Империя Владимира Магара

Официальное его закрытие, правда, было оглашено на спектакле франковцев «Тевье-Тевель» по Шолом Алейхему. Однако включение классического уже спектакля Сергея Данченко и Даниила Лидера в афишу фестиваля имело скорее символическое, нежели практическое значение.

Практическая же польза от составленной Сергеем Проскурней программы заключалась, прежде всего, в том, что киевская публика в течение месяца имела возможность посещать спектакли периферийных украинских театров, большинству из которых на столичную сцену в обозримом будущем попасть не удалось бы. И хотя картина провинциальной театральной жизни быть полной не могла (в Киев везли лучшие, на взгляд директора «Березiлля», спектакли), столичные критики имели возможность поставить определенный диагноз состоянию современной отечественной режиссуры. Ибо именно режиссерам, являющимся лидерами нынешнего театрального процесса, и был посвящен нынешний фестиваль.

Владимиру Магару, у которого театр заложен в генах, не быть в лидерах даже как-то зазорно. Его отец Владимир Герасимович Магар, народный артист СССР основал и более 35 лет возглавлял Запорожский театр им. Щорса, его именем названа одна из улиц Запорожья. Актрисой была и его мать, народная артистка Украины Светлана Федоровна Рунцова, которая сыграла роль графини в «Плодах просвещения» Л. Толстого — первом спектакле, поставленном Магаром в Севастополе десять лет назад, после его возвращения из Москвы, где, помимо прочего, он семь лет проработал у Марка Захарова. И обрек себя на то, что наиболее дотошные, критически настроенные театралы будут выискивать в его спектаклях захаровские следы. Но более благожелательная публика, которой все равно, кто у кого чему научился, кто у кого что позаимствовал, всегда будет чувствовать благодарность режиссеру за умение создать на сцене атмосферу яркого, шумного праздника, преодолевающую малоутешительные обстоятельства жизни и внутренние конфликты театральной игры. Не мудрствуя лукаво режиссер поставил «Сирано де Бержерак» — сказку для взрослых, которая должна напомнить им, что родившееся в душе чувство жертвенной любви, пусть даже неразделенной из-за огромного носа или других несовершенств бренного тела, дороже обладания телесными прелестями объекта этой любви. В сцене, когда из Сирано, словно вода из Ниагарского водопада, низвергаются на наши уши прекрасные поэтические признания в любви, которые косноязычный красавец Кристиан выдает за свои, Магар отправляет последнего на балкон, к Роксане. В то время, когда влюбленные пытаются утолить поцелуями и объятиями давно терзающую их любовную горячку, Сирано на авансцене продолжает декламировать только что рожденные стихи. Не знаю, что переживали в этот момент другие зрители, но лично мне поэт был намного интереснее, нежели обнимающаяся на балконе пара. Высвободившийся из оков ревности и плотских желаний дух Сирано предстал в своей красе и превосходстве — над телесной любовью Роксаны и Кристиана.

Дабы освободить дух актеров от отягощающих его бытовых подробностей, Магар, вместе с художником Борисом Бланком, предложили им сыграть лермонтовский «Маскарад» в пустом пространстве сцены, которое время от времени заполняется лишь опускающимися люстрами. Место для праздничной театральности нашлось и в этом трагическом сюжете о русском Отелло — Евгении Арбенине, мужской эгоизм которого возобладал над любовью к женщине, ставшей смыслом его жизни. Впрочем, «Маскарад» обнаружил едва ли не главную коллизию существования режиссеров в современном украинском театре. Далеко не всегда актеры бывают в состоянии наполнить вверенные им роли адекватным общему замыслу постановки содержанием, из-за чего режиссеры ставятся более похожими на факиров, нежели на «инженеров человеческих душ». Только уже для того, чтобы диагностировать эту болезнь отечественного театра, стоило посещать на протяжении октября фестивальные спектакли нынешнего «Березілля».