Будущий звук Украины

Берлин. Ночь. Иллюминация под потолком вспыхивает синим и желтым. Из динамиков звучит наложенная на электронные биты песня «Братів Гадюкіних». Молодежь веселится, единицы у бара, большинство танцует, особенно лихой хлопец в джинсах и вышиванке отрабатывает головокружительные прыжки — нечто среднее между гопаком и брейк-дансом.

Это дискотека Born in UA — новый проект музыканта и диджея Юрия Гуржи, 41-летнего выходца из Харькова, живущего ныне в Берлине. В  1992—1995 гг. он работал на первых независимых радио в Украине, а после переезда в Германию вместе с литератором Владимиром Каминером создал танцевальный клуб «Руссендиско», который обрел всенемецкую популярность, при этом его репертуар целиком составляла (пост)советская — российская, украинская и еврейская — рок- и поп-музыка.

После Революции Достоинства и начала агрессии России против Украины Юрий по согласию с партнером свернул вечеринки «Руссендиско», а затем как диджей основал новый проект с опорой на преимущественно украинский репертуар — Born in UA.

Но этим активность нашего земляка не ограничивается.   Он также руководит интернациональной по составу и репертуару рок-клезмер-группой RotFront, а на днях в Германии вышел составленный Юрием сборник современной украинской музыки «Borsh Division — Future Sound of Ukraine», куда вошли «ДахаБраха», «Перкалаба», Сергей Жадан и «Собаки  в космосе»,  Тарас Чубай, Марьяна Садовская, «Гуцул Калипсо», 5’nizza, сам Юрий — всего 16 групп и сольных проектов. Кроме Германии, диск поступил в проджу в магазинах Японии, Великобритании и Италии.

Мы встретились в Берлине, чтобы поговорить о том, как выходцу из Харькова удается преуспевать в Германии, сохраняя при этом украинскую идентичность.

«РУССЕНДИСКО»

— Юрий, история «Руссендиско» хорошо известна, единственно, ограничусь вопросом: почему все-таки на эти вечеринки пошли немцы?

— Совпала масса факторов. Здесь собралось какое-то количество русскоязычного народа. Их было уже сложно игнорировать, да и мир стал более открытым, а восточноевропейская тема — более актуальной. Мы же предложили сочетание умеренной музыкальной экзотики с современными ритмами. Еще важный аспект — на 3-4 месяце существования «Руссендиско» Володя Каминер выпустил книгу, ставшую бестселлером в Германии, так что к нам пошла пресса — разговаривать о книге. Таким образом, мы вдруг получили массу бесплатной рекламы, да и комбинация писатель+диджей смотрелась ново. Приходили из любопытства и оставались, потому что было доступно, затягивало и выгодно отличалось от тогдашнего мейнстрима.

— Почему вы свернули этот проект?

— Мы его делаем 15 лет — очень долго. Меня это стало в какой-то момент тяготить. У Володи, наверно, похожая ситуация, кроме того, он занят другими делами как публичная персона. А с обострением в Украине мне это стало даже физически тяжело. Но ведь и «Руссендиско» нами не воспринималась как чисто русская дискотека. Украинская музыка была очень важной составляющей, а наш первый украинский сборник мы выпустили 9 лет назад. В определенный момент я понял, что исключу русскую часть из репертуара, сконцентрируюсь на музыке украинской и еврейской. Каминер тоже занял четкую политическую позицию, как и я. Кстати, он публично известен, и для него подобный шаг был очень ответственным, за что ему огромный респект: на него посыпались шишки с разных сторон, давление серьезное. Мы с ним активно общаемся, он поддерживает мою новую инициативу.

BORN IN UA

— Из чего ты составляешь репертуар Born in UA?

— Изначально — фокус на музыку, сделанную выходцами из Украины, не обязательно в Украине. Я всегда такие вещи трактовал вольно.

— Каков критерий отбора в таком случае?

— Определенный звук. Более живой, не электронный. Стараюсь ставить музыку из 1970-х, я ее переосмыслил в современном контексте.

— Любопытно.

— Я ведь рос (и ты меня прекрасно поймешь), когда все эти ВИА были полной противоположностью тому, что слушали мы, казались неинтересной, казенной эстрадой. Но со временем я начал для себя заново открывать какие-то вещи. Когда противопоставления «рок против эстрады» нет, то это слушается совершенно по-другому. И еще одно открытие — украиноязычная музыка, сделанная в те же годы в Канаде и Америке. Очень интересно сравнивать ее с тем, что делали тогда же в Украине. Бывает, если включить рядом, не видя обложки, можно подумать, что одни и те же люди играют. Иногда такой ядреный психоделический фанк!.. Одним словом, захватывающий процесс открывания и старого, и нового. Если же вернуться к критериям, то я могу как меломан воздавать должное современным группам, выверенным по всем стандартам звучания, но очень часто там теряется собственно украинская составляющая. Гитарный инди-рок по последнему слову техники — здорово, а с другой стороны точно с таким же успехом это могло быть сделано в Швеции или Болгарии. В своем танцевальном контексте я  этого не вижу. Ищу какой-то уникальный элемент и часто нахожу. Публика тоже соответственно реагирует. После первого мероприятия у меня было несколько интересных бесед с местными украинскими активистами на тему музыкальной идентичности. В случае с «Руссендиско»  у меня таких вопросов не возникало, многое шло на автопилоте. Сейчас в этом смысле намного интереснее заниматься созданием нового формата.

— Кто приходит на Born in UA?

— Пока не так много посетителей, как хотелось бы, но достаточно много как для совершенно нового проекта, больше из диаспоры, и некоторое количество моих друзей-грузинов. Сам клуб находится в туристическом месте. Я ожидаю самой разной публики.

— Чем все-таки ты надеешься привлекать аудиторию?

— Born in UA — музыкальное продолжение того, чем я уже занимался. Здесь есть потенциальный слушатель, просто он должен понять, что это следующая страница. Если музыка имеет в себе что-то, что импонирует местной публике, то она из нишевой может выйти на более широкий уровень. Подобным образом так называемые балканские вечеринки за последние 15 лет очень органично интегрировались во всеевропейскую сцену. Мой хороший знакомый, начавший эту волну балкан-бита, днем работая таксистом, а вечером играя диски в полулегальных клубах, сейчас звезда в этом жанре.

ДРУЗЬЯ

— Насколько я знаю, ты активно сотрудничаешь с украинскими группами. В какой форме?

— Разные направления. Я несколько лет работал дистанционно с группой «MaMa Diaspora». Это электронный продюсерский дуэт, они делают музыку и приглашают вокалистов; в этом качестве я там и поучаствовал, также писал для них тексты.

— А «Борщ Division»?

— Это самый нетанцевальный сборник из всего, что я сделал, и, на мой взгляд, он представляет собой срез однозначно актуальной музыки, фиксирует тенденции, которые в ближайшие годы, уверен, будут на слуху, потому его подзаголовок — Next sound of Ukraine («Будущий звук Украины». — Д.Д.). Интересно, что  многие участники там даже друг друга не знали, благодаря проекту и перезнакомились.

— Похоже, знакомить талантливых людей друг с другом — для тебя какая-то особая цель.

— В мае или июне планирую прихватить нескольких немецких музыкантов, проехать по Украине и записать сольный альбом с друзьями  — материал есть, продолжаю искать финансирование, ведь это достаточно масштабная поездка. Посмотрим, что получится. Совершенно некоммерческая затея. То, что получится, если позволят средства, будет выложено в свободный доступ, что соответствует моему идеальному представлению о том, как должна сейчас развиваться музыка.

— У тебя есть еще одна музыкальная связь в Украине — группа Сергея Жадана «Собаки в космосе»...

 — Участвую как гитарист, певец и один из генераторов идей. Мы ведь с Жаданом земляки и ровесники. Я большой поклонник  его прозы  и поэзии, в свое время для меня это было началом новой эры.

— Как это произошло?

— Уроки украинской литературы в школе меня убедили в том, что мне в ней неинтересно все, за редкими исключениями. Я уехал в 20 лет, и 8 лет вообще отсутствовал в Украине. Когда приехал снова, в начале 2000-х, то обнаружил в книжном магазине целую полку современных украинских писателей. Для меня это была невероятная экзотика. Увидел имена — Жадан, Карпа, купил обе книги и в поезде их «проглотил». Был потрясен. Тогда  и начал следить за Сергеем. Потом он жил в Берлине год и мы с ним познакомились в последнюю неделю этого года. С тех пор поддерживаем отношения, дружим семьями. Я участвовал в их альбомах, играл с ними здесь, когда они приезжали. Сейчас вот мы решили, что я буду делать то же самое, только больше. Для этой цели еду в Киев. Мне кажется, что это очень актуальная музыка, причем в контексте происходящего сейчас, а с другой стороны — в ней есть то, что превосходит сиюминутную ценность.

ГЕНИЙ И ЗЛОДЕЙСТВО

— Мы несколько раз касались политических тем, и здесь неизбежно встает вопрос позиции человека искусства. В последнее время приходится слышать мнение, что, мол, артисты — люди не совсем от мира сего, что им определенные слова или поступки можно простить. Что ты думаешь об этом?

— Стараюсь не высказываться категорично в таких ситуациях.

— Почему?

 — Очень больно бывает, особенно последние пару лет, когда политическая позиция человека влияет на твое восприятие его произведений. Случается, конечно, и смешное, когда говорят, что нужно запретить вообще все, что он делал за 30 лет до того. Абсурд.  Микки Рурк в футболке Путина не мешает мне смотреть хорошие старые фильмы с его участием. Но вообще, конечно, не возникает никакого желания открывать книги или слушать музыку тех, кто занял подобную позицию. Впрочем,  надо сказать, к большинству тех, кто сейчас отпал, у меня никогда и не было особых симпатий. Очень редко случается такой уж болезненный разрыв. Так что не особенно приходится грешить против позиции, по которой главный критерий —  сделано это талантливо или нет.

— По-моему, художник, который продает себя тирану, теряет свой талант независимо от уровня одаренности.

— Это правда. Хотя, мне кажется, что иногда гений, который не столько оказывается на службе у злодейства, сколько, скажем, искренне с этим злодейством совпадает, исчезает необязательно — не прислуживается, просто льет воду на неверную мельницу. Но в большинстве случаев я замечаю, что никакого таланта у таких деятелей собственно и нет.