О русификации политической элиты Украины
Еще раз о назначении Гайдар
События в Одессе и Закарпатье, а также новые ходы кремлевского агитпропа заслуживают того, чтобы остановиться и взглянуть более пристально на детали происходящего в Украине и России. Ограничимся одним заметным событием. Так бывает: иногда стоит высказаться о чем-то не потому, что об этом говорят мало, а напротив — по причине того, что сказано слишком много. И люди уже жалуются, что достали.
Особенно достали Марией Гайдар и полной неясностью относительно ее назначения и гражданства. И потому стоит разобраться, отчего же так. Для этого надо сказать о том, что подавляющему большинству наблюдателей, где бы они ни находились, либо неизвестно, либо не очень понятно.
Итак, дочь покойного оппозиционера. Это может быть статусом. Политическая наследственность существует в Северной Корее, Индии, Пакистане и у лепеновцев во Франции. Однако покойный Егор Тимурович такой же оппозиционер, как его дочь интеллектуалка. Заслуги его перед Россией неоспоримы, но вовсе не в качестве политика, противодействовавшего наступающему тоталитаризму. В своих предостережениях о веймарской России он вовсе не имел в виду, что носителем тоталитарного начала является политический истеблишмент, в который он сам входил. А его объяснение краха СССР падением цен на нефть — ниже плинтуса, хотя и популярно в мейнстриме.
Место покойного Гайдара в правящей, а затем привластной элите обеспечивалось еще и совместными операциями с цветными металлами в бытность его первым вице-премьером. Компаньонами его были Собчак и Путин. Об этом много говорила покойная Марина Салье. Вовсе не упрекаю: великий реформатор Сергей Витте имел репутацию выдающегося коррупционера. Ну и что? Вот мэр Лужков — лучший градоначальник всех времен в России. И тоже, как Витте, многие дела вел через жену. О святых читают в житиях, а не в исторических и политологических исследованиях.
Происхождение весьма существенно при определении статуса как внутри России, так и во внешнем мире. Жанне Немцовой — успешной, гламурной и лояльной телеведущей телеканала РБК — дали в Польше премию Леха Валенсы. В прошлом году она досталась Мустафе Джемилеву. За что она вручена Немцовой, совершенно непонятно. Выходит, что только за происхождение. Евгений Пастернак получил диплом за своего отца — никто в свободном мире не признал его отказа от Нобелевской премии добровольным. Но так ведь за отца, а не за то, что он его сын.
Вот такой тренд. Ну ладно, но ведь Мария Гайдар вроде как в оппозиции.
Странная оппозиция. После ее появления в Одессе стало известно, что ее фонд дважды получал от Путина гранты. И вот это требует особого разговора. Суммы небольшие, да и не в них дело. Нынешние конкурсы на получение таких грантов проводятся без участия НКО, попавших в список иностранных агентов. А это почти все заметные и известные некоммерческие организации. Само участие в этом конкурсе уже является политическим и моральным выбором — выражением поддержки проводимой властью зачистки общественных организаций. Присуждение же гранта, даже символической суммы, — это сертификат лояльности. Для Марии Гайдар это было чем-то вроде камер-юнкерского мундира при царском дворе. Статус победителя конкурса открывал самые широкие возможности для интеграции в истеблишмент.
Вот тут, пожалуй, многие воскликнут: так она все бросила! Совершила поступок! Сделала выбор!
А вот и нет. И это самое главное. Судя по тому, как развивались события, Мария Гайдар вообще не очень хорошо понимала, что творит. И причина ясна: у нее нет адекватного понимания происходящего в Украине и между Россией и Украиной.
В этом отношении сама по себе она не представляет интереса. В России давно уже поняли, что Мария Гайдар — гибрид органчика и людоедки Эллочки. Но по ней можно судить о социальном слое, который она представляет, — хоть и малочисленном, но заметном и с большими притязаниями.
Много шума было вокруг прежних высказываний о Крыме и «отвратном Саакашвили», о ее неспособности общаться с прессой. Но эти высказывания ставить ей в вину невозможно. Дитя гламура и тренингов, московский мажор собственных взглядов иметь не должен. И уж тем более нельзя ему позволять себе высказывания, несовместимые со статусом на тусовке. А поскольку статус изменился, абсолютно нормально созвать пресс-конференцию, чтобы озвучить на ней иные клише, соответствующие ее новому статусу. Правда, клише эти для внутрироссийского потребления. Гайдар сетовала по поводу убитых российских военных, но ни слова не сказала об убитых ими украинцах.
Я не спрашиваю, зачем и почему. Я всего лишь констатирую: в Украину приглашаются люди, не имеющие ни малейшего опыта работы и повседневной жизни в условиях демократии и открытости власти. Два года государственной службы в Кирове у Никиты Белых, которые может предъявить Гайдар, это два года опыта работы в тоталитарной стране. Уже по ее разговору с журналистом, спрашивавшим о войне, видно, что Гайдар — человек тоталитарной политической культуры.
Приглашение Гайдар — часть русификации политической элиты Украины путем ее интеграции с тоталитарной политической элитой России. Опять же — никого не учу, не наставляю. Констатирую факт.
И могу сказать несколько слов о последствиях, исходя из опыта отца Марии Гайдар. Его реформы, разумеется, спасли страну. Думаю, не только одну ее, Россию. Они были естественным продолжением Беловежья, сразу установили отличие России от других стран бывшего СССР. Но у российской политической элиты не было единого понимания своей миссии, осознания общности всех действий. Во многом, конечно, это вина Бориса Ельцина, но и Гайдар, согласившись на действия в отведенном ему экономическом (не охватывавшем экономику страны в целом) сегменте, нес ответственность за происходившее.
Приглашение человека, чуждого демократическим принципам и ценностям, далекого от понимания национальных задач Украины на работу, имеющую значительную гуманитарную составляющую, весьма странно. Тем более, что в Кирове Мария Гайдар имела дело с бывшим электоратом, с населением, неспособным повлиять на политику и на власть. В Украине дела обстоят совсем не так.
Но, в конце концов, дело не в ней, а в принципах взаимодействия и взаимоотношений украинцев и русских. Станет ли решение Саакашвили началом нового тренда в русификации Украины или нет — это куда более серьезный вопрос, чем будущий статус Марии Гайдар.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня»
