Уроки Европы для реформаторов Китая

Вполне возможно, что самое важное решение экономической политики в 2013 году было принято в ноябре, на третьем Пленуме ЦК Коммунистической партии Китая, который обязался, что в дальнейшем, рынку должна быть предоставлена «решающая» роль в руководстве экономики Китая. Поскольку Китай является крупнейшим в мире экспортером после Европейского Союза и на его долю приходится около половины мирового роста, то решения принятые в Пекине могут иметь более важное влияние на мировую экономику, чем те, которые приняты в Берлине, Брюсселе, или в Вашингтоне.

Однако в то время как китайское восприятие рынка и открытость внешнему миру позволило ему добиться удивительного экономического прогресса за последние три десятилетия, может быть, что страна теперь достигла такого уровня дохода, при котором проблема уже не в «слишком незначительном присутствии рынка». Наоборот, некоторые из ключевых проблем Китая сегодня требуют более активной роли правительства.

К примеру, загрязнение воздуха и воды могут быть решены только путем дополнительного государственного вмешательства как на центральном, так и на местном уровнях. Власти уже сделали решение проблемы приоритетом, и не может быть никаких сомнений в том, что Китай имеет ресурсы для подобной стратегии, так как он имел ресурсы для создания самого большого в мире производственного сектора. Борьба с загрязнением воды и воздуха по силам стране, у которой есть наличие огромных внутренних сбережений для финансирования необходимых инвестиций в оборудование для экологической очистки.

Дилемма для китайских лидеров состоит в том, что решение задач с контролированием загрязнений и инфраструктуры делает все более трудными достижения в целях смещения модели экономического роста страны от инвестиций и экспорта к потреблению. Но большее количество потребления бы на данный момент усугубило проблему загрязнения окружающей среды. В результате изменение экономического баланса должно быть отложено, для решения задачи необходимости в экологических инвестициях.

Есть и другие области экономики, которые требуют большего контроля со стороны правительства. Сетевые отрасли — такие, как телекоммуникации, газ, электричество и снабжение воды, как правило, становятся монополистическими или олигополистическими, если их оставить под влиянием рыночных сил. Хорошо управляемые экономики достигают более высоких уровней благосостояния не потому, что эти отрасли меньше регулируются, а потому что более эффективное регулирование предотвращает появление картелей, тем самым защищая потребителей.

Аналогичные доводы касаются реформирования сектора государственных предприятий (ГП). Ключевая проблема не в форме собственности (государственной или частной), а в том, какими средствами стоит обеспечить, чтобы эти предприятия работали в соответствии с рыночными принципами и в конкурентной среде.

Европейский опыт подтверждает этот довод. Римский договор, который установил общий рынок еще в 1957 году, не различал между государственными и частными предприятиями, хотя обширные секторы экономики (большая доля угольной и металлургической промышленности, и во многих странах и банковский сектор) принадлежали государству. Вместо этого, договор установил правила внутреннего рынка, которые запрещали правительству предоставлять несправедливые преимущества своим компаниям.

Запрет государственной помощи сменил ход игры для Европы, потому что он заставил ГП работать на равных условиях и, таким образом, становиться такими же эффективными, как и их отечественные или иностранные конкуренты. После того, как местные политики уже не могли использовать государственные предприятия для их собственных целей, большинство стран-членов решили, что они могли бы, в конце концов, и приватизировать многие из них. Конечно, сокращению в секторе ГП потребовалось время, но направление процесса никогда не было под сомнением, потому что иностранные и отечественные конкуренты ГП естественно сильно поддерживали активную политику Европейской комиссии в области государственной помощи.

В Китае ключевым вопросом сегодня остаются правила, по которым государственные предприятия должны работать. Вместо масштабной приватизации может было бы лучше ограничить государственную помощь и предоставить конкурентам право добиваться возмещения, если государственная помощь начнет искажать конкуренцию.

Область, которая привлекла наибольшее внимание — это финансы, и не зря. В большинстве стран развитого мира, инвестиции составляют чуть более 15% ВВП, по сравнению с 45% в Китае. Финансовые рынки, таким образом, становятся еще более важными для Китая, чем для США или Европы, и имеются явные признаки того, что продуктивность инвестиций резко слабеет в Китае.

Краеугольный камень запланированных реформ финансового сектора Китая — это либерализация процентных ставок, но может получиться так, что она не сможет решить эту проблему. В принципе, более высокие процентные ставки по кредитованию должны способствовать сокращению избыточного инвестирования. Но в системе с государственными гарантиями, которых очень много, хотя они не всегда ясны для широкой публики, эффективные предприятия не всегда те, которые готовы и способны платить больше, чтобы заимствовать. Либерализация кредитных ставок может лишь привести к тому, что те, у которых есть правительственные гарантии превзойдут тех, у которых меньшие и более эффективные предприятия, в результате достигая все более нерационального использования капитала. Это говорит о том, что финансовая либерализация может быть опасной, до той поры, пока даже государственные предприятия не подлежат жестким бюджетным ограничениям.

Самому мощному двигателю роста глобальной экономики не нужно «больше рынка».

Он нуждается в более сильной нормативной базе, чтобы убедиться в том, что его рынки достигают максимальной эффективности и социального благосостояния.

Проект Синдикат для «Дня»

Даниэль ГРОСС, директор базирующегося в Брюсселе Центра исследований европейской политики. Он работал в МВФ, был экономическим советником Европейской комиссии, Европейского парламента, премьер-министром и министром финансов Франции.