Хладнокровная пилюля

Комедия Ж. Фейдо «Блоха в ухе» принесет, хочется верить, Национальному театру имени Леси Украинки и полную кассу, и зрительские аплодисменты. Сам драматург не сомневался, что снабдил своих потомков панацеей от досадных оплошностей и неудач. «Придумывая разные штуки, которые вызовут ликование в публике, — поделился как-то Фейдо рецептом мастерского одурачивания толпы, — я не веселюсь, а сохраняю всю серьезность и хладнокровие химика, приготавливающего лекарство. Я ввожу в свою пилюлю один грамм суматохи, один грамм неприличностей, один грамм наблюдательности. Затем я растираю эти элементы, как можно дольше и как можно лучше. И я знаю почти наверняка, какой эффект произведут они. И я очень редко ошибаюсь в результатах».

Пилюля сварганена французским водевилистом и впрямь славная: суматохи и неприличностей в ней хоть отбавляй и, даже изрядно сокращенная театром, пьеса, напичканная забавными сценическими недоразумениями, не отпускает внимание зрителей почти три часа. Конечно, искушенную часть публики зрелище чуточку утомляет, ибо большинство поворотов интриги закоренелый театрал безошибочно предвидит, но, положа руку на сердце, признаемся, что отнюдь не снобам адресовал свой спектакль режиссер Аттила Виднянский. Он добротно мизансценировал комедию Фейдо (пластическая сюита скандала в отеле-борделе «Шаловливая кошечка» в середине второго действия сочинена постановщиком просто виртуозно), похоже, едва ли не декларативно отказавшись нагружать ее ажурную и легкомысленную фабулу какими-либо смыслами. Все драматургические трафареты выделены в спектакле жирно, курсивно, все остроумные реплики произнесены актерами громко и разборчиво, а сценические ужимки изображены сочно и самодовольно. Добавим к этому, как и подобает в буржуазном театре, высоко и пикантно оголенные стройные ножки старлеток, балансирующую на грани скабрезности и, к счастью, практически в нее не соскальзывающую фривольность ситуаций, реприз и поз, изящную, «под модерн», декорацию Сергея Маслобойщикова, узнаваемую музыку — и получим роскошный образец развлекательного спектакля, бульварную подоплеку которого окончательно разоблачает зажигательный канкан ближе к финалу. Танцуют все — сексапильные служанки и одураченные мужья, фатоватые кавалеры и эротичные барышни, поистершиеся ловеласы и жеманные недотроги, темпераментные ревнивцы и пышнотелые красотки. Маэстро, туш!

Безусловную коммерческую победу Русской драмы омрачает только отсутствие одного ингредиента из процитированного выше магического рецепта Фейдо, а именно «наблюдательности». Ощущение банальности ходов «хорошо скроенной пьесы» усиливает трафаретность сценических масок, которыми обольщают публику исполнители. Наверное, особой беды в такой приверженности актеров к своим амплуа и нет, но завсегдатаям Русской драмы все-таки неловко снова видеть у своих кумиров все те же трюки, интонации и гримасы, коими их уже изрядно потчевали и в «Школе скандала», и в «Двери хлопают», и в «Банковских служащих...», и... Впрочем, может быть, именно в этом состоит подлинная традиция труппы и за это любят ее преданные поклонники? Тогда, надо полагать, их ликование на «Блохе в ухе» будет еще искреннее и неистовее.