Укрощение страха

Киевский проект «Театр переселенца» за полгода работы выпустил несколько работ, важных для понимания обстоятельств нашей жизни. «Где Восток?», «Товар», «Узбек», «Розарий», «Києве мій?» — это все альманахи чужого, как правило, негативного опыта. Автобиографические истории, рассказанные не актерами, а непосредственно теми, с кем все и произошло, одновременно и исповедь, и терапия. Потому-то важно, что в команде с немецким режиссером, одним из основателей нынче опального московского «Театра.doc» Георгом Жено, драматургами Натальей Ворожбит и Дмитрием Левицким и многими другими работает и военный психолог Алексей Карачинский. «Театр переселенца» со дня открытия «квартирует» в центре науки и искусств «DIYA», который находится на территории Киностудии им. Довженко. Но довольно часто театр и сам на время «переселяется»: гастроли, новые площадки, поездки на восток Украины. Один из последних спектаклей «Плен» был вначале показан в Германии, а ныне сыгран в столице на сцене театра «Золотые ворота».

«Плен» — это будоражащий все чувства разом опус, созданный на пересечении театра свидетеля и театра реконструкции. Иными словами, это рассказ кинодокументалиста Алисы Коваленко про то, как она в мае 2014 г. была взята в плен донбасскими боевиками. При этом режиссер Георг Жено, в реальном времени, ведет с ней интервью, задает вопросы и, получив объяснения, подражает тем или иным действиям ополченцев. На первой же сцене реконструкции из зала выбежал мужчина, ровно после того, как высокий плотного телосложения Георг начал ногами «пинать» хрупкую Алису, имитируя поведение захватчиков нашего блокпоста. Смотреть на это, пусть даже и в театральной редакции, и впрямь было жутко!

В течение часа Алиса Коваленко вновь погружалась в кошмар, пережитый пару лет назад, но и сегодня не дающий покоя. Вначале циничный допрос с чтением вслух собственных дневников и предательство любимого, потом эпизод тихого, но от того не менее брутального изнасилования и осознание собственной безграничной слабости. Дальше разнообразные унижения и моральные пытки, которые, оказывается, можно пережить и не в бетонном подвале, а в полнее себе комфортабельной квартире, сходя с ума от неопределенности положения и от беззаботного детского смеха под окнами. Зачем же нужно переживать вновь? Чтобы научится с этим жить, укротить собственный страх!

Как бы спонтанный рассказ пленницы на самом деле выстроен с безупречной для понимания ужаса ее положения гармонией. Два цементирующих лейтмотива этого публичного следственного эксперимента напомнили о выводах Ханны Арендт: обыденность стандартизированного зла и абсурдное соседство мирной веселой жизни, с зависящей от прихоти твоего конвоира, смертью. И еще не менее важное: наша странная война на востоке и впрямь с четкими признаками «генной модификации», ведь от нее можно убежать, стоит лишь переключить канал или закрыть сайт, отложить газету или прикрутить радио. Вряд ли есть семьи, которых не коснулась Вторая мировая, а участие в  нынешней гибридной войне — личный выбор каждого, а также почетное волонтерство. Уверена, что у многих тенью мелькнуло защитное — зачем же было так рисковать, зачем добровольно ехать в зону повышенной опасности? 

Но, повторюсь, «Плен» это лишь попытка обуздать эмоции и память, а не урок прописного патриотизма и не мотивирующий позитивный пример эмоциональной реабилитации. Здесь нет ни правильных вопросов, ни правильных на них ответов. Как всегда, знание в «Театре переселенца» травматично и весьма обременительно, не только для героев, но и для зрителей. Впрочем, разделенная ровно поровну между всеми доза боли превращается в лекарство. Вряд ли панацею. Но от равнодушия и цинизма поможет точно.