Страдания российских социологов
Насколько надежны проводимые в России социологические опросы? Думаю, они более или менее отражают то, как россияне отвечают на вопросы социологов, будь то в телефонных опросах или при заполнении анкет. Другое дело, что вопросы могут быть не всегда корректно сформулированы. Но на простые вопросы, и прежде всего об отношении к Владимиру Путину и другим политикам, российским и зарубежным, подавляющее большинство респондентов отвечает то, что они хотели, чтобы социологи от них услышали. Насколько их ответы в ходе социологических опросов отражают их подлинные чувства, мысли и настроения, - вопрос сложный и вряд ли имеющий однозначный ответ. Сошлюсь на пример из времен собственной молодости.
Очень давно, году в 1984-м или в 1985-м, но еще до начала горбачевской перестройки, мне довелось познакомиться с данными одного закрытого социологического опроса. Правда, гриф у него был довольно невысокий – всего лишь «для служебного пользования», но, по крайней мере, для открытой публикации он не предназначался, и, следовательно, пропагандистским продуктом в чистом виде не являлся. Так вот, примерно 97% респондентов полностью одобряли деятельность партии и правительства, а 95% были удовлетворены своими условиями жизни. Что не помешало через какие-нибудь семь лет благополучно рухнуть коммунистическому Советскому Союзу.
Врали ли тогда, в 83-м или в 84-м, респонденты социологам? Думаю, тогда они сами верили, что говорят правду. Во-первых, нельзя недооценивать влияние тоталитарной пропаганды и почти полное отсутствие у советских граждан альтернативных источников информации. Многие действительно верили, что они живут относительно неплохо, потому что пропаганда постоянно убеждала их в том, что подавляющее большинство людей за пределами социалистического содружества живут еще хуже, чем они, а все имеющиеся трудности представляла как временные и преодолимые. Во-вторых, что еще важней, высказывать недовольство правительством, а тем более партией, как понимало подавляющее большинство советских людей, чревато попаданием в «антисоветчики», для которых в уголовном кодексе имелись соответствующие статьи. Поэтому результат того опроса большого удивления у меня не вызывал. Как позднее не вызвало большого удивления и перемена отношения к Советской власти и коммунистам в 1988-1991 годах. Когда люди поняли, что за критику существующей власти им ничего не будет, они стали более адекватно оценивать и саму эту власть, и собственное социально-экономическое положение, тем более, что появилась возможность сравнивать его с реальным уровнем жизни в развитых странах.
Россия сегодня – страна пока что не тоталитарная, но уже жестко авторитарная, с режимом личной власти. Россияне прекрасно понимают, что критиковать первое лицо в государстве нельзя – это чревато подозрениями в политической нелояльности. Да и пропаганда в путинской России достигла почти что советского уровня тоталитарности. Доля критических публикаций в российском медиа-пространстве, посвященных Путину и его политике, сейчас не больше, чем доля западных радиоголосов в советском медиа-пространстве, и цензура Интернет-изданий и соцсетей постоянно усиливается. Неудивительно, что все опросы сейчас фиксируют зашкаливающую популярность Путина, чему не мешают ни экономический кризис и падение уровня жизни граждан, ни принятие непопулярных законов.
На выборах, правда, граждане могут голосовать менее благоприятно для власти, чем предрекают социологические опросы. Можно вспомнить, как первые свободные выборы в Никарагуа после завершения сандинистской диктатуры свободные выборы обернулись поражением сандинистов, тогда как опросы предрекали им уверенную победу. Но для этого выборы должны быть свободными и прозрачными. А поскольку в России подсчет голосов жестко контролируется властью, то никаких неожиданных результатов на них по сравнению с опросами не происходит.
Если взять последние опросы «Левада-центра», проведенные уже после ареста Алексея Улюкаева, то они зафиксировали рост популярности по сравнению с октябрем Владимира Путина – с 84% до 86% и Дмитрия Медведева – с 48% до 52% (https://regnum.ru/news/polit/2209247.html). Кроме того, выросло доверие граждан к правительству в целом – с 47% до 50%. Некоторые наблюдатели связывают увеличение популярности первых лиц государства с задержанием при получении взятки министра экономического развития, поскольку операция правоохранительных органов против Улюкаева проходила с их ведома и согласия.
Что ж, возможно этот фактор и сыграл свою роль. Можно вспомнить трилогию Александра Дюма о трех мушкетерах, где один из персонажей замечает, что народ очень любит, когда вешают финансистов. Ну, теперь их, положим, не вешают, а сажают, но народное отношение к этому феномену остается по-прежнему восторженным.
Насколько хватит народной любви к Путину? До тех пор, пока социальное положение не станет катастрофическим (если, конечно, станет), или пока в стране тем или иным путем не произойдет смена политического режима. И тогда основная масса россиян привычно проклянет прежнего правителя и начнет любить нового. Ну, а дальше все будет зависеть от того, какой именно режим установится после Путина. Если это будет такой же жесткий авторитарный правитель, то надежность и ценность социологических опросов на политические темы будет примерно такой же, как и сегодня. А вот если Россия вернется хотя бы во времена мягкого авторитаризма Ельцина, то объективность социологических опросов наверняка возрастет.
Также встает вопрос, насколько независимы от властей и свободны в проведении политические опросов нынешние российские социологические службы. Ведь тот же «Левада-центр» совсем недавно был включен в реестр иностранных агентов. Ходили упорные слухи, что это произошло из-за опроса, зафиксировавшего существенное падение рейтинга «Единой России». И попытки социологов в судебном порядке добиться их исключения из списка иностранных агентов пока что, к сожалению, потерпели неудачу. Естественно, в таких условиях многие будут заранее подозревать, даже не имея доказательств, что «Левада-центр» не рискнет зафиксировать снижение популярности Путина, если бы таковое действительно произошло. И конечно, такого рода подозрения, как и давление со стороны властей, сильно осложняют работу социологов в России.
Борис СОКОЛОВ, профессор, Москва
