«Параллельный мир»

Мы живем во время, когда переписывается, редактируется история, меняются взгляды на прошлое и его интерпретацию. Речь идет не только об истории Украины или Советского Союза. Недавно в гостях у газеты «День» побывал французский ученый Жорж Нива; на вопрос, что такое действительно объединенная Европа, он несколько неожиданно ответил: «Это когда в школах всех европейских стран будут преподавать историю, пользуясь одним и тем же учебником». Скажем, в школах Польши и Украины именно так будут изучать историю польско-украинских отношений — с помощью одного пособия.

Сегодня для нас историографические проблемы особенно актуальны — после того, как веками историю Украины писали чужеземцы, а ее прошлое как-то незаметно перешло к другому владельцу. Не говоря уже о том, что наша историография десятилетиями находилась в полной изоляции от современных научных течений — прозябала в прокрустовом ложе марксистско-ленинской школы. Поэтому каждая свежая оригинальная историческая монография — важное и радостное общественное событие.

Таким событием стала, безусловно, новая книга Натальи Яковенко «Параллельный мир» (издательство «Критика», 2002; при финансовой поддержке Украинского Научного Института, Гарвардского университета и Фонда «Відродження») с красноречивым и даже соблазнительным подзаголовком: «Исследование по истории представлений и идей в Украине XVI — ХVII вв.». Ведь целью автора было исследование не прошлого народа, народа вообще, а человека тех времен. Наталья Яковенко пыталась «подслушать индивидуальные голоса» некоторых наших предков, а именно — украинской элиты, шляхтичей и казаков. Изучая архивные материалы — в архивах и библиотеках разных стран, — читая «между строк», автор изучал мотивы их поступков, мир их представлений, нормативные образцы, а также табу, которых тогда придерживались. Известно, как трудно историку уберечься от толкования жизни людей прошлого с современных позиций. Выдающийся французский ученый Марк Блок по этому поводу писал: «Разве это не глупо — абсолютизировать критерии своего собственного времени, своего поколения или партии и применять их к, скажем, деятелям римской эпохи или средневековья? Это тем более опасно и ненаучно, что привычка судить, как правило, отбивает охоту понимать, объяснять». Того же мнения придерживается госпожа Яковенко: «Только избавившись от «вируса современности», возможно открыть параллельный мир, вторую реальность, то есть живую, противоречивую и иногда очень странную как для нас, сегодняшних, тогдашнюю личность».

«Параллельный мир» — серьезная научная монография, предназначенная для специалистов; она наполнена фактами, таблицами, цитатами, ссылками на источники и тому подобное. Одновременно книга, безусловно, интересна для всех, не безразличных к собственному прошлому, кто с благодарностью путешествует во времени с помощью историка. Там вы встретите давно знакомых личностей в неожиданных ракурсах, будете иметь возможность наблюдать обычно невидимые на исторической поверхности переплетения человеческих судеб, видеть корни многих наших современных суеверий. Что там романы!

Книга довольно объемная (более 400 страниц) и состоит из нескольких разделов. Остановимся кратко только на одном из них: «Религиозная конверсия: попытка взгляда изнутри». Там автор опровергает, между прочим, стереотипную для нас картину ожесточенного межконфессионального и межрелигиозного противостояния на украинских землях Речи Посполитой ХVI — XVII вв. еще до развертывания на территории Польши контрреформации и до начала Хмельнитчины. «Наоборот, — источники вновь и вновь фиксируют примеры вполне мирного сосуществования представителей различных конфессий как в семейном кругу, так и в сфере публичного быта, — и даже в религиозных практиках», — пишет госпожа Наталья.

Ярким примером этого являются смешанные браки, распространенные среди тогдашней элиты Речи Посполитой. Автор приводит такую деталь — в случаях смешанных браков документы как правило даже не фиксируют вероисповедание молодых, то есть не придают ему особого значения. Характерно, что детей в таких семьях крестили в разных церквях, по разными обрядам: мальчиков чаще всего крестили в отцовскую веру, девочек — в веру матери. Так, в браке православного князя Василия-Константина Острожского с католичкой Софией Тарновской все три сына были окрещены по православному обряду, одна дочь — по католическому, вторая — по православному. Не была тогда диковиной и смена веры. Не только украинская шляхта «окатоличивалась» — бывало, что большие польские паны по нескольку раз меняли свою конфессиональную принадлежность. Были семьи, в которых «вплотную переплетались православие, католицизм и кальвинизм». Не считалось чем- то необычным, как пишет автор, также участие в службах «чужого» обряда; особенно в экстремальных обстоятельствах или в условиях отсутствия вблизи храма собственной конфессии. Архивы сохранили записи о венчании католических пар православными священниками, о крещении мещан-лютеран в католическом костеле, о погребении на «чужих» кладбищах. Кн. Ярема Вишневецкий, католик-конвертит, которого историографическая традиция ХIХ в. сделала символом католического фанатизма, в своем завещании приказывает сохранять в самом лучшем состоянии православный храм Вишневецкого замка, где были похоронены его православные предки. Автор описывает немало случаев использования икон и других сакральных предметов, принадлежащих другой христианской конфессии. Так, перед битвой под Берестечком (1651) все польское коронное войско поручило себя опеке чудотворной «греческой» (православной) иконы Холмской Богородицы.

Красноречивым признаком общей веротерпимости на украинских землях является тот факт, что в «небольшом Остроге в начале ХVII ст., кроме православных церквей, функционировали: мечеть, синагога, арианская (антитринитариев) молельня, кальвинистский и католический храмы».

Со временем, в результате осложнения национальной, социальной, политической ситуации на украинских землях, «эпоха толерантности» закончились. Религиозная открытость постепенно становится чужой, неприемлемой как для поляков, так и для украинцев, сменяется обоюдной нетерпимостью. Более того — вера начинает все больше отождествляться с национальной принадлежностью, становится тем, что сегодня называют «политическим фактором». Отголоски именно этого прошлого слышны и сегодня, а золотая эпоха религиозной толерантности забылась. Так что спасибо уважаемой госпоже Наталье.