В тени Тегеранской конференции
Во второй половине января 1943 года в предместье Касабланки Анфа в обстановке глубокой секретности прошла встреча премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля и президента США Франклина Рузвельта. Насколько соблюдалась осторожность и секретность можно судить по тому, что журналисты, которых позвали на итоговую пресс-конференцию, были изумлены тем, что Рузвельт и Черчилль, оказывается, находились в Марокко, да еще целых полторы недели. Не меньше были удивлены в Берлине и Токио. Об этой встрече и ее подготовке их спецслужбы ничего не знали. Надо сказать, что все саммиты руководителей антигитлеровкой коалиции проводились в обстановке столь плотной секретности, начало которой положила встреча в Касабланке.
Прошедший 1942 год принес определенный оптимизм в военных вопросах. Он завершался успехом Красной армии под Сталинградом, высадкой союзников в Северной Африке и общим их наступлением на германо-итальянские войска из Египта и Туниса, японский флот летом 1942 года потерпел большое поражение у атолла Мидуэй, американцы высадились на острове Гуадалканал, на Дальнем Востоке и в Европе инициатива постепенно переходила к союзникам.
Явно назрела необходимость определить как военно-стратегические цели нового этапа Второй мировой войны, так и начать решать политические вопросы ее хода и послевоенного устройства. В том, что германо-итальянско-японский блок потерпит поражение, уже сомнений не было.
Предложение провести в начале 1943 года большое военно-стратегическое совещание высказал Рузвельт в послании Черчиллю от 26 ноября 1942 года. В тот же день из Лондона было получено согласие. Благодаря успехам союзников на западе Северной Африки президент в письме Черчиллю от 14 декабря назвал Касабланку «приемлемым и надежным местом».
В послании Сталину 4 декабря 1942 года Черчилль предложил «где-нибудь в Африке». Спустя два дня советский лидер ответил, что военная обстановка не позволяет ему уезжать далеко от Москвы. Историки считают, что это было связано с нежеланием Сталина летать на самолетах. Он поднимался в воздух два раза в жизни — по пути на Тегеранскую конференцию и обратно — причем от Москвы до Баку и от Баку до Москвы ехал поездом.
В августе 1941 года Черчилль встретился с Рузвельтом в бухте Арджентиа у берегов Ньюфаундленда а в декабре 1941 и июне 1942 года в Вашингтоне. В августе 1942 британский премьер прилетел в Москву для переговоров со Сталиным. Тем не менее, статуса союзных конференций те переговоры не имели. В этом смысле конференция в столице Марокко была первой и открыла счет официальным саммитам, которых состоялось четыре, последние три с участием СССР.
Одним из важнейших вопросов, который обсуждался в Касабланке, был второй фронт, особенно место высадки на европейский континент. Рузвельт настаивал на французском побережье, Черчилль отстаивал Италию.
Хотя только что состоявшаяся высадка в Алжире и Марокко для союзников завершилась успешно, она вскрыла существенные недостатки в ее проведении, взаимодействии родов войск, требовала улучшения работа штабов и логистика, четко проявился недостаток десантных средств. И самое главное, хотя союзники говорили фактически на одном языке, до необходимого взаимопонимания английских и американских офицеров, моряков, солдат и летчиков было еще далеко. Вот почему Рузвельт неохотно, но согласился в 1943 году осуществить высадку на Сицилию, а затем в Италии.
Надо сказать, что разгром немецко-итальянской группировки в Северной Африке, высадка на Сицилии и далее в Италии, несмотря на удаленность театра военных действий от территории СССР, оказали определенную помощь Красной Армии. В самые напряженные дни Курского сражения германское командование вынуждено было снять с советского фронта несколько танковых и пехотных дивизий, чтобы отправить их в Италию, где под ударами союзников фронт фактически рухнул.
Еще один примечательный факт. О высадке в Северной Африке союзники сообщили Сталину заблаговременно. Советский лидер выразил сомнение в успехе операции: «Навряд ли у них что-нибудь получится» и был весьма удовлетворен успехом англичан и американцев. И еще одно. Контроль над Средиземным морем позволил начать поставки по ленд-лизу самым коротким и удобным маршрутом.
В Касабланке прозвучала сенсация. На итоговой пресс-конференции 24 января 1943 года Рузвельт произнес слова — unconditional surrender, US — безоговорочная, точнее безусловная, капитуляция. «Объединенные Нации убеждены в том, что мир может быть достигнут только в результате безоговорочной капитуляции держав оси». Американский президент придавал такое значение этой формулировке, что называл встречу в Марокко «конференцией по вопросу о безоговорочной капитуляции».
Сам термин Рузвельт заимствовал, так как он был введен во время Гражданской войны в США военачальником северян Улиссом Грантом. Интересно, что термин стал прозвищем Гранта, так как его инициалы US (Ulysses Simpson Grant) совпадали с этой аббревиатурой. Кроме того, это сокращение от «United States».
В Москве довольно долго изучали введенное в международный дипломатический и военный оборот новое понятие, если хотите требование. Англо-американские союзники давали понять подозрительному советскому лидеру, что намерены не просто добиваться военного разгрома Германии и Японии, но также лишить их каких бы то ни было прав после поражения во Второй мировой войне и отдать их население и имущество целиком на усмотрение победителей. Что, собственно, и произошло после разгрома вооруженных сил Германии и Японии в 1945 году.
К требованию безоговорочной капитуляции сначала Германии СССР присоединился официально только через 10 месяцев на Тегеранской конференции, а в отношении Японии буквально накануне вступления с ней в войну в августе 1945 года.
Столь жесткое и новое в международной практике требование безоговорочной капитуляции было неоднозначно воспринято в мире и даже в странах-союзниках. Как писал Черчилль в своих мемуарах, «Применение термина «безоговорочная капитуляция» в дальнейшем было расценено различными авторитетами как одна из серьезнейших ошибок англо-американской военной политики, которая стимулировала сопротивление немцев и затянула борьбу». При этом британский премьер отметил, что с таким мнением не согласен.
Тем самым не рассматривался даже теоретически вопрос о достижении какого-либо компромисса с Германией и Японией. Немецкие офицеры-оппозиционеры, готовившие покушение на Гитлера и государственный переворот обращались к союзникам с просьбой отказаться от этого требования, но получили категорический отказ, что с точки зрения многих означало потерю международной перспективы заговора. Не в последнюю очередь из-за этого произошел отход части высших офицеров от заговорщиков и он был обречен.
Для правящих клик в Германии и Японии требование безоговорочной капитуляции не оставляло никакой возможности выхода из войны, отсюда сопротивление до последней возможности. Сталин в одной из своих речей сказал, что «Гитлеры приходят и уходят, а германский народ остается», на что Черчилль фактически ответил 30 июня 1943 года: «Они (Германия и Япония) должны целиком отдать себя на нашу милость и правосудие. Это не означает, что мы запятнаем свое победоносное оружие жаждой мщения».
В СССР, а теперь и в России, конференция в Касабланке практически не упоминается, как, впрочем, и история введение термина «безоговорочная капитуляция» в политический и военный оборот. Эта важная встреча лидеров стран-союзников остается в тени прошедшего через 10 месяцев саммита в Тегеране. Однако, это не отменяет важного значения конференции в Касабланке, на которой были заложены первые камни в конструкцию послевоенного мира, получившего название ялтинского.