Третий мир начинает и выигрывает

На 65-м Берлинале уже сейчас, когда фестиваль еще далек от завершения, наметилась любопытная коллизия: фильмы так называемых развитых стран явно проигрывают работам режиссеров из государств бывшего советского блока или из тех, которые раньше называли развивающимися.

Явный  лидер основного конкурса появился уже в первый день: «Такси» иранца Джафара Панахи. На родине Панахи обвинили в антиправительственной деятельности, приговорили к шести годам домашнего ареста и на 20 лет запретили снимать и общаться с прессой. Тем не менее «Такси» — уже третий фильм после объявления приговора.

Что сделал Панахи? Начал работать таксистом. А в такси есть камера-видеорегистратор — обязательный элемент безопасности. Водитель ничего не снимает — всего лишь следит за безопасностью.

Многократно использованный прием: таксист подбирает пассажиров, и, как следствие, в его машине разворачиваются разные истории — у Панахи обретает обжигающую свежесть, потому что он — прекрасный не только режиссер, но и актер — работает на стыке повседневности и кино, документа и игры, одновременно создает сюжеты и думает вслух о сути того искусства, которым занимается. Что любопытно, каждый или что-то снимает, или осознанно попадает в объектив — от малолетних побирушек на улице до заключенных в тюрьме. И как в таком мире различить игру и факт, а, главное, как здесь могут действовать правила, накладываемые цензурой: кого и как можно снимать, а кого — нет? Положительные персонажи не носят галстук и должны называться именами мусульманских святых  — вот только что в машине побывал добрый человек в галстуке, который не хочет выдавать мелкого преступника («как он выглядит? Как вы или я, как кто угодно»), ибо тот злодействует не от хорошей жизни и по законам Исламской республики может быть казнен. На повседневную действительность и на фикцию кино накладывается выморочная реальность идеологии — и Панахи виртуозно управляется со всеми тремя, постоянно их сталкивая и при каждом таком столкновении добывая энергию настоящего искусства.

Так акт обмана цензуры превращается в ажурной красоты фильм — одновременно и комедию, и высокую драму, и манифест сопротивления, и трактат о природе кино.

С большой долей вероятности «Такси» получит один из главных призов Берлинале; ну а мракобесная пресса и записные моралисты в Иране уже исходят пеной от негодования.

Второй день фестиваля открылся двойным дебютом: во-первых, Гватемала ранее не участвовала в Берлинале, а, во-вторых, «Вулкан Иксканул» для 38-летнего Хайро Бустаманте — первый полный метр. Многого ожидать не приходилось, одним словом. Но фестивали класса «А» как раз и хороши приятными открытиями.

КАДР ИЗ ФІЛЬМА «ВУЛКАН ИКСКАНУЛ»

Герои — крестьяне, индейцы майя. Работа — изнурительный сбор урожая кофе на плантации. Рядом — действующий вулкан, который нужно все время задабривать молитвами и жертвоприношениями. На кукурузном поле ничего не посеешь и не пожнешь, потому что оно кишит змеями. Бедность — вопиющая. Чиновникам из города наплевать. Всем заправляет хозяин плантации, который может выкинуть кого угодно — и целая семья останется без пропитания и жилья. Единственный способ устроиться — бежать нелегалом в США или отдать дочь за босса.

Бустаменте не поддался соблазну устроить аттракцион фольклорной или пейзажной экзотики. Для него главное — рассказать историю.  Все актеры — органичны и внятны. Все природные красоты — уместны как продолжение жизни героев. Но Бустаменте  сделал больше, чем просто хороший фильм. Он дал голос своей общине.  Вывел поэтику не из шаманских обрядов и забавных туземцев, а из обыденного героизма этих людей. «Медведя» за лучший дебют он заслужил.

КАДР ИЗ ФІЛЬМА «ТЕЛО»

Та же красота обыденности есть и у полячки Малгожаты Шумовской в «Теле». Шумовска на Берлинале не новичок, участвовала и в программе «Панорама», и в конкурсе. «Тело» — семейная драма о нелегких отношениях циничного отца-судмедэксперта и пребывающей в состоянии постоянной истерии дочки; оба переживают утрату: отец — жены, дочь — матери. Картина сделана просто, ладно и точно в развитии образов и ситуаций: от тяжкого отчуждения до неожиданного и непошлого примирения.

В то же время о мастерах сказать особо нечего. «Королева пустыни» Вернера Герцога (США) — эпос по мотивам реальных событий  о том, как эмансипированная героиня  в исполнении  Николь Кидман в преддверии и во время Первой мировой войны путешествует по Ближнему Востоку, выполняя рискованные научные и дипломатические задания. Благодарная фабула, однако Кидман играет посредственно, диалоги банальны, сценарное исполнение не поднимается выше мелодрамы. Иногда, местами, случаются кадры удивительной красоты, и сразу вспоминаешь, что этот режиссер когда-то снял «Войцека» и «Фицкаральдо» с Клаусом Кински. В остальном — увы...

КАДР ИЗ ФІЛЬМА «РЫЦАРЬ ЧАШ»

Еще большая беда с Терренсом Маликом — кумиром многих киноэстетов, особенно после «Золотой пальмы» в Каннах за «Древо жизни» (2011). В «Рыцаре чаш» Кристиан Бэйл играет пресыщенного жизнью богемного персонажа в поисках смысла жизни; однако поиск этот сводится к укладыванию в постель очередной красавицы, участию в очередной вечеринке или очередной ссоре с отцом — все под проникновенные закадровые монологи, растянутые на два часа экранного времени, а изощренно-красивые планы городских и природных пейзажей не помогают раздобыть в этом потоке сознания хоть какой-то смысл.

И это только наиболее яркие примеры. На самом деле британских, немецких, испанских фильмов, которые не оставили ничего, кроме усталости и ощущения потерянного времени, намного больше.

Третий мир пока что побеждает. И это хорошо.