ДНЕВНИК

Первое, что неприятно мозолило глаза после радостей новогодней ночи, — горы нераспроданных елок. В памяти еще раздавался эхом бой часов и звон хрусталя с шампанским, а тут — как холодный душ на разгоряченную от праздника душу. Ели и сосны лежали сиротливыми зелеными кучами, утыканными едва заметными коричневыми точками стволов. Сколько их здесь? Сотни две никому не нужных прерванных (пусть и деревянных!) жизней увядали на пуховом покрывале зимы в многолюдном городе. И сколько их, таких вот нераспроданных лесных красавиц, уничтоженных топорами желающих нажиться на извечном детском желании праздника, сколько их осталось лежать на киевском снегу после новогодней ночи? Предложение превысило спрос. А, может, цены «на погонный метр» традиционного атрибута новогодней ночи были не по карману? То ли перестарались, то ли пережадничали, но, вероятно, все же не в каждом доме в новогоднюю ночь радовал запах хвои...

Проблема, как вывезти из города эти изумрудные кучи лесного богатства, которое так и не превратилось в гривни, думаю, все же будет решена. А вот лесные массивы остались без тысяч молодых деревьев. Ради чего? И почему? Первые вопросы без ответа 2000-го?!