Легенда о великом мистификаторе

В апреле 1911 года заядлый гастролер Макс Рейнхардт предпринимает свою первую поездку в Россию, решив ошеломить здешнего зрителя постановкой «Царя Эдипа» Софокла на арене цирка и заработать денег.

Через год, несмотря на весьма сомнительный успех «Царя Эдипа» в Санкт-Петербурге, режиссер-экспериментатор во главе труппы Немецкого театра вновь отправляется на Восток, чтобы показать этот же спектакль в Москве, Киеве, Одессе. Смущенные избыточной театральностью и экзальтированностью постановки, а также отнюдь не бескорыстным отношением Мага к искусству, местные критики, за редким исключением, не приняли спектакль. Но Рейнхардт, всегда почти с безусловной точностью прогнозировавший и коммерческую, и творческую судьбу своего детища, и в случае неожиданных неудач оказывался, как правило, в выигрыше, превращая поражения в победы. Неслыханно дорогие билеты и в 1911 г. (Санкт-Петербург) и в 1912 г. (Москва, Киев, Одесса) были распроданы, дебютировавший в России в роли Эдипа Сандро Моисси умножил славу режиссера своей изящной драматической игрой, а множество студентов, гимназистов, участвовавших в гастрольных спектаклях в качестве статистов, обеспечили легенде о Рейнхардте долгое эхо.

Киев в те годы не был обделен вниманием гастролеров. Но зрелище, показанное Рейнхардтом в цирке Hippo-Palace на Николаевской улице (ныне улица архитектора Городецкого), было вне конкуренции. От спектакля, масштабы которого поражали уже в анонсах — более 300 участников, ждали чуда.

Впрочем, разноголосица критических отзывов с их до нелепого противоположными оценками немецких актеров истинного впечатления киевлян от увиденного «Царя Эдипа» передать не могла. Если Макс Рейнхардт оставался в глазах части публики и на этот раз безусловным победителем, ибо «постановка поражала простотой и величавостью своих форм» («Киевлянин», 1912, 21.04), то для большинства очевидным был его проигрыш в состязании с жизнью: апрельские страницы газет 1912 года наполнены скорбью о жертвах гигантской катастрофы — гибели «Титаника», и сыгранная в эти дни на подмостках трагедия рока казалась как бы неуместной в дни оплакивания сотен погибших.

Случайность, которая свела в одном временном пространстве театральное событие года и гибель огромного парохода, странным образом обнаружила глубинный смысл рейнхардтовской постановки. Мощное зрелище с огромной толпой воздевающих руки к небу статистов, с гигантским бутафорским дворцом черного цвета и пылающим жертвенником перед ним предстало свидетельством бессилия человеческого рода перед силой рока, стихии, судьбы, будь его представителем царь, достопочтенный буржуа или нищий эмигрант из трюма «Титаника». Узаконенный роком предел человеческих возможностей, утопизм мнимой стабильности и предсказуемости людской судьбы был сыгран Сандро Моисси с тихим безутешным надрывом. Амфитеатр цирка на Николаевской затаенно молчал, глядя как Эдип-старец уходил прочь, оборачиваясь к зрителю кровоточащими глазницами. Возможно, публику поражали вовсе не театральные эффекты, придуманные театральным Магом и с такой иронией описываемые критиками: мрак в зале, прорезаемом лучами прожекторов, стонущая толпа... Ее поразила неумолимость определенной Богами судьбы.

Словно вновь вступая в состязание с жизнью, на декабрь 1918 года, в уже расколовшейся Европе, Макс Рейнхардт намечает большие гастроли по Украине: Киев, Харьков, Одесса — не менее 20 спектаклей. Поездка, не состоялась, и украинские театралы так больше и не увидели спектаклей выдающегося реформатора сцены, скончавшегося почти в полной нищете в Нью-Йорке осенью 1943 года.