Революция с «пинкфлойдовским» привкусом

Это шоу, с точки зрения вложенных в него финансов, а главное времени, — самый масштабный из всех творческих проектов Роджерса Уотерса. Режиссером и хореографом шоу выступил Януш Юзефович, известный своим мюзиклом «Метро», дирижером и музыкальным продюсером стал Рик Вентворт, в свое время продюсировавший фильмы «Чарли и шоколадная фабрика», «Пираты Карибского моря». На этот раз экс-лидер и бас-гитарист легендарных Pink Floyd Уотерс примерял на себя новое амплуа — композитора, аранжировщика, музыканта и автора текстов на английском языке, и Роджер Уотерс не прогадал. Одна его фамилия на афише должна была обеспечить максимальное количество проданных билетов.

«Ca Ira» в авторском переводе означает «Надежда есть». История оперы началась на праздновании в Париже 200-летия Большой французской революции, где Уотерс познакомился с поэтом Этьеном Рода-Жилем. Вскоре поэт дал Уотерсу написанное им в сотрудничестве с женой Надин либретто, в котором о Французской революции рассказывается непосредственно через ее участников. Роджер, по его словам, сразу влюбился в этот текст и уже через месяц подготовил двухчасовую демо- версию оперы, напев самостоятельно вокальные партии. Название выбрали также в одном русле с либретто — им стала строка из патриотической песни времен начала революции. Так 17 лет тому назад родилась опера, которую киевляне на днях смогли увидеть. Без политического подтекста здесь также не обошлось, ведь Уотерс считает, что разница между «той Францией и сегодняшним миром» не так уж и существенна.

«Ca Ira» в Киеве определенно была премьерной, ведь впервые опера демонстрировалась в закрытом помещение. Однако это никак не помешало выступлениям акробатов, использованию огня и пиротехники, и даже живой конь прогуливался по сцене, как полноценный актер. Конь, кстати, как отмечает продюсер оперы Марек Шпендовски, был украинский. Из Украины были хористы и музыканты (Академический хор, Хор школы имени Лысенко и Государственный эстрадно-симфонический оркестр).

Стиль оперы в прессе уже успели окрестить «роджеровским» из-за сугубо «флойдовских» моментов, таких как звук загорающейся спички, падающей гильотины, лай собак и шелест голубиных крыльев. Кроме того, нельзя не отметить, что в теме революции Роджер узнаваем сразу. Ведь известный всем своими жизненными принципами по типу «мир во всем мире» как борец, как певец справедливости и свободы, он и здесь не отступил от своих взглядов. «We don’t need no thought control!» («Нам не нужен контроль над мыслями») — цитата из альбома «The Wall», фраза, которую Уотерс написал на стене, которую построили израильтяне на Западном берегу реки Иордан. В опере эта фраза особенно ярко и выразительно отображена во время сцены казни Людовика XVI — метафорической казни контроля за действиями и мыслями людей.

Как отмечает Роджер Уотерс, Французская революция является стержнем оперы, но не основной темой, ведь основная тема — это революция вообще как явление, как способ изменить мир. С ним соглашается и режиссер Януш Йозефович, подчеркивая, что главной идеей оперы является «революция как способ сделать мир лучше».

И действительно, в либретто, посвященном Французской революции, фигурируют, кроме конкретных исторических лиц — Людовика XVI, Марии-Антуанетты и других, — еще и общие образы, универсальные типажи революционеров: это и моряки (в голову приходит сразу броненосец «Потемкин»), и голодные дети, и отчаянные женщины. «Голод пахнет революцией», — поет солист — комментарии здесь излишни...

Вообще, замысел оперы многоаспектный, как и техническое исполнение. Но немножко неудачно было подобрано помещение Выставочного центра, которое «съело» такую необходимую оперную атмосферу, хорошо удерживаемую потолками с лепниной и бархатными портьерами в театрах. Было заметно, что некоторые зрители на протяжении всей оперы ждали появления на сцене Роджера Уотерса, сжимая в руках пластинки «Пинк Флойда» и открытки с улыбающимся Роджером. Ведь как же без этого. Опера удалась, аплодировали стоя, а ожидавшие Роджера все- таки увидели его на сцене уже под занавес. Несмотря на надежды, он не запел, а просто пожал руки солистам и поздоровался со зрителями. Однако именно эти его действия естественно и ненавязчиво завершили «роджеровскую» оперу.

БЛИЦ-ИНТЕРВЬЮ

«Самый жесткий критик — я сам»

Роджер Уотерс в интервью «Дню» рассказал о своей опере, американской политике и своих увлечениях

— Мистер Уотерс, как долго вы работали над созданием оперы «Ca Ira»?

— Я начал работать над ней в 1989 году, а завершил два года назад. В ноябре прошлого года состоялась премьера оперы в Риме, а уже доработанная постановка состоялась год назад в Познани.

— 17 лет — большой срок. За это время произошло немало событий — политических, экономических, культурных. Повлияли ли они на конечный результат вашей оперы?

— Да, повлияли. В определенный период написания оперы я понял, что она должна быть более содержательной, повествовательной. Я понял, какой я хочу ее видеть в конечном результате — с более динамичной сюжетной нитью, с более широким политическим фоном. Януш (Януш Йозефович — режиссер) также внес в оперу много политических аспектов, осветил определенные политические проблемы современности, а также добавил ряд визуальных образов из истории последнего века, тесно связанных с событиями XVIII века во Франции и ХХ века в Восточной Европе.

— Перевод названия оперы звучит как «Надежда есть». Надежда на что? Какой смысл вы вложили в это название?

— Это что-то большее, чем обычное название. Это фраза из французской революционной посни XVIII века, которая как нельзя лучше раскрывает содержание тех перемен, которые произошли около 300 лет назад. Тогда люди впервые заговорили о равенстве прав, поняли, что, объединив усилия, смогут изменить мир, сделать его более человечным. Я с этим полностью согласен и верю, что добро, которое есть в каждом человеке, обязательно победит зло.

— Одной из ключевых фраз в вашей опере является такая: «Каждый, кто живет под солнцем, имеет достаточно сил, чтобы изменить мировой порядок». А каким вы представляете идеальный мировой порядок?

— Я считаю, что чем лучше мы понимаем человеческую психику, то больше у нас шансов не совершать ошибок. Мне интересны связи между религией и обычной неврологией. Я заинтересован в сохранении в мире сочувствия. Мы должны чаще обращаться к той особенности нашего разума, которая способна поставить нас на место другого человека и пережить чувства другого человека так же выразительно, как и свои. Мы все одинаковы, и мы должны иметь общие цели, от которых на сегодня нас уводит в сторону жадность, слабость и коммерция, а также мировая точка зрения, которая уже не так хорошо служит нам. Я действительно верю, что свободный рынок как средство регуляции не является единственным средством сделать человека счастливым.

Сегодня идеология Америки базируется на торговле, коммерции с целью собрать побольше капитала. И может, какая-то небольшая часть из нас имеет определенный потенциал и понимает, что нами попросту манипулируют богатые мира сего и из-за этого многим из нас становится хуже жить. Было бы значительно лучше, если бы мы могли организовать себя таким образом, чтобы создавать ситуации, в которых эти люди будут иметь на нас меньшее влияние и мы меньше будем ощущать их силу. Наверное, именно об этом и рассказывает на самом деле моя опера «Ca Ira». Сравните Францию того времени и современный мир: американская власть, так же как и король Людовик XVI, использует принцип «власть от Бога». Джордж Буш так себя и ведет, словно Господь дал ему власть и право делать то, что он делает...

— Есть ли сегодня события, достойные того, чтобы о них написали оперу?

— Конечно. Например, я могу написать оперу, посвященную Лиге чемпионов. Я считаю, что можно написать о чем угодно. Нет разницы между написанием оперы, написанием поп-песни или романа, главное, чтобы было желание и понимание того, что ты хочешь сказать. Кстати, есть прекрасный новый роман, недавно опубликованный талантливым американским автором Кормака Маккерси, — «Дорога». Это одна из лучших книг, которые я когда-либо читал. Это история о мужчине и его сыне лет семи-восьми. Они в постапокалиптической Северной Америке идут по дороге, чтобы добраться до побережья океана. И это на протяжении 400 страниц. И больше ничего. Но в пределах контекста оба образа выписаны замечательно... Сегодня много написанного, которое учит нас, как нужно относиться друг к другу...

— А как вы относитесь к критике?

— Критику следует просто воспринимать. Вся моя работа критикуется с одной или другой стороны. Со своей стороны я считаю, что это то, что ты должен получать как художник, в то же время ты должен делать свое дело настолько хорошо, насколько можешь, не думая о том, понравится это кому-то или нет. Кое-кому будет казаться, что ты делаешь действительно важные вещи, другим — что эти вещи не имеют никакого смысла. Всем не угодишь. Что касается моего самого жесткого критика — то это я сам и есть. Сам для себя.

— Помог ли вам в создании оперы «CA IRA» ваш опыт рок-музыканта?

— Да, помог. Создавая самые сложные моменты, я испльзовал предыдущий опыт с «Dark side of th moon», «Wish You Were Here», «The Wall», а также «Amused to Death». Я научился гармонично организовывать музыку и текст, а главное — организовать так, чтобы поражало в первую очередь меня.

— Творческие личности не любят вопросов о планах, но это всегда интересно читателям. Может, откроете секрет: над чем вы сейчас работаете?

— Я записываю новую песню для фильма студии New Line Cinema, который выйдет на экраны весной. Кроме того, сейчас я работаю над трансформацией альбома «The Wall» в мюзикл.

— От чего вы получаете наибольшее удовольствие?

— Сложный вопрос. От жизни... Наверное, еще от спорта. Я люблю рыбачить, читать книги, увлекаюсь историей. А уже потом идет музыка.