«Украинский велосипед» все равно придется изобрести
«Украина сейчас решает проблемы, которые Западная Европа решила в конце XIX — начале ХХ века». Убежден, такие или почти такие фразы читатели «Дня» не раз встречали в СМИ. И их закономерное продолжение: «Не нужно изобретать никаких «велосипедов», следует просто использовать приобретенный другими опыт, а всякие разговоры об «украинской специфике», которая требует «особых подходов» — это полная ерунда».
На самом деле не просто полной, а чрезвычайно опасной ерундой являются эти два утверждения, взятые вместе. И если в первом еще проблескивают определенные зерна истины — действительно, некоторые нерешенные проблемы просто-таки преследуют нас на протяжении века, — то второе показывает полное незнание украинской истории или нежелание ее знать и делать соответствующие выводы.
Ведь нынешняя Украина, если обозначить хотя бы главные измерения ее бытия, — это постколониальное (что касается Галичины — постокупационное), постгеноцидное, посттоталитарное, постчернобыльское государство. Такого букета «постов» нет ни у одной европейской страны и ни у одной нации, более того — ни у одной страны мира.
Можно ли их игнорировать при построении современного демократического общества? Нет. Западноевропейские государства, у которых были некоторые (лишь некоторые!) из этих проблем, их никогда не отрицали.
Вот, скажем, Германия — это посттоталитарная страна, она имеет большой опыт ликвидации последствий его господства; более того, восточная ее часть была почти полвека оккупирована советскими войсками. Но разве это проблемы конца позапрошлого века? Это — проблемы второй половины ХХ и начала XXI века («осси», восточные немцы, до сих пор отличаются от западных).
У Франции ее оккупация нацистами во время Второй мировой войны и наличие многочисленных коллаборационистов вызвали тяжелую национальную травму, однако стране удалось избавиться от нее довольно быстро, в 1960-х.
В странах Балтии тоталитаризм был преимущественным образом заброшенным извне, он носил оккупационный характер; к нему добавилась колонизация части Эстонии и Латвии путем заселения советскими людьми, т. н. «русскоязычными».
Колониализм, только другого, нетоталитарного типа, наложил существенный отпечаток на бытие Ирландии, прежде всего ее северной части. Давно ли удалось утихомирить страсти радикалов-террористов Ольстера, поддерживаемых извне? Давно ли после провала попыток Тэтчер решить эти проблемы силой ее преемники при содействии Соединенных Штатов сумели найти достаточно эффективные рычаги для выхода из тупика, который существенно угрожал британской демократии?
А вот одновременно постчернобыльской, посттоталитарной и постколониальной является только Беларусь, но она не постгеноцидная, хотя и понесла тяжелые человеческие потери во время Второй мировой войны. Можно ли не учитывая связи всех этих факторов (особенно успешной российско-советской колонизации белорусских земель) говорить о решении сегодняшних проблем этой страны?
Ну, а постгеноцидний опыт (и постгеноцидную коллективную травму, которая продолжает действовать даже через несколько поколений), кроме украинцев, имеют еще и европейские иудеи и крымские татары ...
Кстати: Государство Израиль преодолела постгеноцидную коллективную травму благодаря героическому народному труду в борьбе за существование против деспотических режимов соседних арабских стран, которые очень стремились завершить дело Гитлера (а некоторые стремятся к этому до сих пор). Израиль решал значительное количество проблем, которых никто до него не решал. И нередко делал это, отвергая советы и требования извне; просуществовало ли бы это государство хотя бы несколько лет, если бы постоянно не «изобретало велосипеды»?
Как видим, не все так просто с «давно решенными проблемами». Потому что не такие они уж и стандартные и преходящие, даже для ряда развитых стран. Более того: скажем, Испания и Великобритания уже десятилетия балансируют на грани распада — Каталония и Шотландия могут провозгласить независимость. В Бельгии целостность государства держится не в последнюю очередь на авторитете королевской семьи, — само же государство в последние десятилетия эволюционировало от унитарного до федеративного, а сейчас движется к конфедерации. Иными словами, принципиальный вопрос создания национального государства решен далеко не во всей Западной Европе, хотя его решение началось еще полтысячи лет назад, в период ранних буржуазных революций. В Украине он появился несколько позже, во времена Казацкого государства, а затем органическое развитие нации было прервано российской колонизацией; но разве у каталонцев эти же процессы не оказались так же прерванными? А у ирландцев деформация этих процессов разве не оказалась в чем-то еще большей, чем у украинцев, — вспомним только о положении ирландского языка?
Поэтому, с одной стороны, не приходится утверждать, что Западная Европа решила в конце XIX — начале ХХ века те проблемы, которые сейчас решает Украина — многие из этих проблем до сих пор не решены в ряде западных государств. С другой стороны, такого исторического опыта, как у Украины, нет ни у кого в мире. Поэтому никто либо вообще не решал те задачи, которые стоят перед Украиной, либо имел с ними дело при других обстоятельствах и в другой форме. Поэтому «украинские велосипеды» таки придется изобретать — конечно, не забывая при этом законы механики и заботясь об удобствах велосипедистов ...
