Валерий ТОКМАКОВ: «Ребята из «Взгляда» быстро поняли, что телевидение — это бизнес, и стали зарабатывать деньги»

«ЛИСТЬЕВ ПОГИБ ЗА ДЕНЬГИ»

— Валерий, вы пережили взлет советского телевидения. Но сегодня роль электронных СМИ можно оценивать несколько по-иному — как очень эффективный механизм для политических спекуляций и манипуляции населением…

— Так оно всегда и было, сколько существует телевидение. В эти годы, может быть, только ярче проявилось. Электронные СМИ всегда были серьезным инструментом массового воздействия, и всегда было важно, в чьих руках находится этот инструмент. Поначалу этот инструмент много лет был подчинен государству и идеологии. Сегодня — диктату денег.

— Давайте сразу поговорим о диктате денег. Ваш бывший начальник, экс-председатель Гостелерадио СССР, утверждает, что коллектив знаменитого «Взгляда», в котором и вы работали в эти годы, состоял вовсе не из мальчиков-борцов за счастье народное и свободу слова, а из очень умных и удачливых коммерсантов…

— Хорошо, я начну издалека. На телевидении я прошел путь от осветителя до директора студии. Учился на Высших курсах режиссеров и сценаристов — мастерская Норштейна и Хитрука. Моя жена, Наташа Никитина, много лет работала в Молодежной редакции с Александром Масляковым, Владимиром Ворошиловым и многими другими. Ребята, которые работали во «Взгляде», действительно очень быстро поняли, что телевидение — это бизнес, и стали зарабатывать деньги. У них, одних из первых, появилась реклама. Тогда за ночь можно было заработать огромные деньги, которые абсолютно никем не контролировались. Конверты, а иногда и чемоданы, передавались из рук в руки. Снимали огромное количество заказных сюжетов и репортажей.

— Вы, безусловно, помните их конфликт с тогдашним председателем Гостелерадио Леонидом Кравченко, после которого взглядовцы демонстративно ушли из эфира и начали выпускать «Взгляд из подполья». Эта история борьбы мировоззрений или все тот же бизнес?

— Конечно, бизнес! А из-за чего погиб Листьев? Вы что думаете, за идею он погиб? За деньги!

— Валерий, в эмиграцию вы отправились в то время, когда в России разворачивались бурные события…

— Если говорить об отъезде, то в эмиграцию я вовсе не собирался. Но, знаете, как бывает, — человек предполагает, а Бог располагает.

— В Москве у вас была достаточно стабильная профессиональная ситуация, семья. Наконец, впервые за десятилетия у журналистов появилась возможность хорошо зарабатывать. И вдруг вы развернулись на 180 градусов…

— Да, в Москве я жил нормально… Но в 1989 году меня пригласили в США и Канаду обсудить возможные совместные проекты. В частности, продажу снятой нами картины об изобретателе Александре Алексееве, который задолго до компьютеризации мира изобрел прообраз компьютера. Начал я с Канады, рассчитывая, что очень быстро получу визу в Штаты. (В Советском Союзе я получил канадскую визу за 15 минут.) Но тут случилась совершенно неожиданная вещь: я попал под суд. И не просто под суд, а за «нападение на женщину I категории с телесными повреждениями».

— Ух ты, лихо! Как же это произошло?

— Случилось так, что первый мой договор в Канаде рухнул — на проект не нашли нужного количества денег. Визу в Америку не дают. В России — путч 19 августа. Мне Анатолий Малкин рассказывал о событиях по телефону, и я сказал: «Толя, я не удивлюсь, если в Москву войдут танки». И они вошли. Пока суть да дело, я временно устроился работать на бензоколонке — нелегально, разумеется. Чем уже нарушил закон. И в один прекрасный день на бензоколонку приехала заправиться девушка-канадка, к тому же дочь шефа местной полиции. Но об этом я узнал позже. «Заправьте меня на 20 долларов…» Я заправил ее, отошел к другим машинам, но боковым зрением отслеживаю момент, когда она будет расплачиваться. Через некоторое время подъехала еще одна машина с ее подругой, и девушки молча поменялись машинами. Они меня решили «кинуть» — оказывается, золотая молодежь иногда там развлекается таким способом. И я вижу, что ее подруга на моих глазах уезжает на заправленном джипе. Я подбегаю к «моей» девушке и лепечу что-то вроде «мани-мани», а она, даже не глядя в мою сторону, бьет меня ногой… сами понимаете, куда, садится в спортивный автомобиль подруги и уезжает. Короче, я попытался ей помешать через опущенное стекло уехать — она протащила меня на полной скорости метров 50, а в руке у меня остался рыжий клок волос ее роскошной гривы. Через пять минут на бензоколонке была полиция, через шесть — на моих запястьях защелкнулись наручники. Когда меня посадили в полицейскую машину, я сказал себе: «Ну вот, Валера, и все».

— Как же вам — русскому, нелегально проживающему в Канаде, попавшему по суд по тяжелому обвинению, удалось выиграть этот самый суд?

— Представьте себе, я выиграл суд без адвоката и не зная ни одного слова по-английски. Я был поставлен в экстремальную ситуацию и был обязан выжить. Страшно не было, более того, в таких ситуациях я очень быстро собираюсь. Так как я не знал языка, то мне пришла в голову совершенно безумная идея — попробовать нарисовать произошедшее поэтапно — и сделал им раскадровочку, как в мультипликационном кино. Такого в канадском суде еще не было. Судья был весьма удивлен, когда я попросил разрешения защищать себя с помощью рисунков. Через минуту и он, и прокурор заинтересовано листали мою историю «в картинках». Через 10 минут мои рисунки ходили по рукам. Суд закончился тем, что меня оправдали, и канадский судья произнес прочувствованную речь о том, что Канада — страна, построенная эмигрантами, и очень важны терпимость, понимание, поддержка по отношению к этим людям. А я, в свою очередь, понял, в какой стране я нахожусь. Если бы в России у меня такой конфликт с дочкой высокопоставленного милиционера, меня бы прибили прямо на бензоколонке.

«КРЕЙЗИ РУССКИЙ!» — СКАЗАЛИ КАНАДЦЫ»

— После долгих мытарств в суде вы вернулись на бензоколонку?

— Нет, я получил контракт в одной из телевизионных компаний, политика которой строилась на сотрудничестве с эмигрантами. Одна из первых программ, которую мы там сделали, было интервью с Горбачевым. Когда я сказал своему шефу, что буду делать это интервью, он не поверил — крейзи русский. И тем не менее, Михаил Сергеевич Би-Би-Си выделил 10 минут, нам он уделил — час.

— Эмигрантский быт довольно буржуазен и размерен. Не скучаете по Москве — по коллегам, друзьям-подругам, московскому безумному ритму?

— Я — такой человек, что повсюду чувствую себя, как дома. Человек мира, так сказать. Тем более, что я часто бываю в Москве — по делам и просто так. Статус эмигранта был ущербен 15 лет назад, когда отъезд означал прощание навсегда. Сегодня я ощущаю себя «человеком мира», бываю в Москве несколько раз в год, и по делам в том числе. В Канаде у меня своя телекомпания с достаточно широкой аудиторией: благодаря русскому языку, нас смотрят украинцы, поляки, чехи, белорусы и многие другие.

— Ни о чем не жалеете?

— Я всегда жил так, чтобы не обстоятельства руководили мною, а я — обстоятельствами. Это достойно мужчины. И мне, кажется, удалось ни разу не изменить этому принципу.