ВОПРОС «Дня»

Как же выглядели новости в этот раз? Эфир, простроченный автоматными очередями спецвыпусков, привлек всеобщее внимание. По данным AGB Ukraine, информационные сюжеты об авиакатастрофе во Львове попали в число наиболее рейтинговых программ за июль. Каждый телеканал сам определял степень откровенности показа. При освещении катастрофы на авиашоу с экранов телевизоров не сходили кадры обезображенных жертв. В результате многие люди, даже не причастные к трагедии, стали нуждаться в психологической помощи. Городской голова Львова Любомир Буняк в связи с этим даже обратился к представителям СМИ с просьбой прекратить демонстрировать ужасные кадры и фотоматериалы. Он ссылался на то, что «городская диспетчерская служба сообщила, что зарегистрировано много звонков львовян, которые говорят одну и ту же фразу: львовская пресса спекулирует и смакует трагедии людей».

Были и случаи иного рода. Ведущие некоторых центральных коммерческих радио отзывались о событии неуважительно, использовали как материал для шуток.

Итак, вопрос «Дня» сегодня:

НАСКОЛЬКО ДАЛЕКО МОГУТ ЗАХОДИТЬ СМИ В ОСВЕЩЕНИИ ТРАГИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ? ДОЛЖНЫ ЛИ В УКРАИНЕ СУЩЕСТВОВАТЬ САНКЦИИ ДЛЯ ТЕХ ЖУРНАЛИСТОВ, КОТОРЫЕ НАРУШАЮТ ЭТИЧЕСКИЕ РАМКИ?

ЗЕЕВ БЕН-АРЬЕ, советник посланника израильского посольства:

По западному и израильскому опыту, кадры, показанные по украинскому телевидению — это детский лепет. У нас куда более жесткая позиция. Стараемся показать абсолютно все происходящее, каким бы страшным оно не выглядело. Хорошие журналисты не снимают ужасы ради ужасов. Но в Израиле хотят знать о происходящем. Жизнь страшна, но не надо закрывать глаза и пытаться ее подретушировать. У нас слушают новости не раз в день, как в Украине, а раз в час.

Другое дело — хорошо это или плохо. У нас такой вопрос давно не стоит. И не только в Израиле, но и в большинстве стран Запада. Хотя некоторые СМИ руководствуются собственной этикой. В Израиле существует комиссия по этике при Союзе журналистов. Она могла бы обсуждать такие вопросы. Но эта комиссия не правомочна посадить журналиста в тюрьму или наложить штраф. Поэтому это действительно вопрос общественный. Нация определяет уровень откровенности своей прессы. Если Украина не принимает страшные картины, то общественности можно и нужно высказать свое мнение и телевидение будет этому подчинятся. Бывает и наоборот, что средства информации устанавливают этические рамки и приучают граждан. Так произошло в Израиле, где из-за частоты терактов зрители привыкли к таким кадрам. Хотя я лично против физиологических кадров.

А неуважительное отношение к жертвам трагедий куда страшнее, чем показ расчлененных тел и это действительно нарушение журналистской этики.

Максим КРЕЧЕТОВ, корреспондент программы «Вікна новини» (СТБ):

Работа журналиста по форме своей достаточно бесцеремонна и цинична: мы задаем часто неудобные и неприятные вопросы, делаем съемки там, где обычному человеку это кажется наименее уместным. Но по сути, профессиональные журналисты делают все, чтобы информировать о происходящем людей с нормальной психикой. А значит, если оператор смакует кровавые подробности какой-то катастрофы, то это уже либо его проблемы, либо проблемы с профессиональной этикой его журналиста и редактора.

Нам было очень тяжело работать во Львове — мы увидели столько горя, что к концу командировки переживали происшедшее так, как будто трагедия коснулась нас лично. Но мы категорически избегали «вышибания слезы» у зрителей показом крупным планом страдающих людей, не «нагнетали страсти» показом жутких подробностей гибели восьми с половиной десятков людей. В этом смысле меня неприятно поразил выпуск новостей на одном из общенациональных телеканалов. Журналистка в прямом включении заклеймила позором своих коллег, которые информировали зрителей и читателей о том, что неизвестные выбивали окна в домах военного городка возле аэродрома «Скнылив». Мы это дали в эфир, ведь люди должны сделать выводы: линчевание не может иметь место в развитом обществе. Надеюсь, что мы смогли удержать кого-то от такого проявления озлобленности или просто хулиганства «под шумок» трагедии. Журналистка также похвалила себя и свой канал за этичность. Но уже в следующем сюжете были использованы любительские съемки, спокойно смотреть которые могли только люди с очень крепкими нервами. Для чего это делать?!

Когда мы все вместе приучим нашего зрителя к цивилизованным нормам телевидения, где нет места цинизму, то любителям «чернухи» наказанием будет падение рейтингов программ и тиражей газет. Но, к сожалению, до этого пока далеко.

Я хотел бы рассказать еще об одном случае, который видел собственными глазами. В прошлый понедельник, 29 июля, на месте трагедии проходила панихида. Собрались родственники погибших, очевидцы катастрофы — некоторые из пришедших получили в субботу ранения. Так вот, в полной тишине, когда слышно только молитвы священников, некий журналист громко кричал в трубку мобильного телефона: «Очень красивую картинку тут сняли — женщины плачут, их глазки крупным планом со слезками, попы поют, супер! Вечером перегонимся — посмотрите.» На просьбы ошалевших от такого цинизма людей отойти подальше, мужчина только отмахивался. Оказалось, что он работает на московский корпункт одной очень известной западной телекомпании. Москвичи, кстати, тоже не слишком церемонились — не их горе? Все-таки, я думаю, только от журналиста зависит — очерствеет он от количества увиденных трагедий или останется человеком, ведь зрители не становятся вместе с ним кровожаднее и циничнее.

Людмила ДОБРОВОЛЬСКАЯ («1+1»):

— К сожалению, видеть работу коллег по цеху, сравнивать и оценивать возможности не было, в эту черную субботу ТСН, как, впрочем, уверена, и все остальные каналы, работал в экстрим-режиме. Когда прозвучало: «через час выходим в прямой эфир» — мы должны были — на голом факте катастрофы, технических характеристиках СУ-27 и 15-ти секундном видео — продержаться в эфире 60 минут — именно к этому времени ожидали прерывания трансляции всех Национальных каналов обращением Президента. В эфир вышли с несколькими листками противоречивой информации, связь со Львовом установить не удавалось, фактаж закончился через 10 минут, постоянно обновлялись только цифры — ежеминутно поступали сведения об увеличении количества жертв, говорить «ни о чем» — а уж тем более в этой ситуации — считаю не только непрофессиональным, но и циничным, а на обращения к режиссерам «рубить» эфир, в наушнике звучали просьбы: «Люда, тяни еще пять минут… еще пару… еще сколько сможешь... в любой момент — может включится Леонид Кучма..» Приходилось снова и снова давать видео взрыва. ЭТО — ни в коем случае неоправданным не считаю — новости дают реальную картину мира, иначе ведь можно докатиться до литья с экрана малинового сиропа со скороговоркой «Спите, жители Багдада, в Багдаде все спокойно!». Неоправданным же является смакование крупных планов разорванных в клочья людских тел — с одной стороны нагнетание атмосферы апокалиптичности, неизбежности, с другой — смотрите, как круто поработал наш оператор, он тоже уже почти герой! В нашем эфире — ни в первый, ни во второй, ни в воскресный спецвыпуск — обезображенные жертвы не попали. Все три эфира — в состоянии стресса, мы входили в студию и выходили оттуда в полном молчании, не было сил на эмоции, не было слов, не было слез. Все три дня мы теряли там СВОИХ стариков и СВОИХ детей. Сухой ком стоял в горле, когда во время включений со Львовом — встречалась взглядом с трехлетним Юрой — несколько часов — мы все на ТСН надеялись на чудо, на доброе телечудо посреди луж крови и «фрагментов тел», почти вопреки здравому смыслу, мы надеялись, что родители малыша «просто контужены», «просто ранены», «просто в тяжелом состоянии»… Очередное включение Любы Сорокиной — кажется, есть надежда! Юру узнала дальняя родственница, но что же с родителями? Снова — на связи Львов. Мертвы оба. Зачем тут крупные планы человеческих внутренностей? Зачем обезображенные лица жертв? Просто — мертвые глаза живого трехлетнего мальчика. Выше ЭТОЙ точки боли — нет. Нет смысла говорить что-то еще. Медленно диктуем телефоны — ВСЕ — где могут помочь узнать — живы ли ВАШИ родные, расчетный счет, который — может быть — кому-нибудь — еще сможет помочь. Работали в форс-мажоре, так что — смотреть работу других каналов — не было просто ФИЗИЧЕСКОЙ возможности. Думаю, никто из них (как и мы) — тем, что сделали, все равно не довольны, у всех были свои проколы и свои удачи. Думаю, они (как и мы) — в этой ситуации сделали все, что могли. Этические ограничения, безусловно, быть должны — но не в порядке же законодательства в самом деле! Вспомните, после черного вторника 11 сентября — несколько дней кряду пикирующие на ВТЦ самолеты мелькали чуть не каждые полчаса, пока воспроизведение катастрофы не стало ранить так же, как она сама. И тогда с экранов исчезла не только хроника, но и кино, и — ПЕСНИ, слова которых могли ассоциироваться у людей с болью недавней утраты. Санкции относительно тех, кто нарушает этические рамки? А какие санкции? Общественное порицание? Тем, кому рамки — не преграда, — плевать, знаете ли, на любые санкции. Вот тут, пожалуй, стоит помнить всем известное «но до того, как Вы стали журналистом, Вы же были человеком?» А то слишком уж часто приходится слышать что-то вроде «Он, конечно, подонок, но — ка-а- а-кой профи!»