Он оставил после себя очень много

Леонид РОЗЕНФЕЛЬД, академик, вице-президент АМНУ:

— Мы потеряли великого человека и великого ученого. Глядя на него, всегда казалось, что нет ничего в этом мире, что было бы ему неподвластно. Во время его работы в Брянске, при виде не всегда качественных рентгеновских снимков, он решил делать их сам. Николай Михайлович был новатором, он любил повторять, что нужно быть не хуже лучшего. Амосов всегда говорил правду. Да, порой она была жестока, и его коллегам было тяжело. Но он считал, что любая правда лучше, чем ложь. Мне порой даже казалось, что он не знал слова «хитрость». Николай Михайлович никогда не брал подарков, и это был его принцип, которому он неизменно следовал. Сбросить броню он позволял себе только с дочерью. Катя была, наверное, самой большой любовью в его жизни. С ней он мог быть таким, каким был на самом деле, — чутким, нежным, уязвимым и бесконечно добрым.

Сейчас у меня в душе ощущение пустоты. Дней десять назад я получил от него письмо, которое буду хранить до конца жизни и передам своим преемникам. Николай Михайлович написал: «Леня, я болен. В академию прийти, наверное, уже не смогу. Поэтому прошу тебя сделать... и т. д. Привет, Амосов». Он чувствовал, что скоро уйдет, но смерти не боялся. Он оставил после себя очень много: учеников, институт, мысли. Мы потеряли хирурга, философа и прекрасного человека.

Евгений ПЕДОЛЕНКО, председатель экспертного совета ВАК Украины по хирургическим болезням:

— Николай Михайлович Амосов был совестью медицины, и не только украинской. Это было неповторимое соединение высоких моральных принципов, профессионализма и интеллигентности. Для меня встречи с Николаем Михайловичем всегда были событием. В отношении взглядов Амосова можно сравнить с Эйнштейном — его труды недоступны современникам, и лишь следующие поколения могут оценить их по достоинству. Например, сейчас мы глубже понимаем Булгакова и Стругацких, чем наши предшественники; то же, уверен, произойдет и с трудами Амосова. Это был ярчайший человек, и этот человек оставил нам бесценное наследие. Этим он и отличается от других хирургов — он не ограничивался сиюминутным результатом, но сеял зерна, которые в будущем дадут всходы. Я помню, как, будучи студентом мединститута, я слушал его лекции, тогда меня поразила его огромная гражданская смелость. Это был сверхчеловек, память о котором будет вечной.

Михаил ЗИНЬКОВСКИЙ, член корреспондент АМНУ,председатель ученого медицинского совета Минздрава:

— Я 43 года общался с Амосовым. Очень много лет был не только его учеником, но и близким другом. Более выдающегося человека я не встречал за всю свою долгую жизнь. У Николая Михайловича была какая-то особенная аура. Он был сгустком энергии, который притягивал к себе людей, как мотыльков — пламя. И это несмотря на то, что он был очень жестким человеком. У Николая Михайловича были завышенные требования к себе и другим. Он не боялся говорить о своих недостатках и часто журил своих коллег. Но заметьте, его гнев ВСЕГДА был справедлив. Я не помню случая, чтобы он без повода обвинял кого- либо в чем-либо. Как-то я спросил Амосова, почему он всегда такой открытый, ведь это довольно опасно. На что тот ответил: «Моя открытость — это моя защита. Ею я обезоруживаю».

Николай Михайлович научил меня очень многому. Помню, как мне, студенту, было страшно присутствовать при его операции с искусственным кровообращением. В 60-е годы я был потрясен смелостью, с какой он разрезал огромную аорту. Позже я понял, что смелость приходит с опытом. Но и по сей день в моем сознании это человек-герой. Николай Амосов — звезда эпохи, его мозг — машина по сбору и переработке информации. Даже в последние годы жизни он не переставал «копаться» в Интернете, покупать новые книги, интересоваться искусством. Он был всецело предан хирургии, говоря, что это та профессия, где больше всего контраста чувств и эмоций. Только хирурги видят человека наиболее искренним и беззащитным. Николай Амосов беспрерывно боролся за чужие жизни. И поэтому не только в спасенных им сердцах будет жить память о нем