Богдан СТУПКА: «На год делаю паузу»

— Буду «кувыркаться» на сцене. Исполню отрывки из спектаклей «Дядя Ваня», «Тевье Тевель», «Король Лир», «Карьера Артура Уи», «Энеида», «Украденное счастье», «Записки сумасшедшего», покажу фрагменты киноработ. Зрители впервые увидят отрывки из картины Ю. Ильенко «Молитва за гетмана Мазепу». Хотя мне предлагали сделать бенефис, подобный тому, что делала Майя Плисецкая: походить, покланяться, сделать одно «па», все коллеги крутятся вокруг, а публика в зале неистовствует. Но я отказался, так как пока себя считаю не раритетом, а действующим актером. И если выхожу на сцену, то играю во всю силу, а не любуюсь собой. Как учил меня Борис Фомич Тягно (ученик Курбаса): правда в театре — это тоже самое, что и в жизни, но на каблук выше. Я считаю, что когда зритель приходит в театр, то он должен хорошо видеть и слышать происходящее на сцене. А потом будет капустник, приветствие коллег, друзей. Послал приглашение Ежи Гофману, Кшиштофу Зануси, Валерию Фокину, Лие Ахеджаковой. Надеюсь, что приедут в Киев мои школьные друзья, с которыми дружу с 1958 года. Хочу, чтобы в зале сидела моя мама и послушала своего «непутевого» сына. Но она уже пожилой человек, ей 79-й год и поездка из Львова для нее тяжела.

ОТ МАЛОЙ СЦЕНЫ — К ТЕАТРАЛЬНОМУ КВАРТАЛУ

— Вы стали художественным руководителем театра. Не трудно представить, что теперь на сцене вы будете появляться реже. Например, спектакль «Король Лир» уже не идет. Будут ли какие-то новые постановки в этом сезоне, в которых вы примете участие?

— «Король Лир» очень трудный спектакль. Он изнурителен как в эмоциональном, так и физическом плане. К нему надо тщательно готовиться, а после несколько дней приходить в себя. Работать в полсилы я не умею. Поэтому и перестал играть Лира. Иногда думаешь, Боже, неужели четыре года прошло с тех пор, как состоялась эта премьера? Это последняя наша работа с Сергеем Владимировичем. Смерть Данченко для меня огромная рана. За художественное руководство я взялся из-за беды. Важно не растерять наш коллектив и те хорошие традиции, начало которым положил Сергей Владимирович. Он был человеком мудрым в отношении к людям. Хорошо знал психофизику каждого франковца. Я занял место худрука только потому, что боялся, что придет чужой, и начнет такую пертурбацию, что камня на камне не оставит от фундамента, который больше 20-ти лет закладывал Данченко. Мы 34 года работали вместе. Для меня он поставил свои лучшие спектакли — «Украденное счастье», «Кам’яний господар», «Ричард III», «Дяда Ваня», «Тевье Тевель», «Король Лир». А вообще, я считаю, что у Сергея Владимировича не было проходных работ. В своих этапных спектаклях он сам постигал жизнь. И через высокую драматургию Чехова, Франко, Шолом-Алейхема, Шекспира, Леси Украинки мы вместе проходили школу мастерства. Мы еще до конца не поняли, что потеряли большого режиссера и нерядового человека.

В этом сезоне я буду редко появляться как актер на сцене, только в старых спектаклях. Займусь художественным руководством. Ставить сам как режиссер не буду. Моя главная цель — найти хороших постановщиков, чтобы вся труппа франковцев была занята работой. В идеале нужно иметь 70% мужчин и 30% женщин, тогда можно ставить очень много пьес. А у нас 50 на 50. И поэтому большая часть актрис годами не имеет новых ролей, ибо в большинстве спектаклей главные герои — мужчины. Но никого увольнять мы не будем. В этом сезоне у нас появились три новых актера. Через пару месяцев проведем конкурс, посмотрим и, может, кого-то еще пригласим в трупу.

— Богдан Сильвестрович, тринадцать лет ведутся разговоры о необходимости Малой сцены для франковцев. Сколько еще надо ждать, чтобы она открылась?

— Малая сцена обязательно будет. Это мечта Данченко и всех актеров нашего театра. Я разговаривал с премьер-министром Анатолием Кинахом, и он обещал нам помочь (для окончания робот требуется три миллиона гривен).

В 1986 году, когда произошел чернобыльский взрыв, возле нашего театра была база вахтенных рабочих, которые ездили на ликвидацию аварии. И это в центре города — загрязненные радиацией автобусы. А сейчас, посмотрите, сколько машин стоит около театра. Это все автомобили «Киевэнерго». Что они делают со сквером? Скоро все деревья погибнут! Если перенести их офис, то можно сделать реконструкцию. Устроить целый театральный квартал, перенести сюда Институт им. Карпенко- Карого, построить еще одну сцену (кроме Малой). И тогда у нас будет три полноценных площадки, ибо в нашем театре огромный репертуар, и мы можем играть сразу на нескольких площадках.

17 МЕСЯЦЕВ ВЛАСТИ

— Когда вы работали в Министерстве культуры и искусств, у вас появилось много критиков, которые считали вас плохим министром. Зачем вам нужно было вообще идти во власть?

— То время, когда я был министром, считаю, не прошло напрасно. 17 месяцев — очень хорошая практика. Я шел на должность министра, ибо хотел сделать что-то полезное для нашей культуры, подтолкнуть ее вперед, чтобы об украинских художниках знали во всем мире. Но если опять пригласят работать в министерство, то уже не пойду. Пусть говорят, что был плохим министром, но две картины на студии им. Довженко все же начали снимать: «Богдан Хмельницкий» и «Молитва за гетмана Мазепу». Нашел средства для шести молодых режиссеров и они смогут начать работать. В декабре прошлого года Министерство культуры наконец вошло в Интернет. Я хотел, чтобы в нашей стране был телеканал «Культура». Даже подготовили Указ Президента о его организации. Мы планировали отдельный канал, который бы транслировался с полудня до полуночи и принимался в каждой сельской хате. Но для этого нужно иметь техническую базу — свой сигнал. Даже нашел инвесторов. Они давали 49 процентов.

Планировал открыть художественную школу для талантливых детей подобно той, какую сделал Стефан Шмидт. Например, в Каменец-Подольском или в Киевской области. Два недели занятий, а память детям — на всю жизнь. Стефан сельское подворье переделал в театр. И сейчас вся Варшава ездит туда на спектакли. Они все бесплатные. На эти летние мероприятия Шмидт приглашает ведущих художников и собирает талантливых детей от 10 до 15 лет, для которых проводят мастер-классы. В них учатся мальчики и девочки из различных стран мира. В прошлом году семь юных художников ездили учиться рисовать в Польшу к Шмидту. Это четверо детей из Обуховского района села Германовка (где председатель сельсовета Шафаренко, который открыл детскую творческую студию), двое — из Севастополя и один — из Киева.

Горжусь, что впервые за сто лет существования Венецианского биеннале Украина была там представлена.

— Но ведь тогда получился страшный скандал, менялись кураторы и мы выглядели там как бедные родственники...

— Мне удалось пробить 700 тысяч гривен на это мероприятие. Организаторы обещали, что украинский павильон будет в центре Венеции, а экспонировали работы в палатке. Говорили много. Были интересные идеи. Например, Мао Цзедун переплывает Янцзы. Кажется, какое он имеет отношение к Украине? Прямое! Сколько художников рисовали его портреты, сколько ученых защитили диссертации. Или Молотов и Рибентропп перекраивают карту Европы. Еще была идея — повернуть реки «вспять». Когда об этом рассказали директору биеннале, то он очень заинтересовался. А получилось — как получилось. Речь шла об интеллектуальных наших достижениях, а кураторы показали подсолнухи, перелазы и Чернобыльскую АЭС. Но, слава Богу, что биеннале состоялось. Хотя первый раз у нас и полчился блин комом.

Работая в министерстве, я считал, что не нужно делать «мировую революцию», а нужны конкретные вещи. Нам очень необходим закон о меценатстве. Он готов, но до сих пор не принят Верховной Радой. Депутаты приняли закон о гастрольной деятельности, но так его выхолостили, что ничего стоящего не осталось. Я боролся за то, чтобы повысить зарплату работникам культуры. Мечтал открыть культурные центры в Берлине, Париже, Варшаве, Стамбуле... А успел сделать, возможно, только 25% своих замыслов.

«ПОШЕЛ ПО ГЕТМАНАМ»

— Во время работы в министерстве вы еще снимались в фильме Ильенко «Молитва за гетмана Мазепу». С этим режиссером началась ваша кинокарьера.

— Мы уже третий раз работаем вместе. Юрия Ильенко я считаю гениальным режиссером и своим крестным отцом в кино. Его лента «Белая птица с черной отметиной» уже вошла в мировое кинонаследие. А когда она только вышла на экраны, многим чиновникам не понравилась. Ситуация изменилась, когда картину заметили сначала в Москве, а потом за границей, и она получила много международных призов. У нас, по-видимому, такой менталитет. Такая же ситуация и с новой работой режиссера. Картины еще нет, а ее уже критикуют в СМИ: и бюджет великоват, и костюмы не из той эпохи. Я считаю главное — есть стиль и режиссерское видение. Ильенко снимает не документальное кино. Конец ХVII — начало ХVIII века. Это эпоха украинского барокко. Что мы знаем о том времени? О гетмане Мазепе мы учили по пушкинской «Полтаве», где Петр I был хороший, а Мазепа плохой и за предательство был предан анафеме. Но есть, например, поэма Рылеева «Войнаровский», которую мы не учили. Андрей Войнаровский — правая рука Мазепы, его племянник. В произведении Рылеева он ставит в пример украинского гетмана за то, что он стремился к свободе и выступал против самодержавия. История очень относительная вещь...

— Последние ваши киногерои конкретные, исторические личности: Брюховецкий, Хмельницкий, Мазепа. Кого из них вы для себя открыли?

— Как говорят, пошел по гетманам. Работая над ролями в картинах «Черная рада», «Огнем и мечом» и «Молитва за гетмана Мазепу», я сам учился. Сначала знал о гетманах поверхностно, потом стал углубляться, знакомился с архивными материалами и открывал много интересного. Например, Иван Мазепа построил 12 церквей в Украине, среди которых колокольня Святой Софии в Киеве, дал деньги на алтарь в Иерусалиме Храма гроба Господнего. До сих пор остались части этого алтаря. При нем в Украине на высоком уровне было образование. В его должниках ходило пол- Европы. У него просили деньги не только русский царь, но и шведский, и даже польский короли. Когда два года назад проводили выставку «Украинское барокко» в Лавре, демонстрировались портреты Мазепы. И что интересно — их было больше десятка, и на каждом он разный. Прошло триста лет и сейчас трудно сказать, каким он был в действительности. Скажу одно: для меня он, в первую очередь, патриот, который любил свою родину.

— Вы утверждаете, что на год берете тайм-аут и не будете играть на сцене. Но ведь в Молодом театре вы работаете над ролью Льва Толстого. Получается, с актерством все-таки не «завязываете»?

— Я отказываюсь от новых ролей. Подчеркиваю — новых. Что же касается роли Толстого, то мы начали репетиции еще в прошлом году и довести работу до ума, я считаю, необходимо. Надеюсь, что в ноябре состоится премьера «Поганських святих». Это современный спектакль в постановке Станислава Моисеева, а сценарий написала Ирина Коваль (украинская эмигрантка). Он о непростых отношениях русского писателя и его жены. Драматург имела доступ к семейному архиву Льва Толстого и написала пьесу с точки зрения жены писателя. Моя партнерша, которая исполняет роль Софьи Андреевны, — Полина Лазова. Работать очень интересно. Сейчас идет «черная работа» и говорить о том, чего еще нет, мне не хотелось бы.

«МНЕ НЕ ВСЕГДА АПЛОДИРОВАЛИ»

— 40 лет творческой деятельности — огромный период. Когда отмечаешь такую дату, то поневоле оглядываешься назад, подводишь некоторые итоги. Что вы считаете удавшимся, а что нет?

— Итоги еще подводить рано, еще хочется поработать. Судьбу, к сожалению, не изменишь. То, что не состоялось, пусть останется в моей памяти. Мне не всегда аплодировали. Были разгромные рецензии. Но мои роли, как дети — ни от кого не отказываюсь. Есть три спектакля, которые считаю самыми главными в моей жизни. Это «Украденное счастье» Ивана Франко, «Дядя Ваня» Антона Чехова и «Тевье-Тевель» Шолом-Алейхема. Мои персонажи — Николай Задорожный, Тевье-Тевель, Иван Петрович Войницкий постоянно общаются с Богом. «Господи, пропала жизнь! Если бы мне начать жизнь сначала... Я мог бы быть Шопенгауэром, Достоевским», — а он — никто, он — «дядя Ваня». На эту роль меня подтолкнула моя мама. Она должна была стать большой актрисой и не стала. Я вырос в театре. В семь лет отец привел меня во Львовскую оперу, где работал хористом. Каждую субботу и воскресенье я смотрел спектакли. Слуха не имел, но пел. Соседи жаловались, а отец меня защищал. Когда я надумал стать актером, он довольно критически к этому отнесся, и ничем не помогал. Это правильно, ибо в нашей профессии нужен сильный характер, чтобы чего-то добиться. Актер, с одной стороны, мягкая губка, а с другой — волевой человек. Это очень тяжелая работа, насилие над собой: меняешь походку, привычки, мелодику речи. Если нужно по роли, то калекой станешь. Например, когда играл Ричарда III, у которого была искалечена рука, то даже прятал ее под плащом, а когда вытягивал, то она была выкручена. После спектакля друзья ее вправляли.

Есть прочный тыл — жена Лариса. Она была прекрасной балериной. Ее приглашали работать в Большой театр, а она пожертвовала личной карьерой, сделала уютным наш дом, вырастила сына, а сейчас занимается внуками.

— Ваш внук — Дима имеет актерский опыт. Еще маленьким он принимал участие в спектаклях. А сейчас перестал появляться на франковской сцене. Уже не хочет быть актером?

— Он сейчас увлекся музыкой, сам пишет тексты, поет, хорошо двигается. Может, впоследствии, станет «королем украинского рок- н-ролла». Сейчас Дима учится в восьмом классе Детской академии искусств. Когда закончит, то сам решит, кем хочет стать. Я его останавливать не буду. Я не вмешивался, когда сын Остап решил стать актером. Он сам выбрал свой путь, хотя я понимаю, что фамилия Ступка ему больше мешала, чем помогала. Но он уже занял свою нишу в нашем театре.

— У вас театральная семья и есть еще маленькая внучка. У нее тоже есть актерские способности?

— Ульяна еще только познает окружающий мир. Ей лишь полтора года. Но это уже маленькая женщина. Она любит одеть украшения и повертеться перед зеркалом. Какие-то актерские задатки у нее, безусловно, есть, поживем — увидим.