Наблюдатели заявляют о фальсификации выборов в Беларуси
Сегодня, 11 октября, белорусы выбирают президента страны из четырех кандидатов: действующего президента Александра Лукашенко, оппозиционерки Татьяны Короткевич, председателя Либерально-демократической партии Сергея Гайдукевича и председателя Белорусской патриотической партии Николая Улаховича. Пока Центризбирком фиксирует высокую явку избирателей, наблюдатели заявляют о массовых фальсификациях на участках. Газета «День» следила за выборами в одной из избирательных комиссий в Минске.
С 6 по 10 октября в Беларуси проходило досрочное голосование для тех, кто не может проголосовать в основной день. По словам оппозиционных наблюдателей, именно в эти дни наибольшая вероятность фальсификаций. По данным Центризбиркома Беларуси, за четыре дня проголосовало рекордное количество — 36,05% избирателей.
В день голосования на один из избирательных участков отправился и автор газеты «День». Участок размещен в школе, на втором этаже. Основные избиратели — пенсионеры, при входе сразу же замечаю бабушку с палочкой, на ее куртке значок с призывом проголосовать 11 октября. Помогаю открыть двери и предлагаю помочь подняться на второй этаж.
— Спасибо большое. Я еле передвигаюсь, очень сложно по ступенькам подниматься, — жалуется пенсионерка Мария Иосифовна. — Я живу недалеко, буквально за этой школой, но дорога у меня заняла минут сорок. Проголосовать для меня — это святое.
Спрашиваю у женщины, за кого она будет голосовать. Недолго думая Мария Иосифовна неожиданно выдает: «Против всех! Не за кого голосовать».
— Почему нет? — спрашиваю. — Четыре же кандидата в бюллетене: Лукашенко, Улахович, Гайдукевич и Короткевич.
— Вы слышали их? Все об одном и том же — какой хороший Лукашенко. А Короткевич ... не верю я ей. Может, ей нужно было себя до выборов проявить. Многие боятся сказать, что думают, но мне уже восемьдесят три, чего мне боятся?
Заходим в фойе школы. Из колонок звучит патриотическая музыка. Замечаю стол и около десяти стульев на расстоянии пяти метров. Спрашиваю, что здесь будет, для кого стулья.
— Сейчас будет концертная программа в честь выборов, — отвечает парень.
— Цирк! — добавляет Мария Иосифовна.
— Проходите на второй этаж, — говорят нам и указывают на лестницу.
Урны, скотч и пластилин
Поднимаемся на второй этаж, по указателю идем в актовый зал. Провожу бабушку к столу избирательной комиссии.
— Вы откуда? — спрашивают меня.
— Журналист из Украины.
— Вы зарегистрировались?
— Еще нет, — отвечаю.
— Подождите секундочку.
Пока рассматриваю актовый зал: в конце помещения — три ширмы болотного цвета для тайного голосования, в нескольких шагах — горчичного цвета (непрозрачная!) урна для бюллетеней, запечатанная пластилином. Слева члены избирательной комиссии выдают бюллетени и приглашают избирателей пройти за ширму.
Через несколько минут подходит секретарь избирательной комиссии:
— Виталь? Так вы у нас уже были в четверг, повторно регистрироваться не нужно.
— Отлично, — отвечаю я.
Замечаю наблюдателя от оппозиции Светлану, с которой познакомился в четверг на досрочных выборах. Здороваюсь.
— У Николая [напарник Светланы, — прим. авт.] отобрали аккредитацию за его «наблюдательность», — рассказывает Светлана.
— Нарушений в предыдущие дни не заметили? — спрашиваю.
Светлана оглядывается и кивает головой. Понимаю, что были и говорить об этом лучше за пределами участка. Прошу оставить свой номер телефона. Делаю несколько фото и выхожу из актового зала.
На выходе меня встречает председатель комиссии Алевтина Гладкая. Меня она запомнила с того самого четверга, когда я на участке наблюдал за голосованием до его закрытия. Тогда мои подсчеты избирателей с точностью совпали с протоколом комиссии. В тот же день урну для голосования прикрыли бумагой, поставили подписи и по краям залепили скотчем.
— Как там у вас на Донбассе? — спрашивает меня.
Отвечаю и одновременно пакую в рюкзак вещи.
— Все, вы больше к нам не придете? — спрашивает председатель комиссии и, не дожидаясь ответа, разворачивается.
— Нет, возвращаться больше не планирую, — отвечаю вслед и ищу выход на первый этаж. Спускаясь отправляю на номер Светланы свои контакты, чтобы она позвонила во время перерыва.
«Выборы — это же праздник, все как при союзе»
За это время стулья заняли пенсионерки и слушали музыку, которая звучала из колонок. Через мгновение одна женщина выводит к пенсионерам школьницу. И начинает петь что-то о Беларуси.
— Как вам концерт? — спрашиваю у одной из бабушек.
— Молодцы! Мне очень нравится, детки талантливые. Видно, что сегодня праздник.
— Праздник? — переспрашиваю.
— Ну да, выборы — это же праздник, все как при союзе.
— А за кого вы голосовали?
— Как за кого? За Лукашенко конечно же! Странные у вас вопросы. Откуда вы?
Говорю, что из Украины. Бабушка замолкает и начинает слушать очередную песню. Понимаю, что разговор окончен.
«За мир и стабильность в стране»
Выхожу на улицу, и тут играет музыка, на втором этаже открыли окна и выставили колонки. Вижу двух девушек в одинаковых красных куртках с бейджиками и списками, подхожу, спрашиваю, что да как. Говорят, что проводят экзитпол.
— Хоть кто-нибудь есть, кто не за Лукашенко проголосовал? — спрашиваю их.
— Это тайная информация.
— Я ведь не цифры прошу. Можно ведь ответить просто «да» или «нет», если все так строго.
— Не все говорят правду, кто за кого голосует. Многие отказываются принимать участие в опросе. Молодежь обычно не говорить, за кого проголосовала, может назвать другого кандидата. Я ответила на ваш вопрос?
— Спасибо, — отвечаю я и начинаю проводить свой опрос.
И правда, большинство просто отказываются говорить о своем выборе. Всего же удалось получить прямые ответы буквально от трех-четырех человек. Остальные же пытались уйти от вопроса и отводить разговор, говоря, что проголосовали «за мир и стабильность в стране».
— Мы проголосовали за ... мир в нашей стране. Чтобы наши дети спокойно жили, — рассказывает архитектор Татьяна Владимировна.
— А какой в следующие пять лет вы видите Беларусь? — спрашиваю женщину.
— Не хуже. Мы живем в такое время, когда рядом война. Наши родственники в Украине. Мы за них очень волнуемся. И мы все хотим мира. Все остальное зависит только от нас.
— Естественно за Александра Григорьевича. Ожидаем спокойствия и стабильности, чтобы такого, как у наших соседей не случилось, — ответил IТ-шник Петр.
— В следующие пять лет хотелось бы экономического развития и стабилизации ситуации в целом, — рассказала менеджер Елена, не называя имени своего кандидата
— У нас есть за кого голосовать — один человек, — однозначно ответил мужчина, не представившись.
— Я голосовала против всех. Среди кандидатов не вижу достойных, — отметила адвокат Юлия.
Через несколько минут слышу, звонит телефон — Светлана. Беру трубку:
— Я во дворе школы, буду ждать здесь, — отвечаю ей.
«Всю ночь и следующее утро проплакала»
Через мгновение появляется Светлана. Мы выходим за пределы школы. То, что она рассказала дальше о досрочном голосовании, не могло не шокировать. В один из таких дней я там присутствовал. Тогда комиссия не решилась сфальсифицировать цифры.
— Мы [наблюдатели — авт.] каждый вечер сверяем свои подсчеты с протоколом. Первый день, второй день, третий день у нас все сошлось с комиссией. В пятницу мы зафиксировали 75 проголосовавших, в них — 78. Ну это так, небольшая погрешность. Я сообщила комиссии, но из-за трех голосов не стала спорить, — рассказывает Светлана. — Вчера был последний день досрочного голосования, и они вывесили протокол, где не указали количество проголосовавших, а указали общее количество бюллетеней, которые получили избиратели за весь период голосования. Я сфотографировала протокол, спустилась вниз, подсчитали все свои цифры. У меня получилось 256 человек за весь период, а комиссия вывесила — 469. Разница в 213 человек! — Светлана переводит взгляд на школу, где размещается избирательная комиссия и добавляет: — В процентном соотношении от количества избирателей по нашим данным проголосовало 16,4%, а по их данным — ровно 30%. Я оставалась одна, поскольку Николая лишили аккредитации. Я была в шоке, я поднялась в приемную, где сидели председатель комиссии, секретарь и один из наблюдателей. И испрашиваю их по поводу цифр, они все поняли сразу, опустили глаза вниз. Секретарь так неуверенно говорит: «А вы подсчитайте разницу». Я и говорю, что подсчитали и у меня разница в 200 человек. Председатель мне отвечает «Светлана Валерьевна, досрочное голосование окончено». Я вышла и у меня была истерика. Ко мне подбежал милиционер, который постоянно здесь дежурил, и спрашивает: «Что случилось?». Я говорю, что у нас 200 человек не пошло. Они наше с вами будущее отбирают, в том числе и моего ребенка. Я ушла. Всю ночь и следующее утро проплакала. И такая ситуация не только на моем участке: где-то, как и у нас, основным днем добавили, а где-то — на протяжении всего досрочно голосования.
Андроник Виталий, Минск
