От шахты – до искусства

Александр родился в городке Кировском  Донецкой области. С детства увлекался футболом и граффити. Но уже в 17 лет пошел работать на одну из самых больших шахт Украины — «Комсомолец Донбасса». Два года работал на поверхности, потом спустился в забой. Впоследствии парень понял, что хочет только заниматься живописью. Бросил шахту, ездил по конкурсам, расписывал фасады домов. В августе 2014 года, когда в Кировск пришла война, Александр выехал в Киев. Теперь художник пробует работать в технике масла и изучает художественный мир столицы. «Дню» Александр Корбан рассказал о мировоззрении шахтеров и обычаях граффитистов.

«ШАХТА — СТРАННЫЙ МИР, НО ОЧЕНЬ ДОБРЫЙ»

— В шахте был так называемым крепелем. Я укреплял и заменял рамы в штреках — подземных горных выработках, чтобы не сыпалась порода. Над головой 500 метров земли было! Вообще, на шахте есть много разных занятий, и можно сегодня делать одно, а завтра другое. Со мной работали и ровесники, и закаленные деды, которые по 30 лет провели под землей. Шахта — странный мир, но очень добрый. Вот, мы отработали с бригадой тяжелую смену, впереди выходной. Шутим, курим — мы счастливы.

Все думают, что шахта — это страшно. Я проработал там год, и потом ходил под землей, как по улице. Впрочем, понимал, что не смогу быть хорошим горняком, потому что работал без энтузиазма и любви. Поэтому через несколько лет уволился и стал жить творчеством.

«ТОТ РИСУНОК ДО СИХ ПОР ЕСТЬ В КИРОВСКОМ...»

— Делал граффити со школы, учился этому сам. До сих пор вспоминаю ощущение, когда впервые брызнул из баллончика краской — это было в 2002 году. Тогда у нас с друзьями были баллоны с белой и синей краской. Почему-то краска все время текла, к тому же ее не хватило. Но тот рисунок до сих пор есть в Кировском.

Впоследствии стали получаться интересные работы. Выложил свои работы в Интернет, их увидели, и меня пригласили на фестиваль граффитистов в Запорожье. Это было в 2010 году. На конкурсе были известные украинские мастера, они работали рядом со мной, и у меня тряслись руки от волнения. Потом была куча конкурсов, рисовал в Киеве, Донецке, Николаеве, Ялте, Харькове...

«КОГДА ШАХТЕРЫ УВИДЕЛИ ЭТОТ РИСУНОК, ПОЛОВИНА ИЗ НИХ ПЛАКАЛИ»

— Если мне понравилась стена, могу прийти к владельцу здания с эскизами и предложить расписать сооружение. В Киеве это сложно, но в Кировском так и делал. Расписывал дома, заборы, интерьеры. Неоднократно работал на шахтах. Ко Дню шахтера сделал граффити в здании, где горняки готовятся к спуску под землю. Это был мотивирующий рисунок: девочка, которая пишет на листочке «Папа». Когда шахтеры увидели это, половина из них плакали. Людям важно чувствовать, что их ждут дома. Тогда они даже больше придерживаются техники безопасности.

«УСЛЫШАЛ, КАК СТРЕЛЯЕТ «ГРАД», И ПОНЯЛ, ЧТО НУЖНО ЕХАТЬ»

— В Киев переехал 9 августа. Давно планировал переезд, но думал сделать это позже. Из-за «ДНР» пришлось убегать. Понял, что надо ехать, когда услышал, как стреляет «Град». Боевая машина стреляла в пяти километрах, но звук был нереально громкий, я испугался. Потом оказалось, что все это были «цветочки». Вокруг Кировского расположены Енакиево, Шахтерск, Савур-Могила, где летом проходили бои. В Кировском была тишина, но с сентября все бои сосредоточились на нас. Город сильно пострадал.

«УБЕЖДАТЬ КОГО-ТО — НЕБЛАГОДАРНОЕ ДЕЛО»

— На шахте работают многие мои приятели. Некоторые шахтеры явно за «ДНР», но многие мои товарищи поддерживают Украину. Но уму сложно бороться с физически развитой тупостью. Был период, когда я часто ссорился с людьми. Говорил о ситуации в Украине, но убеждать кого-то — неблагодарное дело.

Люди страдают. Мой близкий друг, напарник по шахте, сейчас в Ялте — у него там родственники. Недавно женился, родилась дочка, сделал в квартире ремонт, и вдруг все разрушилось. Теперь этот человек очень мучается, потому что нигде не может себя найти. Мне повезло: нашел людей, которые приютили и поддерживают.

«ХУДОЖНИКИ, КОТОРЫЕ ПИШУТ МАСЛОМ, — НЕБОЖИТЕЛИ»

— Пока у меня нет масштабных планов. Хочу много рисовать, мечтаю овладеть живописью маслом. Для меня художники, которые пишут маслом, — небожители. По-видимому, сам поставил себе барьер, который трудно преодолеть. Ныне работаю часов десять в сутки. Бывает, и сутки занимаешься живописью — конечно, с небольшими перерывами. Иногда сожалею, что мне не 15 лет: хочется работать больше, но сил не хватает.