Мария Непримиримая

Начало читайте «День» №108

Однако, не принимая во внимание подобные случаи, большевистское военное командование откровенно закрывало глаза на подобные «шалости» атаманши и ее отряда. Более того, советский главнокомандующий Владимир Антонов-Овсеенко предоставил Марии высокую должность командира красной конницы Херсонщины и Таврии и 250 тысяч рублей на военные нужды. А времена тогда были для большевиков и их ненадежных союзников-анархистов достаточно тревожными — с Запада на Украину надвигалось австро-немецкое нашествие... Под его давлением отряд Никифоровой отступал на Восток, ведя тяжелые бои с захватчиками и отрядами УНР за Бердянск, Мелитополь и другие города. Кстати, Никифорова буквально горела желанием освободить из-под власти иностранных и «своих» контрреволюционеров Гуляйполе, но, трезво оценив сложившуюся ситуацию, Нестор Махно и Мария отказались от такого плана. В конце апреля 1918 года военачальница и ее бойцы добрались до Таганрога, где надеялись обрести хотя бы короткий отдых от длинных и изнурительных боев...

ПОДСУДИМАЯ

Однако все надежды на отдых оказались напрасными. По приказу местной большевистской власти отряд Марии Никифоровой был окружен и обезоружен, а сама она арестована по обвинению в погромах и жестокостях, совершавшихся ее бойцами в Елизаветграде. По моему мнению, настоящая причина этого ареста состояла отнюдь не в желании большевиков восстановить справедливость. Если на поле боя со внешней и внутренней контрреволюцией анархисты были нужны им как союзники, то на советской территории они рассматривались как опасные конкуренты на власть, которых нужно было любым способом нейтрализовать.

Вскоре, в самом конце апреля 1918 года, в Таганроге состоялся суд над Марией Никифоровой. При этом его организаторы имели весомые шансы на суровое наказание анархистки, потому что из Елизаветграда в Таганрог прибыло немало беженцев, которые были непосредственными свидетелями Марусиных бесчинств. Однако тогда Мария Непримиримая сумела выйти, что называется, сухой из воды. Дело в том, что у атаманши, оказавшейся на скамье подсудимых, нашлись достаточно серьезные защитники. Во-первых, свою поддержку Никифоровой сразу же высказали немало большевистских и анархистских отрядов, отступивших к Таганрогу. Во-вторых, в трудное для Марии время на ее защиту стал В. Антонов-Овсеенко, который в своей телеграмме к судьям дал высокую оценку и самой военачальнице, и ее бойцам. В-третьих, судившие анархистку-бунтарку хорошо знали, что дом суда находится под прицелом пушек бронепоезда, командир которого, анархист Гарин, также недвусмысленно заявил, что не оставит подсудимую в беде... В конце концов Никифорова получила оправдательный приговор и, кроме того, полную свободу в своих дальнейших действиях. Женщина-командир могла и дальше воевать на стороне революции, а могла стать полностью частным лицом, далеким от тогдашних военно-политических дел.

Естественно, как военный человек атаманша избрала первый путь. Вскоре ее отряд был передислоцирован на белогвардейский фронт, в район Царицина. Однако отношения Марии с большевистской властью в очередной раз не сложились. Никифорова довольно быстро дала понять, что не признает над собой любой власти, в том числе — и советской. Дело дошло до вооруженных столкновений Марусиных бойцов с красными отрядами, а сама Мария Непримиримая была арестована большевиками во второй раз и целых три месяца провела в Бутырской тюрьме. Будущее заключенной было достаточно туманным, но ей посчастливилось и на этот раз — за нее поручились и взяли на поруки все тот же Антонов-Овсеенко и известный анархист и член ВЦИК РСФСР Карелин. Сама же «женщина с револьвером в руке» решила оставить не очень гостеприимную для ее большевистскую Россию и вернуться в Украину...

В январе 1919 года отряд Никифоровой в 200 бойцов оказался в составе войск советского военачальника Павла Дибенко, который в жестоких боях с петлюровцами продвигался с Севера на Юг Украины. Нужно отдать должное воякам-анархистам и самой атаманше: в этом походе они проявили себя довольно неплохо. Анархисты храбро дрались за отвоевание Харькова, а позже, в самом конце января, им удалось первыми ворваться в Екатеринослав. И все, по-видимому, сложилось бы в судьбе Марии действительно хорошо, если бы не неискоренимое пристрастие Никифоровой к самочинным реквизициям и безсудным расправам. Наказание, как всегда, не заставило себя ждать: Марию Григорьевну на целый год лишили права занимать руководящие советские должности, в том числе и —военные....

«СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ»

Вскоре атаманша, оставшаяся, что называется, не при делах, опять появилась в хорошо знакомом ей Гуляйполе. Сама Мария серьезно рассчитывала на то, что Нестор Махно «по старой памяти» если и не сразу, то, во всяком случае, постепенно возобновит ее во всех военных правах. Однако надежды, возлагаемые Никифоровой на Махно, не оправдались. Нестор Иванович сурово запретил Марусе посещать свой штаб и вскоре назначил закаленную в боях командиршу на сугубо мирную должность заведующей лазаретами своего родного села.

Может создаться впечатление, что сам Нестор Иванович (он был тогда командиром бригады Красной Армии) решил пунктуально следовать содержанию большевистского правительственного приказа относительно Марии Никифоровой. На самом же деле, Махно, который далеко не всегда был лояльным относительно коммунистов, имел собственные причины вести себя с «сестрой милосердия» именно так, а не иначе. Дело было в первую очередь в том, что весной 1919 года его отношения с коммунистами были достаточно сложными и неуверенными, а, будучи командиром боевого отряда и к тому же — женщиной импульсивной и непредсказуемой, Мария могла каким-то своим поступком дать предлог большевикам расправиться с «отцом». Вот и держал Махно Никифорову на сугубо мирной и полностью «безопасной» должности, хотя как командир она вряд ли уступила бы его лучшим военачальникам. Впрочем, Нестор позволял ей без ограничений выступать на различных митингах (сама Мария, кстати, была прекрасным оратором), однако при этом стал достаточно строгим её цензором. 1 мая 1919 года, когда во время одной из своих речей Никифорова обвинила большевиков в репрессиях против анархистов, «отец» собственноручно стащил ее с трибуны от греха подальше...

Впрочем, тогда хозяин Гуляйполя делал кое-что, чтобы подсластить Марии пилюлю ее отнюдь не завидного положения. Например, анархистка постоянно встречала с «отцом» высоких большевистских гостей, что, по расчетам Нестор Ивановича, должно было предоставить ей ощущение собственной значимости. Во время одного из таких визитов — члена ЦК РКП(б) Льва Каменева — Мария Григорьевна попросила его посодействовать ей в деле сокращения срока ее наказания к полугоду. Пораженный рассказами Никифоровой о героической борьбе своих бойцов, Каменев пообещал ей свою поддержку...

ОПЯТЬ ТЕРРОРИСТКА

Конечно, излишне говорить о том, что, став тыловой женщиной, вчерашняя военачальница ощущала себя совсем не в своей тарелке. Мария нередко вспоминала яркие военные страницы своей жизни, верила, что в грозном 1919 году она могла бы их существенно приумножить. Однако длинная вереница дней тянулась, не привнося никаких особых изменений в ее судьбу. Наконец Мария твердо решила сама улучшить свою жизнь и навсегда покончить с «гуляйпольским прозябанием». Она приняла решение оставить махновщину и вернуться к «профессии» своей юности — индивидуальному террору, который она собиралась направить как против белых, так и против красных руководителей. Следует, однако, отметить, что невзирая на неоднократные репрессии со стороны большевиков как относительно нее самой, так и относительно других анархистов, Никифорова довольно долго считала их союзниками по борьбе с «буржуйскими генералами». Однако удары большевистской власти по махновскому движению в июне 1919 года (арест и расстрел чекистами членов махновского штаба, разоружение отрядов Махно и так далее) навсегда оттолкнули Марию Непримиримую от коммунистов. Безусловным было и идейное воздействие на Марусю со стороны ее мужа, польского анархиста Витольда Бжостека ( они вступили в брак в Харькове в начале 1919 года), который был врагом как «реакции справа», так и «реакции слева»...

Супруги-анархисты решили поехать в Москву, чтобы там поквитаться с большевистскими руководителями — Лениным, Троцким и другими. Но этому должна была предшествовать поездка Витольда и Марии в Крым, где они собирались сначала уничтожить генерала Антона Деникина....

Отметим, что сама Мария Григорьевна развернула в махновских рядах соответствующую агитацию, имевшую определенный успех: на путь индивидуального террора решили стать 60 бойцов Нестора Махно. Вскоре из них были сформированы три группы: 20 боевиков во главе с Никифоровой и Бжостеком должны были выехать в Крым (чтобы уничтожить Деникина), 25 — в Харьков для организации терракта против ведущих большевиков, а еще 15 — в Сибирь, чтобы «ликвидировать» там белогвардейского правителя Колчака. В один из последних июньских дней 1919 года три группы террористов выехали из «махновского» района...

Дальнейшая судьба анархистки Марии Никифоровой неизвестна. По одной версии, в июле 1919 года она вместе с мужем приехала в Крым, где была арестована белогвардейцами и, по приговору военно-полевого суда, казнена. По другой, деникинцы действительно арестовали Никифорову и Бжостека, но почему-то отпустили их «на все четыре стороны». После этого Мария якобы приехала в Москву, где сыграла действенную роль в организации вооруженного покушения анархистов на руководителей Московской партийной организации, после чего следы известной анархистки навсегда потерялись...

Лично на меня вторая версия не производит впечатления правдоподобной. Ведь очень маловероятно, что белогвардейцы могли «за красивые глаза» отпустить из-под ареста своих заклятых врагов. Кроме того, в различных исследованиях по истории террористического акта анархистов в сентябре 1919 года Мария Никифорова совсем не фигурирует. Следовательно, по моему мнению, скорее всего Мария Григорьевна была казнена белыми в Крыму в июле 1919 года. Но так это было или не так, я и мои коллеги-историки еще должны окончательно выяснить.