«Новая власть заявляет политическую волю. Но когда доходит до конкретных поступков...»

Прозрачное и честное расследование «дела Гонгадзе» было одним из главных пунктов предвыборной кампании Виктора Ющенко. Так же, как и многочисленные обещания довести до конца расследование других преступлений против журналистов. Тем не менее, сегодня, кажется, до конца доведено только дело Василия Геруса — экс-редактора ровенской газеты «7 днів», против которого было возбуждено уголовное дело за публикацию псевдопрограммы кандидата в президенты Ющенко. В результате, напомним, Герус получил три года условно, обязавшись публично извиниться перед Президентом. Учитывая суть дела, становится понятным, почему его довели до конца. А как же быть с другими, более резонансными делами? Об этом «День» расспросил директора Института массовой информации Сергея ТАРАНА:

— Есть ли реальное ощущение того, что нынешняя власть как-то реагирует на расследование резонансных дел, касающихся журналистов?

— Наиболее резонансные, по нашему мнению, дела — это дела Георгия Гонгадзе, Игоря Александрова и Владимира Ефремова. В них есть определенный прогресс, но очень незначительный. Так, по «делу Гонгадзе» идет акцентирование только на исполнителях преступления. И нет продвижения в том, чтобы найти собственно заказчиков. Более того, я бы сказал, что происходят обратные процессы, когда люди, которые могли бы стать ключевыми свидетелями по этому делу, по меньшей мере, игнорируются прокуратурой. Например, нам известно, что через утечку информации из источников, близких к силовым структурам, бывший начальник департамента наблюдения генерал Алексей Пукач был предупрежден о том, что за ним следят. Такая же схема в свое время применялась к экс-министру внутренних дел Юрию Кравченко: генеральный прокурор Украины Святослав Пискун публично предупредил, что он будет вызван на допрос по этому делу. Также проблема в том, что люди, которые сейчас живы и доступны для следственных действий, в частности те, кто участвовал в фальсификации дела, остаются вне внимания следствия. А они могли бы непосредственно вывести на людей, заказывавших убийство журналиста. Именно эти люди и фальсифицировали дело в чьих-то интересах. Поэтому можно сказать, что в части раскрытия заказчиков этого дела наблюдается не то что прогресс, а регресс. До сих пор мы не знаем ни одной фамилии, хотя все «нужные» следствию люди — на поверхности. Однако Генпрокуратура почему- то игнорирует возможность их допросить.

По «делу Александрова» также есть определенное продвижение, но следствие до сих пор не дало ответ на вопрос о мотивах убийства журналиста. И поскольку ответа нет, создается впечатление, что, возможно, заказчиками дела являются лица, которые не фигурируют в официальной версии. И, возможно, к этому делу также причастен бывший генпрокурор Украины. Мы этого не знаем. А в связи с тем, что следствие не дает ответа, создается впечатление, что у нынешней власти не всегда есть желание докопаться до истины в этих делах. Это происходит даже несмотря на то, что Президент Ющенко высказал предложение, чтобы дело велось не в Донецкой области, а в Киеве. Следовательно, власть не всегда может выполнить свое обязательство перед общественностью и найти виновных в убийстве журналиста. Почему?

Относительно дела, например, Владимира Ефремова, который был руководителем «11 канала» (Днепропетровск) и корреспондентом ИМИ по Днепропетровской области, ситуация также весьма странная. Это дело возобновили в части гибели журналиста. До этого суд постановил, что это был несчастный случай. О возобновлении дела не сообщили даже его семье. ИМИ об этом узнал из своих источников, в результате подробного журналистского расследования. Если мы о таком узнаем через свои неофициальные источники, то что говорить о людях, которые непосредственно пострадали... Журналист погиб по дороге на трассе Киев — Днепропетровск. Сохранились, как это ни странно, две видеозаписи этой автокатастрофы. Скажем, даже если выйдешь в Киеве на Крещатик, то не каждый раз увидишь кого- то с видеокамерой, а что говорить о людях с видеокамерами посреди степи? Это обстоятельство порождает ряд вопросов...

— Насколько ваша деятельность относительно расследования дел, связанных с журналистами, была эффективной раньше — при старой власти, и сейчас — при новой?

— Она эффективна в том смысле, что мы об этом говорим, а также в определенном продвижении в этих делах. Например, благодаря нашему давлению в том числе и на старую власть, последняя согласилась на ряд экспертиз по тому же «делу Гонгадзе», а также на привлечение к делу пленок майора Мельниченко. Также благодаря деятельности ИМИ международная общественность узнала о всех тех делах, о которых мы с вами говорим. То есть со стороны власти уступки, конечно же, есть. Но не те, которых нам хотелось бы. Безусловно, сегодня нам легче работать. В том смысле, что сейчас Генпрокуратура, например, намного легче идет на контакт с представителями международных организаций и СМИ. Это очевидный факт. Сейчас также заявлена политическая воля государства расследовать эти дела до конца. (Я не говорю о «деле Гонгадзе», потому что это — особый случай). Однако все эти дела тормозятся на уровне исполнения силовыми структурами и следственными органами.

— Проблема нынешней власти в том, что кроме наличия политической воли, нужно просто требовать, чтобы эти дела были доведены до конца. Сейчас есть много официальных заявлений, по которым еще нет конкретных поступков. То есть эффективность должна быть и она есть, но она не такая, как нам хотелось бы. Наверное, потому, что у новой власти сейчас много других проблем. Исключением является «дело Гонгадзе», о котором я уже неоднократно говорил. Если к убийству журналиста причастен бывший президент, то новой власти при таких условиях будет чрезвычайно тяжело привлечь его к судебной ответственности.

— Известно, что Леся Гонгадзе планирует обратиться в Европейский суд по правам человека с иском против Украины. Как вы думаете, может ли это реально повлиять на ход «дела Гонгадзе»?

— Я думаю, что это может повлиять на ход дела в контексте публичности. Чем публичнее будет дело, тем больше у украинской власти будет аргументов привлечь к ответственности бывших чиновников бывшей власти. С точки зрения практического решения, тяжело сейчас говорить. Я предлагаю дождаться дальнейшего расследования и ответов на интересные вопросы, о которых мы говорили, со стороны Генпрокуратуры. Если последняя, например, заявит о том, что она готова говорить о заказчиках дела и назовет конкретные даты или фамилии, то, возможно, что до обращения в Европейский суд со стороны Леси Гонгадзе не дойдет. Я знаю, что об этом уже говорят на уровне международной общественности и на уровне отдельных политиков. Понимая и зная о том, что Кучме были предоставлены определенные гарантии, уже сейчас поднимают вопрос о так называемых «расследованиях преступлений, якобы совершенных высокими должностными лицами во время правления Кучмы в Украине». Например, недавно было заявлено о том, что мониторинговый комитет ПАСЕ решил заняться другими преступлениями времен режима Кучмы. Предложение подала на рассмотрение докладчик ПАСЕ по Украине Ханне Северинсен и докладчик ПАСЕ по «делу Гонгадзе» Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер. Это весьма симптоматично. Отдельные политики знают о том, что Кучме были предоставлены определенные гарантии, а для них такая ситуация может быть неприемлемой. Как международная общественность, так и украинская, будет подталкивать власть к каким-то решениям. Я не исключаю, что рано или поздно Кучму могут привлечь к ответственности. Даже не по «делу Гонгадзе», а по другим делам. Но чтобы это произошло, давление должно быть достаточно серьезным, чтобы у нынешней власти появились аргументы порвать те договоренности, которые, возможно, были во время оранжевой революции.

— Журналисты часто жалуются на несправедливый механизм действия отечественных судов. Как может решиться эта проблема?

— Нужна судебная реформа. Суды у нас являются абсолютно неконтролируемыми. Они работают под конкретную сторону. Журналистские дела в судах — это еще не худший случай. У обычных граждан нет публичности, возможности вслух говорить о своих проблемах. Кроме того, у нас нет механизмов контроля за деятельностью судов. При старой власти президентская вертикаль хоть как-то их контролировала. То есть для тогдашнего президента ситуация, когда суды принимают противоречивые решения, была ненормальной. Ради приличия иногда он их сдерживал. Но уже давно по стране ходит шутка о том, что суды у нас на самоокупаемости. Они не получают оснащения, зарплату часто задерживают, работают в ужасных помещениях, но сами судьи у нас живут прекрасно и ни на что не жалуются. Разве это нормально?

СПРАВКА «Дня»

Институт массовой информации (ИМИ) — украинская негосударственная организация, основанная в октябре 1995 года украинскими и зарубежными журналистами. Направления деятельности — защита свободы слова, содействие развитию украинской журналистики (в частности, с помощью учебных программ), исследования общественного мнения.