Компромисс: вредный или целительный?

Соединенные Штаты и Европейский Союз приветствовали принятые украинским парламентом решения, которые должны положить конец политическому послевыборному кризису. Американский госсекретарь Колин Пауэлл заявил, что эти решения должны обеспечить подлинно свободное и справедливое голосование. Верховный представитель ЕС по общей внешней политике Хавьер Солана назвал положительным тот факт, что компромиссные реформы поддержало подавляющее большинство депутатов парламента — 402. Позиция Россия фактически остается неизменной и вряд ли подвергнется какой-то коррекции. Во всяком случае вчера было обнародовано только совместное заявление Совета Россия — НАТО, в котором говорится, что участники ПРИНЯЛИ К СВЕДЕНИЮ «шаги, предпринятые всеми сторонами для разрешения политического кризиса». Эта декларация только подтверждает, что Москва и западные страны так и не пришли к полному взаимопониманию. Россия так и не опровергла и даже не смягчила заявления, прозвучавшие в последнее время от известных политиков. Так, в начале недели Владимир Путин заявил о том, что оппозиция в Украине пытается «подогнать действующее законодательство в Украине под свои интересы». Спикер российской Думы Борис Грызлов пошел еще дальше, заявив, что только победа правительственного кандидата Виктора Януковича способна обеспечить единство Украины: «По моему глубокому убеждению, именно победа Януковича позволит остаться Украине целостной, единой страной». Трудно сказать, каким образом эти заявления соотносятся со статусом международного посредника, которым был наделен Грызлов во время урегулирования политического кризиса в Украине. И это заявление — далеко не первое, которое выделяется своим радикализмом. Ранее именно он отмечал, дескать, сложившаяся в Украине ситуация «ведет либо к расколу, либо к кровопролитию». Как оценивают принятые Верховной Радой решения зарубежные политологи? Каким они видят дальнейшее развитие событий? С этими вопросами мы обратились к представителям экспертных кругов из Польши, Беларуси и России.

Анна ГУРСКАЯ, Центр восточных исследований, Варшава:

— Очень хорошо, что в Украине будет меняться политическая система, потому что никогда неограниченная власть не приводила к добру. Моя общая оценка такова — изменение политической системы в сторону большего веса парламента как раз является основой демократизации. Если же последние решения Верховной Рады рассмотреть в свете разных интересов, то получим следующую картину. В первую очередь это была бесспорная победа Президента Леонида Кучмы. Он два года боролся за то, чтобы политическую реформу реализовать, и в конце концов ему это удалось. Причем в те сроки, о которых он раньше заявлял — до завершения его президентской каденции. Одно, что не удалось Президенту достичь, это то, что изменения в Конституцию вступают в силу только с 1 сентября 2005 года. Таким образом, у нового президента есть еще некоторое время на построение системы, которая будет более соответствовать основам его политики и власти. Хотела бы еще раз подчеркнуть, что последнее решение является победой Леонида Кучмы, но в то же время тех политических сил, которые не имели никаких шансов на то, чтобы после президентских выборов влиять на процессы в государстве. Если говорить об оппозиции, то Виктор Ющенко реализовал некоторые свои интересы. В первую очередь, они связаны с изменениями в Законе о выборах президента.

Новое разделение полномочий не так страшно для Ющенко в случае его победы на выборах. Мне кажется, такое тактическое поражение Ющенко сводится к совсем другим параметрам. Он два года боролся против внесения изменений в Конституцию не потому, что он хотел какой-то неограниченной власти, но потому, что он рассматривал эту реформу как средство для того, чтобы нынешняя власть удержалась на политической сцене и оставила за собой политическое влияние. Поэтому то, что Ющенко после двух лет был вынужден проголосовать за изменения в Конституцию, — это компромисс, который пошел очень далеко.

А что касается людей, которые участвовали в акциях на улице, то они победили еще тогда, когда Верховный Суд Украины вынес свой вердикт, что выборы были фальсифицированы. Это была основная победа народа, который боролся за правду и за признание права на голос.

Можно ли было избежать именно таких решений? Компромисс необходимо было искать. Могла бы, конечно, быть и другая дорога к победе Виктора Ющенко. В первые дни он мог взять власть. Но тогда было бы очень трудно ответить на вопрос: а что он будет делать с населением восточных областей, признают ли они его легитимным президентом? Он, конечно, мог взять власть, провести общеукраинский референдум, легитимизировать свою власть. Это способ, который можно принимать как формальный. Но тогда возникают сомнения, восприняли ли бы его как президента всей Украины, как бы на это посмотрела значительная часть украинских граждан? Как бы на это посмотрел мир? Поэтому компромисс был необходим. Но он мог быть другим. Я не понимаю, почему Виктор Ющенко во время второго «круглого стола» с международными посредниками согласился на пакетное голосование? Возможно, что это следует из какой-то оценки ситуации, возможно, что не было другого выхода. Но мне кажется, что как раз основная ошибка Виктор Ющенко произошла тогда, когда он поставил свою подпись под этим меморандумом. Позже уже нельзя было изменить ситуацию. Мне неизвестны детали, но мне кажется, что он слишком легко поставил подпись под этим документом. Можно было согласиться на политреформу, но не в условиях, которые напоминают политический шантаж со стороны власти. Не исключаю, что самой политреформы было невозможно избежать, но, я уверена, что можно было избежать формы, в которой все это происходило. Речь идет все- таки о Конституции, и вряд ли внесение в нее изменений таким образом означает уважение к этому документу.

Леонид ЗАИКО, председатель аналитического центра «Стратегия», Минск:

— По моему мнению, в Украине достигнут прогрессивный компромисс. Аналогичные проблемы стояли и перед Беларусью но, к сожалению, не были решены. Первоначально президентские республики давали возможность старой номенклатуре продлить свое существование и создать неосоветские государства, которые, по большому счету, не решали проблем создания новой экономики, нового общества. Президентская республика в Беларуси создавалась под бывшего премьера Кебича, который олицетворял хозяйственную партийную советскую номенклатуру. Переход от тоталитаризма к демократии через фазу авторитаризма — крайне неудачная и опасная процедура. Парламентская республика с ограниченной президентской властью при наличии крупных, ответственных партий была бы более удачной формой правления для постсоветских стран.

Мы совместно с иностранными коллегами проводили исследование на постсоветском пространстве: элиты в ходе последних 15 лет довольно быстро реструктурируются в более мобильные и дифференцированные группы: финансовые, промышленные, аграрные. Реструктурирование элит по интересам дает возможность сформировать партийную матрицу общества, где можно будет четко выделить левый фланг, правый фланг, центр. Если в начале 90-х годов партии формировались стохастично и это напоминало гардероб театра, то сейчас появляются новые политики, начинают работать новые силы и для них расчищается политическое пространство. На какие ветки пересядет номенклатура — другой вопрос. И конечно, нельзя ожидать, что в парламенте не будет типичной пустопорожней болтовни. Но первоначальный период вегетации партий уже прошел, они сформировали неплохие команды — это утверждение касается значительной части постсоветского пространства, хотя и в разной степени. Думаю, партийная структура общества может прийти к структуре «два с половиной»: две крупные партии, которые будут играть главную роль на парламентских выборах, и одна, может быть, две небольшие партии, в зависимости от ориентации которых будут распределяться места в коалиции.

Глеб ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики, Москва:

— Я думаю, что любой компромисс является минимальной победой, поскольку базируются на готовности сторон согласиться на минимально приемлемый для них уровень. Для России это средне приемлемый уровень компромисса и очень позитивный, потому что он создает основу для реального баланса сил будущей власти в Украине и исключает монополизацию власти, что было главной проблемой во всяком случае для России в предыдущее десятилетие. Очень важно, что исчезает монопольный посредник между Россией и разными группами украинского общества, разными группами украинских политиков, и мы можем вести напрямую диалог и выстраивать отношения с ним.

Можно сказать, что Президент победил скорее концептуально, чем политически, потому что политически основной реальностью финала его президентства является кризис, в котором он оставляет страну. Это победа скорее сценариста, чем режиссера.

В любом случае выборы еще не прошли, и я бы не хотел предрешать их финал. Мы хотели бы, чтобы возникла легитимная власть в Украине. Это очень важно не только для нас, но и для самой Украины. Этот кризис достаточно ясно проявил базовые элементы любого будущего баланса в Украине, и эти базовые элементы будут базой российской политики. То есть он проявил силы, ориентированные на интеграцию, на развитие взаимодействия общества, в том числе и русскоговорящих частей украинского общества. Проявил позицию частей украинской диаспоры в России, которая стала определенным фактором и консолидируется в качестве серьезной лоббистской силы. Я думаю, что все эти элементы в основном позитивны.

Россия не стремится к доминированию на постсоветском пространстве — или на «Евровостоке», чтобы не вспоминать Советский Союз. Россия стремится к тому, чтобы на этом пространстве выстраивалась семья партнерских либо союзнических политических наций с прочными государственными институтами. Мы поэтому выступаем за легитимные формы преемствования власти, потому что хотим выстроить здесь систему, которая будет реально партнером объединенной Европы, и со временем рассчитываем на конвергенцию Евросоюза и «Евровостока». Поэтому я не думаю, что речь идет о доминировании. Это скорее идеологическая полемика времени избирательной кампании, она сейчас не нужна. Кампания пройдет, и оставит позади острые формы ведения идеологической полемики.

Будут ли влиять события в Украине на другие государства? Разумеется, потому что мы пространство — достаточно близкое цивилизационно. Но какое влияние? Беларусь уже была объектом этих технологий, и она имеет прививку. Россия вряд ли сильно опасается этого, поскольку мы пережили несколько революций в отличии от Украины. Мы еще прочнее утвердились в том, что революция — это не та форма правления, которой мы бы хотели. Я думаю, события в Украине скорее укрепят российских политиков, создадут антиреволюционный консенсус политиков левой и правой частей спектра, либеральных и нелиберальных вокруг идеи конструктивного предотвращения революций.