«Тихий переворот»

События 1989–1991 гг., которые положили конец господству так называемой «системы социалистического содружества» (на самом деле это была система советских сателлитов) в Восточной Европе, уже не первый год были, есть, и, очевидно, будут предметом заинтересованного анализа историков, философов, политологов и экономистов. В этом контексте достаточно поучительным является опыт «бесшумного», «тихого» устранения от власти многолетнего руководителя социалистической Болгарии Тодора Живкова. Он как политик фигура весьма неоднозначная, и его след в истории Болгарии вряд ли стоит рассматривать упрощенно. Его в бывшем Союзе чуть ли не официально именовали не иначе как «Большой друг СССР» и звание «Герой Советского Союза» (именно так!), присвоенное ему в 1977 году лично Брежневым в знак «особых отношений», является достаточно показательным в этой связи. Но чем больше знакомишься с биографией товарища Живкова, а особенно с 35 годами его пребывания при власти (это больше, чем «стаж руководства» Хрущева и Брежнева вместе взятых), тем больше убеждаешься в одном: вовсе не «простым», никоим образом не одномерным был уроженец села Правец Софийского округа Тодор Христов Живков.

Да, он ежедневно, ежечасно клялся в нерушимой дружбе с СССР. Но, вполне вероятно, преследовал при этом никоим образом не сугубо идеологическую цель, а руководствовался прежде всего экономико-прагматическими интересами своей страны — дешевые энергоносители, электричество, ощутимая финансовая помощь (чтобы увидеть похожую, пусть и не совсем тождественную политику, не надо углубляться в историю — достаточно посмотреть на отношения двух наших соседей: северо-восточного и северного.). Да,  Живков дважды, в 1971 и 1976 годах, предлагал Брежневу официально оформить «братское присоединение» Болгарии к СССР как 16-й союзной республики — прекрасно зная, что Кремль на это никогда не согласится, хотя бы из-за отсутствия общей границы между двумя государствами, однако преданность Москве была «ярко засвидетельствована» (когда в конце 1989-го 78-летний Живков был снят со всех должностей, а затем находился, вплоть до смерти в августе 1998-го, под домашним арестом, именно этот факт был интерпретирован как основание для обвинений в «государственной измене», в придачу к первоначальным обвинениям в коррупции). Изменником Живков вряд ли был, а вот «дело о коррупции» имело определенную почву, по крайней мере оно составляло десятки томов.

И все же приговор истории оспаривать — дело напрасное. Авторитарный стиль правления Живкова, неискренность его «перестройки по-болгарски», органическая неспособность его режима к обновлению — все это давало и обществу (особенно интеллигенции) и правящему классу сигнал: нужно действовать, необходимо что-то делать. В отличие от многих других стран «социалистического лагеря», в Политбюро ЦК БКП нашлись «условно» (очень условно!) реформистские силы, которые осознали жесткую (жестокую) необходимость перемен. В октябре 1989 года член Политбюро ЦК, министр иностранных дел Петр Младенов (вскоре именно он сменил Живкова на посту руководителя партии и государства) разослал другим членам Политбюро письма с острой критикой стиля, методов и результатов руководства Генсека. Тихий, бесшумный, «подковровый» процесс переговоров «наверху» длился весьма недолго, и 10 ноября 1989 года (что интересно: на следующий же день после падения Берлинской стены) Пленум ЦК (если не «гром среди ясного неба», то, по крайней мере, полная неожиданность, пусть и ожидаемая) объявляет о снятии Живкова со всех высоких должностей. Уже через месяц (!), в декабре, он был исключен из партии. Потом был домашний арест и многолетнее следствие.

Очевидно, планы даже искренних «реформистов» в ЦК БКП (партию очень быстро переименовали в Социалистическую) не шли дальше ограниченного, «косметического» ремонта системы (хотя, отметим, таких «динозавров»-сталинистов, как в Компартии Украины, в Болгарии все же не было, и это многое объясняет. Да и «русофильство» БКП и БСП — это все же не «холопская» пятая колонна Москвы на территории Украины, в первую очередь регионалов и коммунистов — разница есть). Однако (вот роль личности в истории!) нашелся человек, который стал интеллектуальным катализатором процесса демократических, прозападных системных преобразований в Болгарии (вот в каком человеке остро нуждались и нуждаемся мы). И не только интеллектуальным катализатором          — он был президентом Болгарии с августа 1990 г. по ноябрь 1996-го, сделав очень много для того, чтобы обновление страны обрело, наконец, необратимый характер. И в том, что Болгария с 2007 года является членом НАТО и Евросоюза есть и его бесспорная заслуга.

Речь идет о Желю Желеве, первом всенародном, демократически избранном главе Болгарского государства в ХХ веке, о президенте-философе по специальности (вспомним о других президентах-интеллектуалах Восточной Европы: Гавеле в Чехии, Генце в Венгрии, об интеллектуалах в ядре «Солидарности», в конце концов, о Ландсбергисе, Бразаускасе и Грибаускайте в Литве и зададим себе вопрос: наши антиинтеллектуальные горе-президенты — это «наказание истории» или вина общества или его властьимущей части? Могло ли призойти иначе и почему не произошло? Жизненно важные вопросы!). Он родился 3 марта 1935 года в селе Веселиновом недалеко от Шумена, в 1958 году окончил философский факультет Софийского университета; в 1960 году стал членом БКП (интересный факт!), в 1961–1964 гг. учился в аспирантуре этого же факультета на кафедре исторического и диалектического материализма (представляю пренебрежительную улыбку на лицах нашей «продвинутой» молодежи), в 1974 году защитил, наконец, кандидатскую, и только в 1988 году — докторскую диссертацию по философии. Возглавлял секцию культуры личности в Институте культуры.

В 1967 году Желев закончил работу над трудом своей жизни — книгой «Фашизм». Она была напечатана только через 15 лет издательством «Народная младеж» тиражом 10 тысяч экземпляров. Через три недели произведение было запрещено и изъято из магазинов (однако 6 тысяч экземпляров все же успели продать). Это произведение Желева постепенно стало широко известным далеко за пределами Болгарии; в СССР оно было издано на русском языке всего один раз, в 1991 году, под названием «Фашизм. Тоталитарное государство». Украинского перевода, насколько известно автору этих строк, к сожалению, пока нет. Почему эта книга вызвала такое недовольство (чтобы не сказать  — ярость) болгарских компартийных идеологов? Дело в том, что Желев (и это полвека назад!) на основе исследования идеологии, политических структур, экономических фундаментов и социальной практики фашистских государств сделал обобщающие выводы о природе, сущности, становлении, развитии и крахе тоталитарных систем. По мнению Желева, тоталитаризм как явление ХХ века реализовался в двух основных формах: коммунизме и фашизме. Отмечая, что «марксисты первыми в истории создали тоталитарное государство — однопартийную государственную систему», Желев утверждал, что, хотя коммунистический тоталитаризм в основной четверти века уже прошел абсолютный пик своего развития, все же он, как и раньше, являет собой самую «совершенную» и «наиболее законченную» модель тоталитарного режима. Желев особенно подчеркивал, что «фашистская модель, которую часто считают антиподом коммунистической, в сущности, отличалась от нее лишь тем, что была недостроенной, не охватила экономическую базу, в результате чего и оказалась более несовершенной и нестабильной». Считая, что фашизм является вторичным относительно коммунистического тоталитарного режима, болгарский политик и философ отмечал, что в реальном историческом времени феномен фашистских режимов появляется позже и прекращает свое существование раньше коммунистических. Фашистские режимы, по Желеву, не имели совершенства и законченности своего прототипа: «Между нацистской и коммунистической политической системами не только нет существенной разницы, однако если какие-то отличия есть, то они не в интересах коммунизма». Рассматривая фашизм как жалкую имитацию и плагиат коммунистического оригинала, настоящего, аутентичного, совершенного и завершенного тоталитарного режима, Желев обращает внимание на наличие органической связи между коммунизмом и фашизмом и подчеркивает, что «отрицание этой связи по сугубо идеологическим соображениям не имеет ничего общего с наукой».

Что важно: еще в феврале 1990 года Желю Желев писал: «Советский Союз является первой в истории тоталитарной империей. Но обстоятельство, что Советский Союз не просто тоталитарное государство, но и империя, делает его переход к демократии несравненно более сложным, чем в любой другой восточноевропейской стране. Всегда, когда демократизируется империя, ей угрожает государственный распад, а особенно если в определенный момент реформаторам недостает смелости и политического размаха возглавить демократические процессы, которые ускоряются». В настоящий момент мы можем утверждать, что эти слова болгарского политика и философа оказались во многом пророческими.

Желю Желев был избран Президентом Болгарии первым некоммунистическим парламентом страны   — Народным Собранием — в начале августа 1990 года. Через два года он был переизбран на эту должность уже по итогам всенародного голосования (имея поддержку правоцентристской политической силы — Союза демократических сил). В 1992–1994 гг. по инициативе Ж.Желева и тогдашнего премьера Филиппа Димитрова был проведен ряд системных реформаторских мероприятий: «декоммунизация», либерализация цен, «малая приватизация», приватизация земли, возврат имущества, национализированного предыдущей властью, бывшим владельцам и т.п. Желев и его правительство осуществляли эти вынужденные мероприятия (не «непопулярные» — это слово уместно, когда речь идет о фильме, спектакле, поп-звезде, футбольной команде, но не о судьбе миллионов людей) осторожно, однако методически и настойчиво. Были многочисленные откаты; к власти в 1990-е и 2000-е годы не раз приходили «розовые» правительства социалистов; жизненный уровень людей периодически ощутимо снижался. И все же Желев, оставляя в конце 1996 г. высшую государственную должность, мог сказать себе и Болгарии: трудно, но мы шагаем не назад, а в будущее.

Этот выдающийся человек, к величайшему сожалению, ушел из жизни 30 января 2015 года. Роль Желю Желева в истории Болгарии и всей Восточной Европы еще, видимо, надлежит оценить. Не в последнюю очередь и нам, украинцам.