Загадочная Аравия

Вряд ли подходящими будут слова о том, что современный Ближний Восток для большинства наших соотечественников — terra incognita. Каждый день из нашего родного Борисполя, который, к сожалению, не оставляет особенно приятных впечатлений (может, оно и к лучшему — не чувствуешь в воздухе силу деструктивно-ностальгической печали), взлетает куча железных «Бройлеров» и других летательных аппаратов в южном и юго-восточном направлении. Но, конечно, туризм — это одно, а культурно просветительские смотрины — совсем другое. Одно дело — жить в гламурно-глобализированной гостинице и раз в день слушать побасенки местных и не местных гидов, а другое — заглянуть в страну изнутри. По-видимому, лучше всего это удается тем, кто едет на заработки, ведь поговорка «нашого цвіту — по всьому світу» — это однозначно о современных украинцах. И, бесспорно, удается и всем настоящим культурным посланцам, к которым лучше всего относить отдельных бизнесменов и, очевидно, украинских женщин, которые, — чего здесь скрывать! — издавна ценились на Востоке и, между прочим, не только за телесную красоту, но и за духовные качества.

Среди всех государств, о которых каждый из нас однозначно наслышан с экранов «TV-шника», очень специфическое место занимает Саудия, или, по официальному названию, Королевство Саудовская Аравия, одна из удивительнейших стран на земном шаре. Частично потому, что здесь сохраняется и развивается монархическая форма правления, частично и потому, что высокий уровень экономического развития здесь граничит с принципами регулирования публичной сферы, которые кое-кому из европейцев кажутся едва ли не средневековыми нормами. По-видимому, именно этим и обусловлена мнимая закрытость настолько интересного во всех отношениях государства, которое открывается нам раз в году, когда на телевидении малоосведомлённые в религиозных делах журналисты пересказывают одни и те же новости о паломничестве в Мекку — хадж. Хотя, по-видимому, не стоит быть настолько категоричным, ведь сами обряды хаджа (как и все другие ритуалы ислама) — вещи неизменные и каждый год одинаковые.

Естественно, что крупные сакральные центры всегда позиционируются исключительно в религиозном смысле, и, вероятно, из-за этого мы фактически ничего не знаем о сердцах мусульманского мира — Мекке и Медине, кроме, собственно, того, что касается дел исламских. Но — просто не могу этого не отметить, и пусть простит читатель углубление уже в дела научные! — само понимание категорий «религия» и «религиозное» на Востоке вовсе не такое, как на Западе (как ни крути, причисляем себя к Европе, правда, как быстро об этом забываешь, когда часами «тусуешься» под каким-то консульством и выгребаешь из карманов последнее для получения вымечтанного «шенгена»). При таких обстоятельствах некоторые вещи, которые в другой культуре выглядят крайне серьёзными и даже авторитарными, в действительности преисполнены душевной гармонии и искреннего (с восточным гостеприимством) внутреннего тепла.

Первый аравийский город, который появился перед уставшими от длительного путешествия глазами, — это Джидда, «невеста Красного моря», как поётся в популярной саудовской песне. Говорят, здесь сохранилась могила самой Евы (Джидда, по некоторым версиям перевода — «Прабабушка»), но, к сожалению, мое знакомство с этим залитым разноцветными огнями мегаполисом, огромным фонтаном, подсвеченными дорогами и уникальной суперсовременной архитектурой, ограничилось двумя аэропортами. Обошлось без культурных шоков — я знал, куда еду, а потому надписи на таможенной декларации типа «За провоз наркотиков — смерть!», или, скажем, проверка привезенных украинских конфет на содержимое алкоголя вызывали у меня... лишь одобрительные мысли, потому что, действительно, всё ещё стояли перед глазами малоприятные картины хмельной жизни на улицах большинства украинских городов.

Но не в этом счастье. Не скажу, что раньше я мало представлял себе жизнь современных саудовцев, но... я однозначно сделал вывод, что в Джидди Европы куда больше, чем во многих городах собственно стран Европейского Союза, если, конечно, вкладывать в понятие «европейскость» развитие инфраструктуры. Нельзя, впрочем, забывать, что в средние века мусульманский мир имел куда более широкую сеть больниц, библиотек, других «общественных заведений», а потому, возможно, история опять дает поворот... Учитывая особенно возраст большинства жителей арабских государств — если составить общий портрет европейца и выходца из мусульманского Востока, то напротив солидного бюргера очутиться не древний шейх, а, вероятно, молодой юноша, преисполненный сил, надежд и жажды жизни.

Наконец, в один утренний день месяца нисан (чего-то вспомнились булгаковские мотивы — к Ерушалайму не так уже и далеко. Правда, называют его здесь исключительно как аль-Кудс), я наконец прибыл в город Пророка, или, пользуясь утверждённым годами титулом, «Пресветлой Медины». Гиджра — переселение самого Мухаммада и его сподвижников из Мекки в Медину занимала куда больше времени, чем получасовой полёт в «Дугласе», но для каждого верующего мусульманина даже эти полчаса значат очень и очень много. Собственно, в самой Медине, в огромной мечети Пророка — просто архитектурного чуда современности и прошлого — находится могила Мухаммада, к которой можно добраться лишь сквозь большую толпу. В отличие от христианского культа святых, особенно глубокого, например, в католицизме, традиционалистический ислам однозначно запрещает любые артефакты типа свеч, икон или других атрибутов, классических для популярного европейского понимания святости. Именно поэтому мечеть для мусульманина — ни в каком случае не является суммой символов или образов, скорее — это знак, пусть даже в европейском понимании, знак максимально «прозрачный», где всё направлено на то, чтобы сохранить первичную чистоту монотеизма.

Жизнь человека, исповедующего ислам — это стремление к единству двух сфер, собственно дину, «веры», а также дунйа — «мира». На примере Медины это видно просто идеально. Известным является тот факт, что для мусульманских стран очень уважаемым делом всегда была торговля. И потому, наблюдая за насыщенностью и всем гламуром мединских магазинов, трудно было найти известный мне достойный европейский аналог, кроме, возможно, богатых североитальянских городов типа Милана или Флоренции.

Кто только не населял Медину в разные времена! Сначала, ещё в библейские времена, здесь проживали амаликитяне, изгнанные впоследствии еврейскими племенами, извечными соседями арабов. После 1924 года город, где в седьмом веке Пророк фактически основал первое мусульманское государство, ба, даже полностью новый образец общественной жизни, окончательно попало под власть рода ас-Сауд, по имени которого названа и современная Аравия. Конкуренцию ас-Саудам составляли иорданские гашимиты, которые издавна претендовали на этот важный регион. А перед тем, что не менее интересно, был исторический период, когда Мекка и Медина территориально находились в одном государстве с... Хмельницкой и Черновицкой областями, которыми с 1672 по 1691 год владели турки-османы. Правда, этот факт уже точно осел где-то на забытых архивных полках, ведь о современной Украине саудиты знают крайне немного. Уже в первые дни моего пребывания пришлось немало рассказывать о том, что мы — не Россия. Для этого я даже выделил специальное почётное место в багаже и привез книгу Леонида Кучмы «Україна — не Росія»; независимо от того, захочет ли кто-то из арабов учить украинский (с русским куда больше возможностей!), но мне было достаточно перевести название на арабский язык и рассказать о том, что Кучма — единственный из президентов Украины, кто был с официальным визитом в Саудовской Аравии. Восточное направление в нашей политике, как известно, ещё более неопределённо, чем западное. Проживая в гостинице с видом на резиденцию короля, иногда даже приходят мысли о том, что, интересно, вышло бы из Украины, если бы у нас, например, гетманат Скоропадского просуществовал намного дольше... Тем более что монархизм добавляет в идентичность народа серьёзный пласт амбициозности, даже ощущение имперскости, которого нам иногда так остро не хватает.

Однако как политика, так и вся другая суета, присущая нашему материальному существованию, кажется слишком уж временной тогда, когда наблюдаешь за сухими горами северного Хиджаза — «преграды», которая отделяет Красное море от центральных регионов аравийского полуострова. Красноватый оттенок этих холмов, составленных из закаменевшей глины и камней, конечно, резко контрастирует с любимой зеленой природой родной мне Волыни, но... вовсе не вдохновляет на печаль. Привычные книжки средневековых шейхов читались как-то иначе среди этих холмов; становились даже понятнее и, скажем так, более «натуральными». Но, по-видимому, мы поймём Другого тогда, когда откажемся смотреть на него собственно как на Другого; когда сильнее углубимся в антропологию конкретного человека, пропагандируемого религиозными текстами; когда взглянем на Ближний Восток как родину одновременно и материализованного «цивилизационизма», так и неподдельного монотеизма.

Первая в жизни аравийская ночь подарила не менее сказочные ощущения. Закатилось пылающее солнце, и где-то в южной стороне высоко поднялся вверх Сириус, или, как называют этот величественный небесный объект арабы, «йеменская заря»; хорошо известно, что свыше 80 % привычных названий звезд и созвездий происходят именно от арабских слов. Вспомнилась одна из мекканских сур Корана, которую современники Мухаммада, вероятно, также слушали в одну из спокойных южных ночей:
Воистину, человек получит лишь то,
к чему стремится.
И увидят стремление его,
а затем он сполна получит вознаграждение!
У Господа твоего — конечный предел
и это Он дарует смех и плач,
и это Он дарует смерть и жизнь,
и это Он создал пару — мужчину и женщину
из вытекающей капли,
и это Ему принадлежит творение следующее,
и это Он наделяет богатством и имуществом,
и это Он — Господь Сириуса

Еще никогда я не чувствовал настолько сильной связи между природой и литературой, единства культурного и религиозного, и наконец — проекции всех этих категорий в общечеловеческое. Поэтому, наверное, перевод Корана, который подарил мне пять лет просто неземного творческого наслаждения, — это лишь начало пути. Пути, по которому всегда идёт каждый из нас, хотя и не всегда осознаёт, что по нему просто нужно идти, не останавливаясь, без оглядки, а постоянно прибегая к собственному выбору. А, возможно, именно так на Востоке и понимают творческий процесс?..