон?
После хельсинкской встречи Дональда Трампа и Владимира Путина возникло еще больше шума, чем в предшествовавший ей период. Дело в том, что, едва ступив на американскую почву, Трамп успел дезавуировать ряд своих заявлений, сделанных на совместной с Путиным пресс-конференции в Хельсинки. Оказывается, он полностью доверяет своей разведке в том, что Россия вмешивалась в американские выборы, и не доверяет российскому президенту, это вмешательство отрицающему. Якобы в Хельсинки Трамп просто оговорился и пропустил частицу «не» в соответствующем месте. Также и речи не идет о том, чтобы американские следователи побеседовали в России под присмотром российских спецслужб с «12 друзьями Путина» - сотрудниками ГРУ, подозреваемых во вмешательстве в американскую предвыборную кампанию 2016 года. Соответственно, и российских следователей никто не собирается пускать в Америку, чтобы дать им возможность допросить Уильяма Браудера, одного из главных инициаторов «списка Магницкого». Хотя бы потому, что пойти на такой шаг США в принципе не могут: Браудер является британским, а не американским подданным. Собственно, в Америке давно уже привыкли, что Трамп говорит сегодня одно, на следующий день – нечто прямо противоположное, а в результате действует вообще без какой-либо оглядки на сказанное ранее, выбирая какой-то третий путь. Но европейские лидеры и Путин к этому еще не вполне привыкли.
После встречи в Хельсинки российский президент применил домашнюю заготовку. На закрытой части традиционной встрече с российскими послами Путин сообщил, что будто бы обсуждал с Трампом идею проведения референдума на Донбассе и якобы американский коллега обещал над этой идеей подумать. Сейчас невозможно сказать с уверенностью, действительно ли президенты обсуждали возможное проведение референдума на Донбассе, или Путин все это придумал, пользуясь тем, что переговоры носили сугубо конфиденциальный характер, и, чтобы не раскрыть их реального содержания, Трамп, скорее всего, не будет прямо его опровергать, даже если ничего подобного в Хельсинки и не говорилось. Для Путина же в любом случае важно было запустить идею «донбасского референдума», чтобы, возможно, таким образом под шумок легитимизировать «референдум крымский», пусть не тот, что состоялся в марте 2014 года, но некий новый, который будто бы пройдет под международным контролем и с соблюдением всех юридических формальностей.
Хорошо известно, что законодательство Украины не предусматривает проведение местных референдумов, а только общенациональных. И Путин это, разумеется, отлично знает. Но можно допустить, что он хочет именно того, чтобы в Украине прошел именно общенациональный референдум по вопросам статуса Крыма и оккупированной части Донбасса. Казалось бы, исход такого референдума заранее предрешен: подавляющее большинство украинцев проголосует против признания в каком бы то ни было качестве марионеточных ЛНР и ДНР, держащихся исключительно на российских штыках, равно как и не признает российской аннексии Крыма.
Какая же Кремлю тут выгода? А вот какая. Если Москве удастся с помощью Вашингтона убедить Киев провести такой референдум на всей территории Украины, так, как ее определяет украинская конституция, т. е. включая Крым и контролируемую Россией часть Донбасса, то для Путина это будет большим выигрышем. Можно не сомневаться, что в Крыму и на территории ЛНР и ДНР, находящихся в сфере тотального воздействия российской пропаганды и наводненных российскими войсками, подавляющее большинство, даже при условии присутствия независимых международных наблюдателей, проголосует, соответственно, за присоединение к России и за широкую автономию, означающую фактическую независимость от Киева. Понятно, что на общий исход общеукраинского референдума эти голоса повлиять не смогут. Однако для Кремля принципиально важным будет то, что правительство Украины согласилось бы на проведение всеукраинского референдума на территориях, которые Киев не контролирует. И, кроме того, голосование бы предсказуемо показало, что население Крыма, а также Донецка и Луганска в своем большинстве стремится остаться в орбите влияния России. И этим Кремль в дальнейшем будет козырять на международной арене. Украинской и американской дипломатии важно не попасть в эту ловушку. Впрочем, пока что идея «донбасского референдума» выглядит мертворожденной. Ее отвергли как Госдепартамент США, так и МИД Украины.
А вот приглашение Путина в Вашингтон этой осенью, сделанное Трампом, повергло в ужас американскую и мировую общественность. Подавляющее большинство американских и европейских наблюдателей, включая тех, кто обычно поддерживает Трампа, расценили саммит в Хельсинки как безусловный провал американского президента, полностью подавленного своим агрессивным российским коллегой. Теперь опасаются, что в Вашингтоне Путин «додавит» Трампа и вынудит его пойти на новые, теперь уже принципиальные уступки. Думаю, что эти опасения напрасны. Не говоря уж о том, что для Украины в будущей российско-американской встрече на высшем уровне есть и определенный позитив. Пока она не состоится, Путин вряд ли решится на какую-либо авантюру на Донбассе, поскольку слишком заинтересован в новом саммите. Что же касается Трампа, то реально он никаких уступок России пока что не сделал. И вряд ли сделает в обозримом будущем. В случае с Ким Чен Ыном Трамп знает, чего именно он добивается, и в соответствии с этим строит тактику переговоров. В случае же с Путиным американский президент до сих пор не определился, чего именно ему надо добиться от российского президента. И трудно сказать, определится ли он с этим к новому саммиту. Но, тем не менее, односторонние уступки американский лидер, как настоящий бизнесмен, делать не привык и не собирается, а каких-либо очевидных российско-американских разменов по принципу «баш на баш» не просматривается. Думаю, что новый саммит, если он состоится, не принесет, как и хельсинкский, каких-либо осязаемых результатов. Трампу важно будет продемонстрировать своим критикам: вот, мол, встречаемся мы с Путиным, и ничего катастрофического не происходит. Но, возможно, в последующие месяцы позиции сторон прояснятся, в том числе на украинском и сирийском направлениях, хотя выхода из тупика по-прежнему не видно.
