Новые войны в изменившемся мире-2. Методы и цели конфликтов
Социально-экономическая, технологическая и социокультурная эволюция глобального общества привела к кардинальным изменениям в природе конфликтов, в том числе и вооруженных. Чтобы понять текущие события, нужно не только выяснить их причины и движущие силы, но и определить методы, инструменты, цели новейших конфликтов.
Различные явления требуют разных средств анализа, а различные процессы требуют разных инструментов контроля. Подходить к новым типам конфликтов, которые мы наблюдаем сейчас, с меркам межгосударственных военных конфликтов, которые велись в начале ХХ века будет значительной, иногда фатальной ошибкой. Поскольку мы имеем дело с качественно иным явлением, нам нужны другие методы анализа и средства контроля.
Здесь стоит отметить, что хотя мы и говорим о «новых войнах», в определенном смысле, войны нового типа является возвратом к очень старым формам конфликтов, присущих обществам со слабой государственностью, которые были распространены, например, в средневековой Европе.
Важно напомнить, что поскольку новые войны идут вокруг идентичностей, то и политические нарративы войн нового типа, как правило, базируются на партикуляристских интересах. Следовательно, они не являются универсалистскими, наоборот - универсальные понятия и ценности отменяются и подменяются частичными и приватными интересами.
Так что и политические основы новых войн будут направлены на сознательное нарушение общепринятых правил и норм ведения войны в традиционном смысле. Поэтому нам кажется, что ни логики, ни рациональных движущих сил в таких конфликтах нет. Цель и стратегия конфликта или не сформулированы вообще, или сформулированы слишком обобщенно, или абсурдны, но каждое конкретное мероприятие и метод противника могут быть рационально обоснованы в рамках текущей ситуации. Таким образом, новые конфликты становятся рациональными исключительно в инструментальном смысле.
Важно, что для определенных групп и индивидов, которые находятся в состоянии кризиса или построения идентичности, именно инструментализация конфликта является привлекательной ситуацией - не возникает необходимости согласовывать ситуативные решения со стратегической целью. Таким образом, это способствует самовоспроизводству конфликта.
Поэтому то, что мы наблюдаем сейчас, имеет существенные отличия от классических военных конфликтов по основным показателям - как методическим, так и статистическим.
Прежде всего, различия касаются методов ведения войны. В отличие от традиционных конфликтов, методы ведения которых концентрировались вокруг захвата территорий военным путем, в конфликтах нового типа интенсивные бои являются если не редким явлением, то совершенно не является решающим инструментом: территория захватывается преимущественно политическими средствами, в первую очередь - путем контроля населения. При этом в качестве типового метода воздействия используется пропаганда, а метод контроля захваченных территорий - перемещение населения, в том числе, принудительное удаление тех, кто имеет другую идентичность, или не соблюдает однообразие мыслей.
Таким образом, в отличие от традиционных конфликтов, в новых войнах насилие в основном направляется против гражданских лиц, а не против сил противника, и применяется в качестве способа управления территориями.
Среди многих политологов распространено мнение, что причиной современных конфликтов является борьба за ресурсы. Но современный глобальный рынок в большинстве случаев контролирует потребитель, а не поставщик ресурсов, а в глобальной конкуренции побеждает тот, кто имеет более продвинутую (более адаптивную) модель управления, а не тот, у кого «больше ресурсов». Итак, вопреки мнению об экономических причинах новейших конфликтов, следует признать, что обычно трудно различить, когда речь идет об использовании политического насилия для прикрытия экономических интересов, а когда - об экономической деятельности для финансирования политических целей конфликта.
Ситуацию осложняет то, что если традиционные конфликты финансируются за счет государств-участников, то конфликты нового типа активно применяют инструменты частного финансирования. В государствах, властные институты которых ослаблены объективными факторами вроде глобализации, или субъективными, такими как коррупция или неэффективное управление, налоговые поступления становятся ограниченными, следовательно финансирование конфликта требует применения других инструментов. Кроме того, распространенной является ситуация, когда прямое финансирование войны из бюджета должно быть скрытым.
В таком случае война «приватизируется» отдельными социальными и финансовыми группами, которые имеют свои финансовые инструменты. Это могут быть, в первую очередь, инструменты, имеющие криминальное происхождение, в частности, доходы от теневой экономической деятельности, рэкета, вымогательства (например, «налогообложение» гуманитарной помощи), похищения людей, контрабанды природных ресурсов, торговли наркотиками или людьми (в том числе и заложниками), также широко применяются финансы от диаспоры и другие негосударственные источники финансирования.
Роль олигархического капитала в новейших конфликтах также меняется по сравнению с традиционными войнами. Если в традиционных войнах прибыли корпоративных магнатов и олигархов зависели от оборонных заказов, то в новейших конфликтах они зависят с одной стороны от связей олигархов с частными вооруженными формированиями, выступающих как стороны конфликта, а с другой - от степени выполнения политического заказа государственной власти страны-участницы конфликта.
Исходя из заявленного типа финансирования войны, следует заметить, что войны нового типа, как правило, больше похожие на «предприятия с общим интересом», а не на традиционное для войн нового времени «соревнования воль». Враждующие стороны заинтересованы в развитии «предприятия войны», а не стремятся выиграть или проиграть, как по политическим, так и по экономическим причинам.
В то же время, внутренней тенденцией таких войн является стремление не к «войне без ограничений», но к войне без конца. Итак, такого рода конфликты довольно быстро должны создавать общественный консенсус, самовоспроизводящийся интерес к войне, целью которого является воссоздание политической идентичности, и достижение экономических интересов.
Если традиционные конфликты базировались на экономических стратегиях централизации и мобилизации населения, новые конфликты являются частью открытой глобализированной децентрализованной экономики. Участие государства в таких конфликтах низкое, а доход участников зависит от продолжительности насилия.
Из перечисленных факторов следует несколько неутешительных выводов, касающихся целей новейших конфликтов.
Ключевым отличием традиционных и новых конфликтов является то, что традиционные конфликты всегда тяготеют к завершению, поскольку каждая сторона пытается добиться победы. Новые войны имеют тенденцию распространяться, повторяться и храниться в полузамороженном состоянии неопределенно долгое время, пока каждая сторона (состоящий из заинтересованных групп) получает политическую или экономическую выгоду от процесса насилия как такового, а не от достижения «победы».
Также очевидно, что в отличие от традиционных конфликтов, которые так или иначе, через цель, средства или инструменты были связаны с государственным строительством, войны нового типа, как правило, способствуют демонтажа государства.
С точки зрения выработки эффективных методов контроля конфликта, наиболее актуальной сегодня является проблема корректного анализа социальной динамики кризисных регионов и статистики конфликта. В частности, проблема корректных методик анализа данных и построения достоверных распределений.
Сейчас основным показателем, по которому определяется наличие и тип конфликта, является количество боевых потерь, потерь нон-комбатантов, количество перемещенных лиц и социально-экономические показатели кризисных регионов. Конфликты нового типа на фоне общей статистики имеют существенные различия. Данные университетов Мичигана, Мэриленда, Всемирного банка и Отдела изучения конфликтов университета Упсалы позволяют определить особенности войн нового типа на статистике конфликтов с 1975 в Камбодже, Сомали, Руанде, Афганистане, Ираке, Боснии, Конго, Пакистане и Украине.
Как было упомянуто, фактически исчезают прямые столкновения между боевыми подразделениями разных государств, что позволяет отдельным исследователям делать вывод об исчезновении межгосударственных конфликтов. Во-вторых, практически не фиксируются боевые столкновения высокой интенсивности (с потерями более тысячи человек), и таким образом, непосредственные боевые потери существенно уменьшаются. При этом наблюдается увеличение продолжительности и/или повторяемости конфликтов, а также увеличение вероятности возникновения новых конфликтов вблизи уже существующих. На этом фоне увеличивается количество пострадавших гражданских, количество перемещенных лиц.
Впрочем, при определении этих показателей следует учитывать высокие неопределенности, присущие оценке имеющихся данных. Отсутствие надежных данных связано с тем, что в конфликтах нового типа отсутствуют, либо имеют ограниченную ответственность официальные источники информации, а данные, предоставленные неофициальным представителями сторон конфликта, имеют значительные ошибки и подвергаются существенным фальсификациям. Существенным препятствием является то, что не всегда можно достоверно установить причины и обстоятельства смерти лиц во время конфликта, что приводит к искажению статистики. Самой большой проблемой является то, что трудно установить разницу между комбатантами и нон-комбатантами, что отражается на статистике потерь.
В таких условиях существенно возрастает роль СМИ, социальных медиа и местных активистов. Построение научно обоснованных методов сбора, анализа и интерпретации данных из этих источников, корректное сочетание данных из разных - методически разнородных - источников и является сегодня наиболее актуальной задачей. Решение которой поможет определять ключевые рычаги и эффективно контролировать конфликты.
Сегодня несколько исследовательских групп – как в Украине, так и международных – вполне плодотворно работают над созданием упомянутых методик и их внедрением. Пока же можно сказать, что из экономических признаков новейших конфликтов следует, что минимизация прибыли групп, приватизировавших войну, защита населения от гибридных воздействий и развитие новых, более адаптированных коммуникационных инструментов - это стратегия защиты государства от демонтажа и, в конце концов, - путь к победе.
