Несказанно простая жизнь

В названии фильма заложена некоторая экзотика. Ведь место действия — Старая Збурьевка, село на Херсонщине, а слово «шерифы» апеллирует к настолько устоявшемуся и отнюдь не украинскому кругу значений, что как-то уладить это можно было бы только с помощью иронии; однако режиссер — 33-летний Роман Бондарчук — сам из Херсона и никоим образом не ироничен относительно того, что показывает.

Фильм является полнометражным дебютом. Съемки длились три года. Выбранный автором метод требует колоссальных затрат времени и сил; съемочная группа просто живет с героями, растворяется в их быту, но результат того стоит: збурьевчане перестают замечать камеру и становятся самими собой — что в итоге дает эффект экранной естественности далеко за границами разделения на игровое и неигровое кино.

Шерифы селу были нужны, поскольку милиция туда не доходила, поэтому назначили двух селян, Владимира и Виктора, следить за порядком. Оба — этакие хозяева жизни, у одного — виноградник, второй держит свиней. На вызовы этот дуэт ездит на киногеничных желтых «Жигулях», капот которых нужно открывать монтировкой. Индейцев нет, однако своих собственных бродяг хватает — если не пьют, то тащат все, что плохо лежит; один из таких, самых драматичных, персонажей — местный пьяница Мыкола.

Бондарчук вылепливает кинематографическое повествование со всеми рельефными подробностями. Вот чудак-сепаратист на собрании громады возмущается по поводу того, что селянам никто не выдает «удостоверений людей», а в следующем эпизоде пытается взлететь на параплане, смешно ляпается лицом в землю и, наконец, взлетает в небо, с детской радостью выкрикивая: «Лечу-у!». Вот солидный милицейский чин готовится награждать подчиненных и полностью меняется в лице, когда в его телефон вдруг прорывается далекий грозный «Олег Ярославович». Вот к голове приходит встревоженная женщина и жалуется на соседа, который в ее сарае завел анаконду (!), и она теперь боится туда заходить. Вот Мыкола со страстью и надрывом на неожиданно чистом русском говорит: «Я хочу нормально жить!» — и тут же оправдывается, что, мол, ест собак, чтобы не заболеть туберкулезом. Вот в захудалой кабине на самой верхушке очень высокой башни сидит рыжий мужичок с немного птичьим лицом, сидит и молчит, выслеживает пожары, чтобы в самом конце разразиться философичным монологом. Вот шерифы, комментируя чьи-то похороны, подсчитывают, насколько дорогой гроб можно было бы купить на деньги бывших любовников покойницы. Режиссеру удается поддерживать равновесие между отстранением, необходимым для наблюдения за этой грустной, страшной, смешной жизнью, и сочувствием к своим героям.

Село как село. Абсолютно типичное. Совершенно уникальное. Другого народа у нас нет. Народа вообще нет, но есть эти люди, за которых стоит бороться. И еще есть новое режиссерское имя, за которым отныне стоит следить.