Берлинская киноодиссея 2001 года

Китаец Ванг Хиаошуаи завоевал, и вполне заслуженно, второй по значению приз — Гран- при жюри «Серебряный медведь» за картину «Пекинский велосипед». Столь же мотивированным и предвосхищенным большинством оказался и другой «Серебряный медведь», доставшийся датскому режиссеру Лоне Шерфиг (киноленту «Итальянский для начинающих» признало лучшей также жюри ФИПРЕССИ во главе с известным российским критиком Андреем Плаховым). Ну а лучшим режиссером официальное жюри во главе с американским продюсером Биллом Механиком «назначило» тайванца Лин Ченг- Шенга («Красота бетеля»).

В официальной программе Берлинале — «Панораме» — принимали участие и два украинских фильма: «Второстепенные люди» Киры Муратовой и короткометражный «Тир» (Тарас Томенко — студент кинофакультета Киевского института театрального искусства имени И.Карпенко-Карого, ученик режиссера Бориса Савченко). Признанная любимица Берлина Кира Муратова и на этот раз заслужила высокие оценки профессионалов, представив гротескный образ нашей чудесной, несравненной действительности (о фильме я напишу отдельно). Ну а Томенко даже получил приз за лучший короткометражный фильм «Панорамы» (так решило специальное жюри, избранник которого, насколько я понял, получает возможность стажироваться в Нью-Йоркской киноакадемии).

Последний случай — из серии об отсутствии пророков в родном Отечестве. «Тир» был забракован отборочной комиссией Киевского фестиваля «Молодость». И вот такой пассаж… Хотя в принципе — ничего страшного. Во-первых, о «Тире» как раз и узнали благодаря «Молодости». Во-вторых, это вполне естественно: искусство является царством субъективного. Будет ли из Тараса Томенко толк — еще увидим. Как бы там ни было, приз Берлинале уже на старте творческой жизни — это серьезно. А в черно-белой 10-минутной ленте — история о беспризорном мальчике, для которого тир — этакое окно в лучший, праздничный мир. Однако даже сюда проникает инстинкт агрессии, взлелеянный природой и жестокой уличной жизнью… Достаточно точно, с прицельным и мотивированным использованием эстетики черно-белого кино.

Следует отдать должное и посольству Украины в Германии. Дважды посол Анатолий Пономаренко и атташе по вопросам культуры Лариса Хоролец устраивали приемы, продемонстрировав свою особую заинтересованность в контактах с кинематографистами. В одном случае это было связано с мировой премьерой фильма Киры Муратовой (к сожалению, режиссер не смогла приехать в Берлин), во втором — с показом ленты Ренни Бартлета «Эйзенштейн» (международный проект). Все объясняется просто — часть съемок (натурных и павильонных) сделаны в Украине, при активной поддержке украинских кинопроизводителей. И сразу после Берлинской премьеры, уже на этой неделе, фильм показывается в Киеве и Одессе. Биография известного кинорежиссера Сергея Эйзенштейна воспроизводится пунктирно и слишком обобщено. Именно таким и был замысел: перед нами разворачивается образ времени, который эволюционировал от бунтов против тирании к еще более свирепой и более своевольной диктатуре. Художнику, для которого личная свобода является условием существования, все эти катастрофические превращения сокращают жизнь, физическую и метафизическую.

А сокращают ли жизнь фестивали? Возможно. Во всяком случае это достаточно странный способ проводить время, которое выбирают люди. Чтобы на 12 дней погрузиться в этот бесконечный кинозальный сон нужно незаурядное здоровье — психическое в первую очередь. Мой личный ежедневный график включал, как правило, 5 — 6 фильмов: ничего, выдержал. А что прикажете делать, когда шансы увидеть в другой раз китайские, японские, бразильские, болгарские, польские и даже французские или итальянские ленты — такие мизерные. Вот американские можно было и не смотреть — все равно догонят тебя в любой точке планеты.

Американских фильмов в конкурсе, и это уже обычно для последних лет, было много (а к этому нужно добавить и внеконкурсные показы в лучшее фестивальное время). Больше, чем диктовал здравый смысл. Скажем, зачем было показывать ленту Роджера Доналдсона «Тринадцать дней»? Долго и чрезвычайно скучно о знаменитом Карибском кризисе 1962 года. О том, каким хорошим парнем был Джон Кеннеди (в целом пристойная работа Брюса Гринвуда) и вся его команда, в которой авторы выделяют главного героя, советника президента Кеннета О’Доннела (Кевин Костнер).

Академизм и избыточный каллиграфизм вредит и фильму Филипа Кауфмана «Перья». История знаменитого маркиза де Сада. Он сидит в тюрьме и пишет книги, одна более вызывающая, чем другая. После каждой — санкции, вследствие чего у него все меньше физических возможностей писать. Но он пишет — даже кровью на простынях… К сожалению, это притчеподобное повествование слишком уже тривиально, драматургические ходы прямолинейные, лобовые.

Намного сильнее другой американский фильм, уже выдвинутый на несколько наиболее престижных премий — «Шоколад». Хотя его заокеанская идентичность достаточно сомнительна, ведь режиссером здесь швед Лассе Хелстрем (в последние годы он живет и работает в США), а среди актеров также преобладают европейцы. Жюльет Бинош играет женщину по имени Виан, которая в один не слишком прекрасный день 1959 года вместе с дочерью прибывает в провинциальный французский городок на берегу моря. И довольно быстро открывает магазинчик-кафе, где основной товар — собственноручно изготовленные изделия из шоколада. Есть у нее такие кулинарные секреты…

Но есть и другие — женское и чисто человеческое обаяние Виан постепенно завоевывает людей. А ее магазин расположен как раз напротив церкви, поэтому противостояние здесь приобретает топографическую выразительность. В городе создан новый центр духовности, который имеет очевидные преимущества — более человечный, более интимный, не директивный. Это не может не вызывать сопротивления со стороны главы города и морального цензора де Рейно (Альфред Молина). Шоколад для него — это что-то вроде Кока-Колы в системе советских контрпропагандистских образов. Заканчивается тем же — попробовав сладкого крема, Рейно выясняет, что это просто очень вкусный продукт, а не средство одурманивания тупых народных масс…

В фильме много остроумных, смешных эпизодов, а в общем он о том, как один человек может многое изменить в окружающем мире. А еще — о трудностях контакта различных человеческих систем. Именно последняя коллизия в концептуальном плане была наиболее выразительной в фильмах Берлинале.

К примеру, еще одна американская лента, известного режиссера Гаса ван Сента «В поисках Форрестера». Одним из главных персонажей здесь является 16-летний чернокожий студент колледжа Джамал. Основное увлечение парня — баскетбол, с ним он, очевидно, связывает свое будущее. И этим кодируется «типичный представитель» новой цивилизации с ее акцентом на технику и спорт. Хотя герой фильма не лишен интереса к такому несовременному письменному, словесному творчеству.

Неподалеку от спортивной площадки — старый дом, который привлекает Джамала и его партнеров, как магнит. Особенно третий этаж, где живет загадочный старик Вильям Форрестер (Шон Коннери в этой роли удивительно напоминает поздние портреты Ивана Тургенева; не случайно, поскольку актер и воплощает уходящую натуру, культуру, которая многим кажется архаикой). Форрестер почти не показывается на людях, закопавшись в свой затемненный квартирный склеп, набитый книгами. Когда- то он написал роман, который стал классикой двадцатого века — настолько классикой, что уже никто и не предполагает, что писатель может жить где-то рядом. Джамал и открывает его для себя и мира, между этими такими далекими людьми мало-помалу налаживается диалог…

Тонкая и достаточно изобретательная картина, которую пронизывает щемящее чувство и понимание того, что все мы, так или иначе, приходим к поискам потерянного, того, что долго казалось ненужным, а теперь вдруг оборачивается чем-то очень существенным, самым фундаментальным. В унисон этой ленте — фильм «Маленький Сенегал» Рашида Бухареба (совместная франко-немецко-алжирская постановка). Старый Аллоун (Сотигуи Коуяте) работает в любительском историческом музее — рассказывает туристам о тяжелом колониальном прошлом африканцев. Параллельно изучает архивы, в частности, и свою собственную родословную. Выяснив, что в Штатах есть родственники, едет туда. Останавливается у племянника, Хасана, который живет в «Маленьком Сенегале», африканском районе Вест Гарлема. Это совсем новый, необычный для героя фильма мир — конфликтный, криминальный, взрывной , разделенный на небольшие микроостровки. Как соединить их? Рецепт Аллоуна простой — любовью и милосердие. Этим и привлекает к себе сердце кузины, Иды Робинсон —личности экстравагантной, агрессивной. У нее еще и проблемы с дочерью, которая ушла из дома и живет где-то в подворотне, хотя на последнем месяце беременности. В конечном счете, ребенок родится, а Хасана убьют — нет мира под этим полосатым небом. И старик вернется в Африку и опять будет искать ниточку, соединяющую день сегодняшний и день завтрашний… Просто, мудро, трогательно. Хорошее кино!

Новый Берлинский музей кино, который разместился в суперсовременном Film House (Доме кино) на Потсдамер-платц, и устроен как лабиринт из прошлого в современное. Оживают великие тени тех, кто и сотворил это благословенное экранное чудо — в движении, пластике, документах. А еще в многочисленных зеркалах ты видишь и самого себя, как будто отражаешься в кинотекстах, монтируешься в них, слышишься соседом по эпохе — для Марлен Дитрих, Фридриха Мурнау, Фрица Ланга… Ретроспектива фильмов последнего была одним из украшений фестиваля: «Нибелунги» и «Доктор Мабузе», «Метрополис» и работы американского периода. Здорово, особенно учитывая, что несколько фильмов предстали в отреставрированном виде, в сопровождении живой, специально написанной музыки.

А завершил Берлинале показ знаменитой ленты Стенли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года» — в авторской версии и со всеми новейшими прибамбасами. Мы дожили до этого фантастического будущего, мы сами теперь живем в этом будущем. И то, что мы знаем, что любим и не любим отражается в экранных зеркалах и звуковых системах. Огромный корабль кино продолжает двигаться во времени и пространстве, впитывая в себя тяжелую материю исторического бытия.

(Окончание в следующем номере)