Компромиссы Надежды
Еще во время заключения Надежды Савченко газета «День» писала о том, что в случае ее освобождения для украинской летчицы наступит новый этап испытания — испытания свободой.
Первые заявления, которые сделала Савченко ступив на родную землю, были нервными и прямыми. Фразу о Минских соглашениях общественность заметила, но трактовала осторожно. После первой пресс-конференции в Украинском доме Савченко также сделала ряд достаточно адекватных посылов — четко заявила, кто агрессор и по-государственнически отнеслась к теме переселенцев и украинских граждан на оккупированной территории. Отдельные фразы, которые некоторые СМИ принялись искажать, например, о том что освободить оккупированные территории (в том числе Крым) можно только после Третьей мировой войны, были понятны всем, кто мог услышать ее непосредственно или онлайн. Два года тюрьмы, накопленный заряд желания действовать, реализовывать себя и неопытность в публичных выступлениях абсолютно вписывались в образ человека не только из казематов, но и из народа, с фронта.
Единственное, что беспокоило тогда наблюдателей — это то, что человеку, который находился столько времени в лапах агрессора, находилась под его пристальным вниманием и, в отличие от многих других заключенных, пользовалась особым вниманием в том числе западных СМИ, вместо того, чтобы дать возможность отдохнуть (уже под пристальным вниманием контрразведки) сразу же окунули в водоворот политической и общественной жизни. Особенно начали беспокоить регулярные, сначала неясные, а потом системные заявления Савченко о «прямом диалоге» с террористами.
И вот последнее интервью Савченко на Западе дочери убитого Кремлем российского оппозиционера Жанне Немцовой окончательно разорвало шоры общественности: 1) Запад не должен давать Украине оружие, чтобы не началась Третья мировая война; 2) представители бандитов являются «одним народом» с Савченко, а так как РФ является агрессором, то и незачем с ним вести переговоры; 3) с россиян нужно снять санкций и сосредоточиться на персональных санкциях к тем персонажам, которые имеют непосредственное отношение к войне на Донбассе и аннексии Крыма. А некоторые фразы о том, что Плотницкий не разрешал своим подчиненным пытать пленных, вообще всплывают из области фантастики. Достаточно вспомнить обнародованное интервью в январе этого года с Анатолием Поляковым, который в Луганске прошел «семь кругов ада». Его не показывали нам, не давали известных адвокатов и Героя Украины ему никто не дал. Он просто чудом остался жив, в отличие от сотен замученных в тех же луганских казематах.
Упомянутое детальное интервью уже не могло показаться случайностью или неясностью высказываний. Надежда — оратор и довольно неплохо владеет артикуляцией. Причем, на страницы газет и в эфиры (газета «Факты», «Битва экстрасенсов» на СТБ) она попадала задолго до войны. И здесь возникает закономерный вопрос — действительно, почему украинские спецслужбы так халатно (или намеренно халатно?) отнеслись к работе с человеком, который два года находился под влиянием российской стороны? Откуда у Надежды Савченко риторика, которую используют пророссийские силы об «одном народе», примирении и прямом диалоге с боевиками, при этом завернуть в якобы приемлемую для нашей стороны обертку — РФ агрессор, но «черт с ним»?
Кажется, что проблема заключается не в Надежде Савченко, которая может совершенно откровенно хотеть мирного урегулирования конфликта, который на самом деле является агрессией РФ. Только те месседжи, которые она выражает, все больше корреспондируются с намерениями тех, кто никак не может их озвучить, ведь это означало бы их политическую смерть. И это не только РФ. Это и наши политики, которые стремятся изменить Конституцию, это и Запад, который всеми средствами стремится «решить» (на самом деле, присыпать горящее жерло песком) конфликт на востоке Украины в этом году. Савченко же сейчас абсорбирует ненависть тех, кто знает, что на самом деле означают ее слова. Тех, кто ей позволяет это делать, ее судьба интересует мало.
С другой стороны, она же своими посылами бессознательно «нащупывает» состояние уставшего от войны общества. Готовы ли мы к изменениям Конституции, «особым статусам» и, наконец, к «депутатам плотницким»? Через некоторое время Надежду те, кто ей нашептывает, или молча соглашается, просто «сольют», если «фокус» с очередной волной «мирной» оккупации (читай — нашей капитуляции) не удастся. Тревожит другое — факт того, что тенденция этого очередного вала «мирной» агрессии, подкрепленной «Градами», действительно существует. И надеяться на то, что компромиссами и уступками эту агрессию можно притормозить, не стоит.
