Предел интеграции

Сказанное в полной мере касается и некорректности обвинений в адрес Президента Украины по поводу противоречия между московским заявлением президентов и евроинтеграционной стратегией Украины — курсом, который, опять же, органично связывается с инициативной позицией Л. Кучмы. Соответствующим скептикам я посоветовал бы обратиться к базовому документу по этому вопросу — стратегии «Европейский выбор». «Экономические отношения с Россией, — отмечается в этом документе, — органично согласовываются с евроинтеграционным курсом нашего государства». И далее: «Украина заинтересована в дальнейшей либерализации внешнеэкономических связей и с другими странами-участницами СНГ. Определяющим направлением сотрудничества с ними является формирование зоны свободной торговли, что содействовало бы интенсификации хозяйственных взаимоотношений, активному обмену капиталом, товарами, услугами, рабочей силой». Таким образом, из этого видно, что «оппозиционный тезис» относительно непредсказуемости соответствующей позиции Президента не имеет под собой реальных оснований. Убежден, что в продекларированном течении событий объективно заинтересованы и наши западные партнеры. Отгороженная каменной стеной от своих восточных соседей, Украина может оказаться непривлекательной для Запада. Это следует всем нам хорошо осознавать.

Однако я бы не упрощал поднимаемую проблему. Она нуждается в принципиальных уточнениях, не сделать которые мы просто не имеем права. Они касаются, в первую очередь, перспективы наших отношений с Российской Федерацией и имеют не только экономический, но и политический подтекст. Собственно, обоснованию его сути и посвящается эта публикация.

ЕВРОПЕЙСКИЙ ВЫБОР

Будучи непосредственно причастным к разработке стратегии «Европейский выбор», я хорошо знаю позицию Президента Украины в вопросе соотношения европейского и российского направлений внешней политики нашего государства. Она была достаточно четкой и прозрачной. Определяя стратегию евроинтеграции, Президент не мог не учитывать главного — Россия является нашим крупнейшим торговым партнером, и, прежде всего, поэтому углубление стратегического партнерства с Российской Федерацией — это безальтернативная позиция Украины.

Значима и другая сторона этого вопроса. Россия — большая европейская страна, которая играет и будет играть в перспективе все большую роль в европейской политике. Как и Украина, Россия вполне естественно стремится интегрироваться в европейское экономическое пространство. В конце 1998 г. ратифицировано Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и ЕС, а в 1999 г. — стратегия развития отношений Российской Федерации с ЕС. С учетом этих обстоятельств российское направление не может рассматриваться как второстепенное. Оно имеет чрезвычайно широкие возможности и всегда будет сохранять свое значение как один из краеугольных камней украинской внешней политики.

В то же время в этом комплексе вопросов есть и другой аспект. Речь идет о субординации курсов на оптимизацию экономических отношений с Россией и евроинтеграционной политики Украины. В документе «Европейский выбор» эта позиция имеет четкое определение: наши отношения с Россией должны «подчиняться идее европейской интеграции». Рассматривая эту проблему, следует исходить из того, что Россия стремится развивать свои отношения с Евросоюзом в принципиально ином (по сравнению с нашими устремлениями) формате. Наши государства ставят перед собой различные цели, поэтому и будут использовать в интеграционном процессе различные механизмы. Для России интеграция в европейское экономическое пространство — это, прежде всего, вопрос взаимовыгодной экономической кооперации. Россия не ставит вопрос о членстве в ЕС. Она вполне закономерно претендует на статус самостоятельного центра интеграции независимых государств на постсоветском пространстве. Для Украины евроинтеграция — это, в первую очередь, модель внутренних системных преобразований и создание объективных предпосылок утверждения зоны свободной торговли, таможенный союз, в перспективе — валютная интеграция, сначала ассоциированное, а затем — полноправное членство в ЕС. Такая схема этапных решений предложена Л. Кучмой нашим западным партнерам в стратегии «Европейский выбор». Мы не форсируем этот процесс, потому что понимаем, что он будет сложным и длительным.

В связи с этим в случае, когда речь идет о зоне свободной торговли в пределах СНГ, Л. Кучма, поддерживая эту идею, ни в коем случае не противоречит Л. Кучме — евроинтегратору. Специалисты по вопросам внешнеэкономических отношений хорошо знают, что зона свободной торговли не является системообразующей структурой интеграционно обособленных международных группировок. ЕС — это экономическое пространство, которое базируется на более высоких интеграционных принципах, на принципах таможенного союза. В то же время (как я это понимаю), утверждение зоны свободной торговли — это не начальная ступень, а высшая планка наших экономических отношений в пределах четырех государств, переступить которую мы не можем. Мы не имеем на это права.

Уместным будет отметить и то, что утверждение зоны свободной торговли определено как одна из целей Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Более того, я склонен рассматривать проблему расширения границ зоны свободной торговли и в значительно более широком аспекте — в плане реализации идеи «Великой Европы», у истоков которой стояли выдающиеся европейские политики, в том числе французский президент Шарль де Голль. События последних месяцев, в том числе и касающиеся усиления геополитических противоречий между Европой и США, свидетельствуют об утверждении объективных предпосылок ренессанса соответствующей идеи. Цивилизованная демократическая Украина сможет сыграть довольно существенную роль в ее реализации.

Но этот, разумеется, вопрос перспективы. Однако и в ее контексте очевидно следующее: провозглашенная лидерами четырех стран зона свободной торговли должна обязательно формироваться на принципах Всемирной торговой организации. Хорошо знаю, что это четкая позиция Президента Л. Кучмы, которую он буквально за несколько дней до московской встречи глубоко и всесторонне обосновал в своем интервью российскому каналу РТР. Зона свободной торговли в пределах СНГ на принципах ВТО — это механизм, который будет не отрицать, а наоборот — существенно расширит евроинтеграционные возможности Украины. Зона свободной торговли на любых других принципах такие возможности будет отрицать. Это будет путь в обратном направлении, путь от Европы, путь более полной интеграции в евразийское пространство, функциональное обособление последнего.

РОССИЙСКИЙ АСПЕКТ

Хочу, чтобы меня поняли и в следующем. Поднятый вопрос об утверждении зоны свободной торговли на принципах ВТО — это не абстрактная теоретическая конструкция. Это вопрос, касающийся существующей нынче практики. Опасная стагнация внешнеторговых отношений между Украиной и Россией имеет соответствующий подтекст. Наши настоятельные требования уравновешивания Москвой внутренних цен на энергоносители, без которого обеспечение равенства конкурентных позиций зоны свободной торговли невозможно, это также вопрос, принадлежащий к одному из базовых принципов ВТО. Газ на внутреннем рынке РФ стоит всего $15 за кубометр, тогда как Украина покупает его за $66. В связи с этим можно ожидать, что Россия не будет форсировать процесс получения членства в ВТО. Аналогичную позицию может занять и Казахстан, где внутренние цены на энергоносители приблизительно такие же, как и в России. Отсюда очевидно — обсуждаемое сегодня намерение одновременного получения членства в ВТО соответствующими странами, в том числе и Украиной, не является конструктивной идеей. Для нас это — шаг назад. Украинская экономика, экспортная доля которой достигает почти 60%, максимально открыта, а значит — и наиболее уязвима перед возможным применением инструментов недобросовестной конкуренции. Правила ВТО упреждают такие возможности.

Настораживают и два других предложения, поднимаемые российской стороной. Первое — о создании единого правового поля, а точнее — об адаптации действующего законодательства стран-участниц соглашения к законодательству России. Другое, касается возможности (в перспективе) использования в пределах нового интеграционного образования единой валюты, а вернее — российского рубля как единой расчетной денежной единицы.

Полностью исключаю именно такой сценарий развития экономических процессов. И дело здесь не только в том, что именно в этих двух позициях концентрируется внимание, в первую очередь, на антиевроинтеграционной направленности зоны свободной торговли, которую мыслится утвердить. Ошибочность этой позиции имеет и другую основу. Несмотря на общую генетику, экономики Украины и России имеют принципиальные структурные отличия и потому не могут развиваться на основе адекватных механизмов экономической политики. Мы допускали серьезные ошибки, когда при осуществлении реформ шаг за шагом шли в фарватере «старшего брата». Это подтверждает, в первую очередь, логика экономического роста последних трех лет. В России две трети роста ВВП обеспечивал сырьевой (нефтегазовый) сектор. Он же потребляет более двух третей инвестиций. На соответствующей основе осуществляется и накопление капитала. В рыночной экономике это системообразующий фактор. В только что опубликованном рейтинге журнала «Форбс» значится 17 российских миллиардеров, из которых 12 — «нефтебароны». По оценкам российской прессы, рост промышленности в последние годы в полной мере произошло благодаря развитию ТЭК. Это касается в первую очередь машиностроения. В прошлом году темпы роста этой отрасли составили всего 2%. Продолжается стагнация перерабатывающих отраслей. У нас же наоборот — с 1999 по 2002 г. ВВП вырос на 20,4%, а промышленность, которая производит потребительские товары, — на 40,2%, машиностроение — на 38,4%. Лидирующими в украинской экономике были именно эти отрасли.

Сейчас в России, как, кстати, и в Казахстане, по существу, воспроизводится до боли известная каждому из нас ситуация брежневской экономики, полностью зависимой от нефтедолларов. Но теперь нефтяную зависимость, пишет российская «Независимая газета» (14.02.03), «стоит сравнить уже не со шприцем, воткнутым в вену, а с пистолетом, приставленным к виску». Особенно беспокоит российское руководство возможное падение цен на нефть после окончания иракского кризиса. «Россия вынуждена ждать иракскую войну, — указывает газета (4.02.03), — как астероид, приближающийся к Земле». Это признается и российскими аналитиками. Как отмечает газета, «состояние бюджета, развитие целых секторов экономики, внешние связи — все это продолжает оставаться в заложниках цены на нефть». Именно из-за этого в правительстве России, по существу, не существует более важной проблемы, чем цены на нефть и их динамика, свидетельствует российское издание.

Те, кто разбирается в экономике, понимают, что речь идет о серьезных вещах, о различиях между российской и украинской экономиками, которые могут квалифицироваться как различия существенного характера.

Всегда считал и считаю сейчас, что потенциальные позиции украинской экономики не слабее российских. Концентрация значительных запасов природных энергетических ресурсов — это не только преимущество, но и в то же время узкое место российской экономики. Мононаправленная экономика наиболее конкурентоуязвима. Япония, практически не имеющая полезных ископаемых, развивалась в послевоенные годы наиболее быстрыми темпами. Сегодня в России более 20% бюджетных поступлений дает нефть. Но нельзя забывать другое: экономика — это соотношение доходов и расходов. Себестоимость добытой кувейтской нефти — $4 за баррель, российской — $14. Если добавить к этому высокую транспортозатратность российской экономики, то корректность указанного тезиса вряд ли будет вызывать возражения.

Не следует преувеличивать и нашу экономическую зависимость. В формировании экономического потенциала десять предыдущих лет реформ не прошли зря. Наоборот, они подтвердили способность Украины к самоутверджению и развитию. Предыдущие годы должны рассматриваться как период не только глубокого экономического кризиса, но и структурного и технологического обновления действующих предприятий, повышения их конкурентоспособности, освоения новых промышленных рынков и адаптации к условиям внешней конъюнктуры. Только предубежденные политики могут в этом сомневаться. Определяющим в этом является уменьшение зависимости нашего экспорта от российского рынка. В 1994 г. российский рынок поглощал почти 50% украинского экспорта товаров. В 1996 г. этот показатель снизился до 38,9%, в 2000 г. — до 23,9 и в 2002 г. — до 17,8%. В то же время доля нашего экспорта в страны ЕС выросла за соответствующий период с 7 до 19,2%.

Акцентирую это совсем не для того, чтобы хоть каким-то образом поставить под сомнение значимость наших экономических отношений с Российской Федерацией. Речь идет о другом — об их взаимной сбалансированности и равноправии. Когда даже априорно поднимается вопрос о новом векторе адаптации правового поля Украины — отказе от того, что уже сделано в контексте евроинтеграционного процесса, или о возможности в перспективе утверждения единого рублевого пространства, то в этом случае речь идет о другом. В этом проявляется не только экономика. Это одновременно и политика. Не учитывать это мы не имеем права.