Возвращение в Дом Турбиных

Говорить о феномене Виктора Некрасова невозможно без понимания города, где он прожил большую часть жизни — Киева.

Ведь наша столица, по существу, — очень богата. Ибо в создании киевского артистического ландшафта на равных участвуют два языка, две великих культуры — украинская и русская. Трудно переоценить значимость этого соприсутствия — намного превосходящего все шероховатости, которые могут здесь возникать. Одно из ярчайших имен русского Киева, без преувеличений — наша гордость и слава — прозаик, правозащитник, солдат, журналист, архитектор, кинематографист Виктор Некрасов.

Слишком долгой была полоса забвения, отделившая его от родного города, поэтому стоит напомнить хотя бы основные биографические моменты. Повесть Некрасова «В окопах Сталинграда» и поныне во всем мире считается одним из лучших произведений, посвященных Второй мировой войне. Она издана общим тиражом 130 миллионов экземпляров, переведена на четыре десятка языков и награждена в свое время Сталинской премией. Кроме того, в наследии знаменитого киевлянина — повесть «В родном городе», по которой снят фильм «Город зажигает огни», сценарий фильма «Солдаты», «Маленькая печальная повесть», рассказы, воспоминания, множество блестящих путевых заметок и очерков.

На долю Некрасова как истинного сына «века-волкодава» выпали испытания, сами по себе могущие составить канву эпического романа. Выйдя живым из ада окопов Сталинграда, он — уже во вроде бы вегетарианские, оттепельные годы, практически в одиночку бился с тупой и беспощадной машиной партийной идеологии. Бюрократы не могли ему простить независимой позиции, зарубежные очерки, шедшие вразрез с «основной линией», выступление на митинге в Бабьем Яру в 1966 году (приплели организацию... «массового сионистского сборища»). Путь репрессий был накатанным — исключение из партии, союзов писателей и кинематографистов, чудовищный обыск, продлившийся без малого двое суток (!), и как финал — вынужденная эмиграция в 1974 году. Там, уже в Париже, Некрасов был вынужден бороться с новой напастью — смертельной болезнью — но превозмог и ее, прожив после этого еще 13 плодотворных лет.

Выставка «Виктор Некрасов: возвращение в Дом Турбиных» уникальна по многим составляющим. Во-первых — место проведения, которое самим своим существованием обязано Виктору Платоновичу — Киевский дом-музей Михаила Булгакова. Именно со статьи Некрасова «Дом Турбиных» в августовском за 1967 год номере журнала «Новый мир» началась кампания, увенчавшаяся созданием этого, ныне знаменитого музея на Андреевском спуске, 13. Во-вторых — сама выставка является, по сути, первым более- менее фундаментальным напоминанием о Некрасове в Киеве. Доселе подобных акций в столице просто не проводилось. Наконец, то, как устроена экспозиция.

Это соответствует художественной логике самого Музея Булгакова, где каждая выставка превращается в отдельное событие, сродни путешествию — никакой стандартно-музейной скуки. «Возвращение в Дом Турбиных» оформлено одним из интереснейших киевских художников — Бадри Губианури. Материалы слали со всего мира. Художник придал всему массиву разнородной информации оригинальную форму. Развешивания фотографий — среди них редчайшие, из семейного архива — напоминает раскадровку из некоего, еще невиданного фильма — чередование крупных и общих планов, подчиненное общему ритму. А динамику этой картине придает очень эффектный прием: три разных периода — киевский, сталинградский и парижский — представлены посредством трех, массивных, с основательными скамьями, еще дореволюционных парт. Раздобыли эти мебельные раритеты в бывшем здании Первой киевской гимназии (ныне корпус Национального университета имени Шевченко). Каждая парта являет собой экспозиционный стенд — в столешнице сделаны прозрачные окошки с подсветкой изнутри, за которыми — фото, книги с автографами, вещи повседневного обихода, которых касалась рука писателя. «Киевская» парта — белая, цвет чистой страницы, на которой еще предстоит появиться как великим текстам, так и, увы, пометкам цензоров. «Сталинградская» — обтянута шинельным сукном и неброским х/б военных гимнастерок. «Парижская» — оклеена картами — Некрасов был заядлым путешественником. И при этом — все три парты водружены на колесики — их можно свободно катать, перемещать по залу, менять местами — лучшей иллюстрации нелинейного времени, царящем в любом творчестве, трудно себе представить.

И также картами оклеен единственный стул — с фотографией панихиды по ушедшему писателю...

Таким образом, экспозиция «Виктор Некрасов: возвращение в Дом Турбиных» хороша не только фактом своего проведения, но и тем, что являет собой целостный, эффектный, запоминающийся образ. И в выставочно-музейном ландшафте Киева отныне есть узловая точка, связанная с именем Некрасова.

На доме в Пассаже, где он жил, висит мемориальная табличка. Скромная площадь памяти: слишком маленькая. Выставка на Андреевском спуске — это, кроме всего прочего, надежда на то, что, в Киеве наконец-то появится Дом Некрасова.