Плац-парад

Проблему современной застройки Киева, сохранения его архитектурного наследия «День» поднимает не первый год. Позиция газеты и многих ее экспертов однозначна: в последнее время историческая среда столицы, ее ландшафты нередко и беспощадно (а, главное, незаконно) уродуется современным строительством. Говорят специалисты и о том, что на возведение объектов в центре и вовсе следовало бы наложить мораторий. Хотя бы до лучших времен. Пока в обществе не вызреют эстетические и этические стандарты.

Об этом идет речь и в материале- размышлении Павла ПИНЧУКА «Извели людей с генетическим кодом Киева...», опубликованном на сайте www.rupor. info. «День» печатает его с некоторым сокращением.

А НАД ДНЕПРОМ ИЛЬИЧ С КОЛОКОЛЬНЮ РОСТОЧКОМ!

В мемуарах гетмана Павла Скоропадского событиям июня 18-го года посвящено несколько страниц: в результате взрывов на артиллерийских складах в Киеве погибли жители, жилому фонду был нанесен значительный ущерб. «Я поручил Лизогубу в совете министров разработать вопрос о ликвидации существующей Киевской крепости и составлении плана новой части города на месте Зверинца, причем предполагалось воспользоваться всеми данными западного и современного опыта для постройки города по последнему слову искусства, так как теперь центром правительственной жизни Украины был бы Киев и необходимо было иметь много казенных зданий для высших правительственных учреждений. Тут же должны были быть расположены образцовые рабочие поселки. Первоначальная работа была поручена инженеру Чубинскому». Увы, судьба гетмана и его проектов известна.

Но и в дальнейшем образцово-показательным социалистическим городом Киев не стал. Здания на Подоле для рабочих судостроительного и судоремонтного завода имени Сталина строили без ванных комнат. С одной стороны, серьезная экономия, с другой — от трудящихся не убудет: в баню сходят, не баре. То, что на одной лестничной клетке жил нарком и слесарь — сказки из разряда «Ленин в очереди в парикмахерскую».

К «рихтовке» лица города все время успешно протискивались вчерашние крестьяне, для которых городская среда оставалась чуждой не только в эстетическом плане. Александр Довженко ковал в Киеве авторитет упорным и методическим пробиванием идеи снесения всех зданий на склонах — для создания «Пролетарского парка»! Умствования этого и прочих «интеллектуалов», без сомнения, подкрепляли партийные решения поднять на воздух Михайловский Златоверхий монастырь.

Столичный блеск городу придавали казенными постройками на манер здания НКВД на улице Кирова. Его подберет под себя Совнарком УССР. Тайному ведомству пришлось осваивать здание губернского земства на Б. Владимирской, 33. Детище архитектора Щуко оказалось уютным — люди «с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой» сидят там и поныне. В 30-е годы партийные чиновники мечтали развернуться на киевских холмах грандиозными ансамблями. Чтобы и Москва позавидовала.

Отечественные светочи архитектуры теснились в очереди получить право на расчистку всего и вся — от святой Софии до уреза подольских вод — под строительство грандиозного плац-парада. Перелистайте проекты Кричковского, Юрченко, Каракиса, ленинградца Лангбарда. У последнего венчать архитектурный соцарт должна была 100-метровая фигура Ильича, между конечностями которого трудящимся надлежало шествовать к Днепру пешком (фуникулер планировали снести. — Aвт.).

После войны гигантомания слегка спала. Грандиозные проекты отставили до более сытых времен.

Взялись за проекты поскромнее: типа «Соцгорода» в Дарнице. Выстроили из силикатного кирпича кварталы пятиэтажек. Без новаций — все скромно, чтобы не сказать убого: достаточно сравнить размеры подслеповатых окон в домах для рабочих и в здании того же периода, построенном на углу Горького и Льва Толстого. Кстати, на улице Горького военнопленные немцы возвели несколько домов. Сегодня— ни по уровню комфорта, ни по экстерьеру они не выглядят устаревшими. Зато дома «без излишеств» для трудящихся — «хрущебы» 60-х, соответствовали благородной советской устремленности к всеобщей бедности. Город жил в унисон со страной, приспосабливая «красивейшее местоположение» к социалистическим идеям.

Мы должны низко склонить голову перед природой святого города: она смягчала грубость варварских сооружений, которые и памятниками назвать трудно: «ярмо дружбы» в Купеческом саду, гранитное полено «чекистов» на Лыбидской, красный камень Ленина в кругу бронзовых служителей диктатуры на Козьеболотной площади.

Есть соблазн в полемическом азарте попинать автора штучными изделиями графа Растрелли, Заболотного, Вербицкого или Алёшина? Да и сам он готов примириться с «пряничными домиками» Крещатика. Особенно перед фактом тупой стены, в которую вперился «ренессансный» фасад оперы. Но принять «греблю Омели» и «пейзаж с парниками» на главной площади — сил, ей Богу, не хватает.

Впрочем, они лишь малая часть проблем нового образа города. Существеннее то, что, насаживая на свободные пятачки в центре жилые башни, город не пытается организовать свои пространства под специализированные кварталы. Он даже не делает попыток современно решить транспортные проблемы. Из политических и меркантильных интересов властной верхушки их решение отставляют в долгий ящик, загоняя под землю не транспорт, а торговые центры. Да и в остальных градостроительных сферах налицо неприкрытый дележ многомиллионного пирога вместо работы на перспективу.

Когда в Париже свербеж по новым формам вылился в стеклянные параллелепипеды, им отвели место в специальном районе Дефанс. А нам обещают позади Колонны Независимости — то отель в 160 этажей, то вместо старого Телеграфа — призму, вызванную чьими-то пароноидальными позывами к наследию Ф.Райта.

Желание творить «под начальство», вышедшее из прорабов и сантехников, у киевских архитекторов всегда было ярче способностей. Чем и гордимся в сухом остатке.

Но какие бы исторические знания ни обременяли киевлянина, пусть и семь раз коренного, здравый смысл обязан присутствовать — иной ныне у нас город, чем десять лет назад.

ЕВРОПА НА ДВУХ КВАДРАТНЫХ КИЛОМЕТРАХ: ДАЛЬШЕ — ТРАВА НЕ РАСТИ

Иные задачи и возможности у столицы. Одно смущает и вызывает недоумение: почему у страны находится 70 миллионов на реставрацию концертного зала «Украина», но нет сотни тысяч — завершить картинную галерею на Институтской, 3?

Почему в восточноевропейской столице полтора десятка лет никто не берется достроить здание театрального института на Львовской площади, но с неимоверной легкостью бросает сто миллионов на третьестепенный конкурс «Евровидение»?

Почему станцию метро ударно открывают на Сырце, а Львовскую площадь поезда воровато проскальзывают?

Почему готовое здание при Институте травматологии и ортопедии на Воровского, 27 гниет и осыпается под дождями, равно и здание больницы на углу Обсерваторной? Мы что, так богаты, что можем плевать на уложенные в их стены миллионы долларов?

И метры земли под ними для города ничего не стоят?

И что, для нации ценнее — храм Рождества на Почтовой площади или ортопедический комплекс?

Я не могу понять, почему у ректора Скопенко нет средств обновить карнизы бывшей I гимназии, вставить новые рамы в окна, смотрящие на памятник Грушевскому? Почему свалка мусора под стенами корпусов его вуза у Экспоцентра на стыке Васильковской улицы и Голосеевского проспекта, торжествует несколько десятилетий? Когда там высаживают или провозят мимо иностранные делегации, очевидно, городские чины сокрушенно возводят руки: что поделаешь, мы-то, как и вы, европейцы, но народ у нас, сами понимаете…

Почему радикально не защищают наши деревья от лезущих на тротуары автомобилей хотя бы столбиками?

Администраторы Шевченковского района рапортуют о первенстве в благоустройстве города. Но, в отличие от главы района Харченко, я хожу пешком и вижу осевшие, раздробленные плиты вокруг Оперного, десятки лет, не видевший ремонта асфальт возле домов 50 и 52 на улице Хмельницкого. Разбитые тротуары и мостовую на Владимирской, Ярославом Валу. Умолчу о «троещинах», «нивках», «чоколовках», где кладут асфальт или промазывают стыки бетона только перед выборами.

Но есть и «встречное гражданское» движение. Как-то попался на улице Гоголевской плакат иной «тематики»: «Не віддамо сквер ЗАТ «Банко»! — провозглашали жильцы девятого номера. Понятно, детям и пенсионерам тоже солнце нужно. Как тут не согласиться! Но, если вложили деньги в квартиру, которая выходила окнами на «сквер», это не значит, что у «красной линии» улицы будет виться чертополох, а стоящая миллионы гривен земля будет в услужении только у кирпичной пятиэтажки второй линии.

Пора понять — задние дворы перед окном: результат дороговизны жизни в центре. Попробуйте, граждане, отстоять «свое» через суд. Не получится — ищите солнце на окраинах. По большому счету, в городе обвешено досками все, что достойно сохранения. Остальное должно заменяться в соответствии с требованиями времени и денег, обогащая общину, а не чиновников магистрата.

Силюсь понять — зачем платят приличную зарплату Руслану Кухаренко — вальяжному чиновнику департамента «Охраны памятников»? То всплывает дело с его участием о подкопе неким злокозненным ЗАО под фундамент Софии. То выясняется, что снесли нечто ценное, и задним числом Кухаренко «бьет крыльями»: «разрешение не давал!». Если это ведомство бессильно, может быть, оно лишнее?

Не могу понять украинскую логику: на днепровском склоне, где строить нельзя по историческим, эстетическим, этическим и правовым соображениям, засаживают сваи под дом- башню для свежеиспеченных буржуа.

В 70-х годах не в меру ретивый глава горисполкома настоял на принятии акта, коим запрещалось строить высотные здания ближе 1,5 километра к склонам Днепра. Не оспариваю разумность отмены такого акта. Но отмены-то и не было! А правит бал в столице полное игнорирование закона! Зато, когда детище господина Бабушкина и Ко реально утюжит историческую панораму, общественность пугает охальника театральными громами. А бабушкины, в таких случаях, слушают да… чертят. И пусть меня семь раз коробит, когда на джипах-танках лезут на тротуар, выжимают колесами землю под липами и каштанами — за тысячу метров не найдешь того, кто должен контролировать это в большом городе. Хотя бы в центре.

Ответ на вопрос «почему?» — все тот же: извели людей с генетическим кодом Киева.

Временщики строят в Киеве «хутора», в которых вседозволенность — признак их непоколебимо высокого статуса.

В 50-х, в зале Союза художников, представляли общественности эскизы фасада будущего кинотеатра «Украина». Результат черномырдинский: «Хотели, как лучше — вышло, как всегда…».

Что изменила Независимость, оранжевый рэп на Майдане?..

А что они могут изменить, коль природа наша осталась неизменной?