Призраки забытых штолен
Наши стоят в Счастье и автоматом пытаются сдержать порожденных в штольнях чертей и российских интервентов. И у нас нет другого выбора, кроме как поддерживать своих военных и вовремя делать соответствующие выводы
Какие бы злые настроения не витали в воздухе относительно судьбы Донбасса, у меня как была, так и остается надежда. Однако надежда моя полностью опирается на солдат, которые до сих пор занимают свои позиции, отбивая регулярные атаки боевиков, несмотря на «перемирие». Мы стоим в Счастье. Возможно, не всем украинцам понятно, что именно это означает. Это означает, что мечом висим над головой террористов в Луганске и при этом контролируем стратегический объект — Счастьинскую ТЭС, а это питание всей Луганщины. А еще этот город должен попасть в так называемую буферную зону, которая предусмотрена Минским меморандумом.
«Мы будем стоять здесь насмерть!» — говорит мне Николай Греков, который находится сейчас в этом городе. Называет себя бородатый и даже эпатажный Николай простым рядовым. Николай на самом деле не простой рядовой — он бывший мэр Александровска. А теперь у него за спиной автомат, и он снова озвучивает давно высказанное мнение, что на востоке Украины не продолжается ни гражданская война, ни даже война украинцев с россиянами. На Донбассе продолжается война между добром и злом, между умом и отсталостью, между адекватностью и «невменяемостью». «Невменяемые» — так называет теперь простой солдат тех, кто по собственной воле позволил лишить себя воды, света, газа, элементарных прав гражданина и даже жизни. В Луганске, например, с 1 октября обещают запустить учебный процесс, и только ток в сети при этом планируют подавать по два часа утром и два часа вечером. Но бесплатно. А возможно, для кого-то больше и не нужно? Может быть, именно об этом кто-то и мечтал?
В обычном модуле на рынке в Киеве разглядываю товар. Продавец Валентина, оказывается, из Лисичанска, но уже 10 лет живет в столице. «Найти квартиру для луганчанки в столице сейчас крайне сложно, — говорит она. — Часто отказывают, только узнав адрес прописки». Валентина недавно ездила хоронить брата на родину и из-за блокпостов едва не опоздала. Когда увидела свой дом, упала в обморок. Снаряд попал в пролет подъезда, ступать на верхние этажи по искореженной лестнице со свисающими перилами опасно. Почти все окна домов во дворе выбиты, заклеены полиэтиленом. «Не все нас здесь понимают, даже обвиняют, что мы сами хотели этой беды. А я бы в жизни не могла себе представить, что такое могло случиться», — жалуется она. Неподалеку от Валентины торгует посудой Василий из Западной Украины. Разговорились. Он, как и Валентина, приезжий, как и она, нанимает квартиру, и, как и она, жалуется на положение вещей. Кризис давит на всех. «Я продал вам бокал по такой цене, а завтра приду на склад и куплю его по еще большей. И за что мне работать?» — инфляция съедает доходы украинца. И сам Василий, взгрустнув, намекнул: «Так у меня есть куда вернуться. А вам?», — достал две рюмки и подарил на память. Война на востоке Украины убила и сыновей Западной Украины, и одесситов, и полтавчан, и житомирцев, и лучан, и киевлян... Война каждого из нас, где бы мы ни жили, заставила почувствовать гнет материальный, который еще больше усиливает раздражение.
Чего им там, на востоке, не жилось? — этот вопрос возникает у киевлян постоянно. На этот вопрос я, как «східняк», пытаюсь дать им ответ, подвести базу объяснений и понимаю, что словами «обманутые» или «обкуренные» проблему не объяснишь. Ответов на это не дают и СМИ. Как-то, еще когда я находился в Луганске, мне позвонил по телефону один всеукраинский телеканал и предложил самому снимать на видео свой день. Их интересовали подробности и нюансы жизни человека в зоне АТО. Я, конечно, учтиво отказал, но с того момента меня не оставляет отвратительное ощущение, что для кого-то эта бойня, эта трагедия, это цунами является бурей в стакане. Такое себе реалити-шоу «за стеклом». Глубинные социальные процессы пытаются исследовать только некоторые журналисты и социологи. Но узел причинно-следственных течений настолько сложен, что кому-то легче упростить его до кричащего, легко проданному заголовку. Пока мы ищем такие заголовки и высасываем из пальца темы, на наших глазах происходят глубинные изменения в обществе. Оно трансформируется, приобретает новые стереотипы мышления, новые, далеко не всегда позитивные инерции, которые мы не столько изучаем, сколько используем и тем самым еще больше усиливаем.
Наблюдения за проблемой на Донбассе намекают нам, что беда, которая случилась там, не ограничивается только интервенцией России. Россия, которая, безусловно, готовила этот конфликт, стала же и его детонатором в удобный момент. Но обвинять только Путина — это выносить за скобки и собственные изъяны. Украинский политикум в свою очередь является такой себе надстройкой над общественными процессами, над народом, которая паразитирует на его слабостях. Такое паразитирование в уставшем из-за болячки теле лишь подталкивает к новым революционным всплескам, которыми, безусловно, воспользуется наш близкий сосед. Один луганчанин вспоминает, как около Алчевска было построено много ветряных мельниц, что при всех коррупционных составляющих (понятно, что кто-то на этом неплохо заработал) служило намеком на то, что XXI век слабо, но стучит и в двери Донбасса. Но, добавляет мой земляк, сколько бы мы ни ездили по Донбассу, всюду мы видим копанки, копанки, копанки и при этом обнищалые, никому не нужные шахты. Что такое ветряные мельницы? Это — новый век. Что такое копанки? Это — XVIII век. Ветряные мельницы теперь стоят без дела, а копанки, как дешевый источник невероятных обогащений определенных лиц, будут работать и дальше. Только теперь автомат окончательно похоронил надежду даже на намек прогресса. Может, все до того и шло? Может, «ЛНР» и «ДНР» — это просто уродливый повод, который рано или поздно должен был появиться в темноте многокилометровых штолен? Забытых столицей, оставленных нашим вниманием и отданных красномордым демонам штолен. А пока еще наши стоят в Счастье и автоматом пытаются сдержать порожденных в этих штольнях чертей и российских интервентов. Стоят насмерть. И у нас — украинцев — нет другого выбора как верить и поддерживать их — наших военных и вовремя делать соответствующие выводы. Нет ли почвы для повторения такой же смертельной авантюры уже на других поприщах страны?
