Куклы, сестры, пациенты

Впрочем, следует заметить, что ни «Кровавая работа» Клинта Иствуда, ни «К-19» Кэтрин Бигелоу, в основе сюжета которой лежат аварии на русских субмаринах, сенсациями фестиваля не стали. Центральной фигурой вне конкурса оказался Джон Малкович — и как актер, и как режиссер-дебютант фильма «Танцор с верхнего этажа». Увы, в первой, более привычной ипостаси у него все получилось намного лучше. Можно даже сказать, что в фильме Лилианы Кавани «Игра Рипли» единственное бесспорное достоинство — Малкович в главной роли. Блестящее воплощение им образа эстетствующего убийцы искупает многочисленные изъяны картины. А вот недочеты «Танцора» скрыть нечем, быть может, оттого, что сам Малкович в кадре не появляется. По сути, свежеиспеченный режиссер пал жертвой чрезмерного стремления к актуальности. Фильм о террористах и терроре, снятый после 11 сентября, неизбежно превращается в очередное упражнение на модную тему, если, конечно, не придумать экстраординарный, из ряда вон выходящий сюжетный ход. И такая попытка вначале вроде есть. Некая группировка обустраивает свои атаки как художественные акции, род перформенсов. Нарастающий абсурд террора, отражение этого абсурда в жизни и в искусстве — богатая, далеко не исчерпанная тема. Однако Малкович идет по пути наименьшего сопротивления. После обещающей экспозиции разворачивается банальнейшая история про принципиального офицера полиции, борющегося с гением террора, неким профессором Иезекилем; намечается любовная линия, естественно, между следователем и тайной пособницей революционеров. А уж псевдодокументальные кадры с бородатым террористом №1 и вовсе низводят фильм до уровня репортажной агитки, что не может не вызывать сожаления, поскольку от дебюта Малковича-режиссера ожидали многого. Вообще, неудачные, а то и откровенно проавальные работы именитых фильммейкеров на Венеции-59 — отдельная тема, к которой мы вернемся чуть позже.

Приятным исключением здесь стал проект, по своему замыслу вроде бы тоже предельно злободневный, одно название чего стоит — «11’09’’01 — SEPTEMBER 11». Именитые режиссеры, взявшиеся снять короткометражки о Нью-Йоркской трагедии и ее последствиях, были совершенно свободны в средствах выражения. В итоге, против ожиданий, получился удивительный, местами потрясающий сборник притч не только о прошлогодней катастрофе, но и о любви и смерти, о террористическом насилии и его источниках. Один из самых впечатляющих эпизодов снят режиссером из исламского Ирана, Самирой Махмальбаф. Учительница в школе лагеря афганских беженцев пытается объяснить маленьким подопечным суть произошедшей в Нью-Йорке катастрофы. Филигранный эпизод заканчивается впечатляющей метафорой: наставница просто выводит непоседливую детвору во двор и, показывая им на высокую дымящуюся трубу котельной, говорит: «Рухнувшие башни еще выше, чем эта труба… Просто смотрите на нее и думайте о тех, кто погиб сегодня». И тогда детишки замолкают, вместе с ними замолкает зал. Трудно представить лучшую минуту молчания… Известный социальный режиссер из Британии, Кен Лоуч, в свою очередь предложил пусть излишне публицистичный, но все же очень уместный взгляд на события 11 сентября — 11 сентября 1973 года в Чили. Мир почти забыл о тогдашней трагедии, а ведь она была еще более ужасной и чудовищно схожей: самолеты, бомбящие центр столицы, гибель десятков тысяч ни в чем не повинных людей, стадион, превращенный в концлагерь. Каждый режиссер предложил свой, более или менее талантливый, ракурс катастрофы: Клод Лелюш развернул любовную историю в преддверии и на фоне рокового удара; африканец Идрисса Оедраого снял остроумный скетч о ловле бен Ладена компанией ребятишек в далекой Буркина- Фассо; босниец Данис Танович представил сюжет, полный скорби о погибших и у себя на родине, и в США. Но самый запоминающийся эпизод принадлежит авторству известного актера и режиссера из США, Шона Пенна. Мы видим утро немолодого горожанина. Очевидно, его квартира находится в самой гуще городской застройки и в нее попадает мало света. Герой (Эрнест Борнайн), проснувшись в полутемной спальне, включает электрическое освещение и начинает хлопотать по хозяйству, разговаривая со своей, остающейся за кадром, женой. Он сокрушается по поводу ее увядших цветов, он подбирает ей лучшее платье в гардеробе и кладет его на кровать. И вдруг, как по волшебству, в комнату врываются солнечные лучи. Цветы моментально распускаются, приводя старика в неописуемый восторг. Но уже в следующее мгновение он падает, рыдая, на колени перед разостланным на постели платьем. Истина, о которой давно догадывался зал, пришла и к герою Борнайна: возлюбленной давно нет с ним. А потом, на общем плане, видно, как длинная прямоугольная тень, закрывавшая второе окно квартиры, рушится в одно мгновение — и становится понятным, какие здания на самом деле затеняли эту квартиру. Именно у Шона Пенна и Самиры Махмальбаф средствами искусства получилось то, что не удалось Малковичу и Кэтрин Бигелоу, то, к чему лишь приблизились другие участники проекта «11’09’’01 — SEPTEMBER 11», — придать темам актуальных репортажей качество высокого трагического переживания, передающегося зрителям.

Собственно, именно такое сочетание мощного, волнующего драматизма и великолепного художественного исполнения присуще работам братьев Квей — центральным фигурам венецианской внеконкурсной рубрики «Новые территории», посвященной экспериментальному кино. В этом году она была чрезвычайно пестрой и разнообразной, разбитая по тематическим блокам на «Мутации», «Азиатский иронический андерграунд», «Идентификацию», «Странные дни» и т. п. Братья Стивен и Тимоти Квей вполне заслуженно удостоились именной программы. Их фильмы, такие, как «Улица крокодилов» Бруно Шульца», «Stille nacht» или «Репетиции для вымерших анатомий» — настоящие шедевры кукольной анимации. А последние картины, показанные на «Территориях», — «В отсутствии» (в сотрудничестве с композитором Карлхайнцом Штокгаузеном) и балет «Песочный человек» (по мотивам одноименной новеллы Э.-Т.-А. Гофмана) — ничуть не уступают ранним работам. Достоинства их произведений можно описывать долго и отдельно. Точнейшее музыкальное настроение, уникальные анимационные техники, богатство смыслов… Особенно приятно, что в своих поисках Тимоти и Стивен зачастую вдохновляются наследием русской и украинской литературы. Так, третий — лучший — эпизод «Stille nacht» инспирирован отрывком из Гоголя: «Знаете ли вы украинскую ночь…»

Кстати, нынешнюю Венецию, без преувеличения, можно назвать «русской». Фильмы, сделанные в России или с участием российских актеров, демонстрировались во всех программах. Более того, отдельную панораму «Серп, молот и свастика» составили классические картины сталинской эпохи — от «Путевки в жизнь» и «Окраины» до «Пышки» и «Веселых ребят». Некоторые из них, между прочим, имели неоспоримый успех на Венецианских фестивалях в еще муссолиниевской Италии…

Аккредитованную на фестивале российскую кинопрессу более интересовали, конечно, современные картины, сделанные с участием культовых персон, — к примеру, «Небо. Самолет. Девушка» с Ренатой Литвиновой в главной роли (в «Новых территориях»). У режиссера Веры Сторожевой получилось довольно странная лав стори, будто специально адаптированная к исполнительской манере Литвиновой. Последняя, играя стюардессу, влюбленную в знаменитого журналиста, делает это так, что даже драматические коллизии картины, вплоть до финальной гибели героини, развертываются в прозрачной и прохладной атмосфере иронии, манерных интонаций и отстраняющих жестов. Самые горячие порывы здесь не то чтобы гаснут, а превращаются в некое подобие психологического декора, необходимого для поддержания зрительского интереса. Однако, справедливости ради, следует отметить, что среди фильмов «русского вторжения» этот был одним из лучших.

Прежде чем перейти к рассмотрению собственно призовых программ (таковых было три — короткометражный и официальный конкурсы плюс параллельный «Против течения»), хочу отметить, что вне их, конечно же, заметных картин было намного больше, чем названо выше. Но таково уж свойство фестиваля высшей лиги, класса «А» — самые интересные события и громкие имена сосредоточены все же в его состязательной части, и Венеция-59 не стала исключением.

Но сначала о Неделе кинокритики. Эта секция (обозначаемая также аббревиатурой SIC) занимает промежуточное положение между теми же «Новыми территориями» и основными конкурсами. Задачи — открытие для широкой фестивальной публики новых имен, поощрение авторского поиска. Политкорректность, царившая буквально во всех и всяких программах, полностью соблюдалась в подборе картин, по преимуществу — дебютов. Американский, французский, итальянский, тайваньский, российский, японский, иранский режиссеры — все ведущие кинематографии в 17-й SIC были представлены. А вот жанрового разнообразия не наблюдалось. Похоже, что на сей раз киножурналисты предпочли психологическую, камерную драму.

Так, в привлекшем немалое внимание — благодаря участию Филиппа Нуаре — «Шаге за шагом» француза иранского происхождения Филиппа Бласбана детективная фабула служит лишь поводом к долгой дуэли характеров между подозреваемым (Хуберт Веркамен — Бенуа Вера) и детективами. Опытный преступник попросту играет со своими дознавателями, параллельно еще и сам проводит следствие, устанавливая истинных виновников преступления, которое приписывают ему. У Нуаре — роль старого наркоторговца Шевалье, научившего Хуберта искусству игры с жизнью и с людьми. При крепком профессионализме эта картина все же балансирует на грани пилотного выпуска телесериала — пусть даже очень качественного.

У «Экзамена» перса Нассера Рефаи иная проблема. Цель — показать будни современных женщин Ирана, взволновать зрителей других стран их проблемами — крайне важна и благородна. Но, кажется, вместо детальной проработки характеров, изысканной работы с цветом и изображением в целом — всем тем, чем прославилось иранское кино, — преобладает всепобеждающая социальность. Спору нет, социальный момент необходим, но только когда включен в более богатый художественный контекст. По крайней мере, именно так было в фильме триумфатора прошлогодней Венеции Бабака Паями «Тайное голосование». У Рефаи, увы, все сводится к многословным диалогам и конфликту хорошего с еще лучшим. Не то, чтобы застой, но достаточно тревожный его симптом.

Хиденори Сугимори в своей «Женщине воды» бросается в другую крайность. Подражая прославленным режиссерам своей страны, он не к месту эстетствует, пытается обыгрывать фактуру и масштаб предметов, оказывающихся в кадре, подпускает мистицизма — перед каждым важным событием в жизни героини начинает идти ливень — и прочее в таком же духе. Будучи профессиональным телевизионщиком, активно применяет свой эфирный опыт. В итоге получается огромный, разросшийся во времени и пространстве клип, где, в общем, события, происходящие с героями, не очень-то и интересны, да и сами визуальные находки скоро начинают приедаться. То же можно сказать и про дебютную картину Алексея Мурадова «Змей». Интересно задуманный, фильм молодого российского режиссера рассказывает об одном дне из жизни палача на излете Советской власти. Атмосфера тяжелой грезы преобладает от первого до последнего кадра, актерская работа Виктора Соколова в роли палача и любящего отца безупречна, но в целом «Змей» кажется ретроградным образчиком позднеперестроечного кино 12 — 15-летней давности.

В итоге среди фаворитов кинокритики оказался действительно безупречно исполненный «Роджер Доджер» 33-летнего американца Дилана Кидда. Один день из жизни манхеттенского бонвивана Роджера Свенсона (великолепная роль Кемпбелла Скотта), обучающего премудростям обольщения своего юного племянника Ника (Джесс Эйзенберг), смотрится легко, на одном дыхании, и оставляет по себе отличное послевкусие — как всякая искрометная комедия, наполненная юмором и приправленная толикой горечи. Сентенции Роджера о любви, женщинах и способах кружить последним головы воспринимались залом с чувством почти физиологического удовольствия. Вполне закономерно, что именно Дилан Кидд получил Льва будущего и премию Дино де Лаурентиса (100000 долларов плюс 20000 метров пленки «Кодак») за лучший дебют, разделив эти престижные награды с итальянцами Спиро Скимоне и Франческо Сфрамели, авторами также довольно остроумной, но не столь запоминающейся мелодрамы «Двое друзей».

Конечно, основная борьба, изобилующая сюрпризами — приятными и не очень, — развернулась в конкурсах коротко- и полнометражного фильмов.