Майдан, известный на весь мир-2

Продолжение. Начало в №28-29

После чуть ли не годового обсуждения киевляне отдали предпочтение ленинградскому монументалисту Матвею Манизеру, который до этого построил памятник Кобзарю в Харькове. Правда, было и существенное замечание, чтобы киевский вариант памятника не был перегружен второстепенными фигурами, как в Харькове, — крепостных, казаков, женщин, желательно, чтобы в Киеве Шевченко стоял один и во весь рост.

9 марта 1939 года по случаю 125-летия со дня рождения Тараса Шевченко на площади около университета собралась вся Украина — члены Союза писателей Украины в полном составе, члены Шевченковского пленума Союза писателей СССР, гости из республик СССР и из-за рубежа, выдающиеся украинские деятели. Председатель Киевского горисполкома Иван Саввич Шевцов зачитывает решение правительства о присвоении Киевскому университету и оперному театру имени Тараса Шевченко, известил также, что отныне, согласно подписанному им постановлению горсовета, эта территория будет называться «Парк Тараса Шевченко». И центральным в парке будет памятник Великому Кобзарю, который мы сегодня открываем. Спадает белое полотно, и бронзовый Тарас Шевченко, как когда-то Иисус Христос, является народу...

С тех пор и до сегодняшнего дня это место становится мемориальным — здесь проходят торжества, посвященные, в частности, годовщинам Тараса Шевченко, а тогдашняя площадь Калинина привлекает киевлян как место деловых встреч, где можно, кроме всего прочего, отдохнуть и развлечься. Так, с началом «пороховых» сороковых годов сюда охотно приходят выпускники школ. Здесь играют духовые оркестры, юноши и девушки кружатся в трогательных школьных вальсах, а встретив рассвет на следующий день, намечают романтичные и далеко идущие планы на будущее. В довоенные годы в Киеве живет 630 тысяч человек, его центральная часть приобретает сегодняшние черты: Крещатик обогатился монументальными домами в стиле «сталинского ампира» — почтамт, радиоцентр, Дом обороны, Центральный универмаг, улица расширена и заасфальтирована, с проезжей части сняты трамвайные пути, открыто движение троллейбусов. Радует глаз и площадь Калинина: киевские зодчие достаточно удачно используют здесь природные живописные холмы, с разных сторон окружающие площадь, — это позволило создать развитую в пространстве композицию.

И вот неожиданно и необратимо пришел он, этот страшный день — 22 июня 1941 года... Солнце поднялось из-за горизонта, часы на почтамте показывали 4.00. И вдруг где-то далеко в небе послышался грохот моторов, который непрерывно нарастал. Вскоре со стороны Жулян можно было рассмотреть большую группу самолетов, от которых начали отделяться черные точки, как выяснилось, — бомбы. Сразу повсюду загремели взрывы... Военный комендант Киева, невзирая на приказы Москвы «не поддаваться на провокации», первым в стране назвал вещи своими именами: это — война. И объявил тревогу по всему киевскому гарнизону. Описанным событиям поэт Иосиф Уткин посвятил стихотворение, которое скоро стало песней, и с легкой руки легендарной Клавдии Шульженко эту песню напевала вся страна:

Двадцать второго июня

Ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война...

Фактор «молниеносной войны», взятый на вооружение немцами, сработал безотказно, и уже 20 сентября вражеские войска ворвались в Киев.

За двадцать пять месяцев оккупации вдруг в театрах военных действий произошли существенные изменения: после поражения под Сталинградом, а в дальнейшем и на Курско-Орловской дуге немецкое командование уже не разрабатывало планы наступательных операций, зато крепко цеплялось за то, что ранее было завоевано. В Киеве немцы запустили бетонный завод на Теличке и начали одевать в бетон все пути наступления на Киев. Результаты были блестящими. Военный комендант Киева генерал-майор Эбергард в секретном донесении Гитлеру докладывал: «В немецком толковании понятие «Киев» больше не существует, есть Восточный вал — сплошной ряд защитных сооружений, надежных, как фатерланд».

Это дало основания Гитлеру непосредственно перед Киевской наступательной операцией войск 1-го Украинского фронта заявить руководителям немецкого генерального штаба:

«Я никогда не отдам Киев!»

Но случилось совсем иначе... И уже на следующий день, после изгнания нацистов, около монумента Тарасу Шевченко собрались все, кто смог выжить в то адское время. Только наш великий поэт Максим Рыльский прошелся по Крещатику, постоял на площади Калинина, как душу заполонили другие — грустные реалии:

«До пограбованого дому

Вернувшись гостем мовчазним,

Вклоняюсь болеві людському

І всім могилам дорогим...»

Тотальная разруха, как и тотальное отсутствие самого необходимого, даже хлеба и воды, ставят киевлян на грань выживания.

Еще продолжались бои за украинскую землю, в сплошных пожарищах лежало большинство киевских улиц, а правительство УССР объявляет Всесоюзный конкурс на лучший проект по планированию и застройке Крещатика и центральной площади Киева. Из разных концов страны вскоре поступило 22 конкурсных предложения. Обстоятельно изучив и творчески осмыслив каждый из проектов, ведущие архитекторы только что созданного «Киевпроекта» — Власов, Добровольский, Елизаров, Заваров, Малиновский, Приймак — разработали окончательный вариант застройки, суть которого заключалась в следующем: за счет снесения разрушенных войной домов Крещатик должен стать вдвое шире, его архитектурное лицо будут определять многоэтажные общественные и жилые дома, у подножия которых на широкой террасе проляжет широкий бульвар. Первые этажи домов будут украшены красным гранитом, верхние — светлой керамикой, которая в перспективе придаст сооружениям легкость и нарядность. План предусматривал также значительную реконструкцию площади Калинина, расширение зоны зеленых насаждений в ее радиусе, улучшение санитарно-гигиенического состояния площади.

Всего десять лет понадобилось киевским строителям, чтобы при активной помощи всех киевлян воплотить в жизнь новаторские разработки зодчих: комплекс многоэтажных жилых домов вырос напротив улицы Ленина (в настоящее время Богдана Хмельницкого), за универмагом монументально поднялся корпус Киевского городского совета, за ним — многоэтажные дома ряда министерств. 17 декабря 1976 года на площадь Калинина пришел метрополитен, который связал центр города сначала с древним Подолом, а затем и с самыми отдаленными уголками города. А через два года площадь «запела»: куранты, установленные на башне Украинского республиканского совета профсоюзов, который был возведен в 1978 году по проекту архитектора А.И.Малиновского, наигрывали одну из лучших песен композитора Игоря Шамо и поэта Дмитрия Луценко:

«Буду мріяти й жити

на крилах надій.

Як тебе не любити, Києве мій!»

И это еще не все: за счет снесения старых малоценных домов возведен девятиэтажный корпус гостиницы «Крещатик» (архитекторы Гопкало, Филенко, конструктор Линович), которая планомерно продолжила архитектурный мотив здания Укрпрофсоюза, придав ему завершенный вид со стороны Хрещатика.

В 1977 году председатель Киевского горсовета Владимир Гусев отмечал десятилетие пребывания на должности. Стараясь теснее контактировать с простыми киевлянами, Владимир Алексеевич распорядился установить у входа в горсовет большой ящик, чтобы люди смогли передать руководителям города свои просьбы, советы, пожелания. Просьбы оказались разные, а вот пожелание одно: может, хватит издеваться над здравым смыслом, или нужно ждать еще сорок лет, чтобы с центральной площади украинской столицы снять чужое для Киева имя — Калинин?..

22 октября 1977 года Киевский горисполком в лице его председателя Владимира Гусева решениям № 1396 поменял шило на мыло: площадь Калинина была переименована в площадь Октябрьской революции. А когда на площади возвели еще и монумент в честь этой революции (скульпторы Бородай, Зноба, архитекторы Малиновский, Скибицкий), вся она оделась в красный наряд, превратившись в казенно-бюрократическую, идеологически выдержанную местность Киева. Здесь происходили все торжественные мероприятия, в частности и демонстрации трудящихся периода застоя-перестройки, самая позорная из которых прошла 1 мая 1986 года: пять суток (!) разрушенный реактор Чернобыльской АЭС выбрасывает в небо смертельную ионизирующую радиацию, а руководители партии и правительства, стоя на трибуне, «делают демонстрантам ручкой», изображая, будто ничего не случилось...

24 августа 1991 года Верховная Рада принимает «Акт провозглашения независимости Украины», и в тот день та же Верховная Рада принимает решение: центральную площадь столицы Украины в дальнейшем именовать майдан Незалежности.

Только что задумались над тем, как развести такие несовместимые майдан Незалежности и Ленинский район, как стало очевидным, что киевская Лениниана гиперболизирована до абсурда, Ленин в украинский столице представлен намного шире, чем на своей родине — в Ульяновске. Детище Ленина КПСС в то время существенно теряла свой авторитет в обществе, некоторые влиятельные коммунисты начали публично сжигать партбилеты. Это значительно упростило и облегчило демонтаж имени Ленина в столице, который на практике выглядел так: Ленинский район поглотился Шевченковским (и это само по себе символично), музей Ленина переоборудовали в Украинский Дом, в метрополитене отменено название «имени Ленина», станцию метро «Ленинская» переименовали в «Театральную», улицу Ленина переименовали в Богдана Хмельницкого, бульвару Ленина возвращено топонимическое название — Чоколовский, улице Ульяновых возвращено историческое название — Лабораторная.

Следующий президент пообещал украинцам улучшение жизни «уже сегодня», а вступление в Европейский Союз — еще во время своей каденции. А когда президент еще и присягнул на Библии, у людей отпали какие-либо сомнения.

И в самом деле, президент приехал в Брюссель, чтобы скрепить европейские соглашения своей подписью. Украина и мир затаили дыхание. Президент достал авторучку «Паркер» стоимостью 600 долларов и... не подписал ни одного документа. Это значило: все надежды украинцев президент превратил в фарс, грубо обманув свой народ.

И мгновенно Майдан превратился в Евромайдан. Первыми вышли самые «продвинутые» — студенческая молодежь. Юношей и девушек разогнали силой, перед этим жестоко избив. А когда вышли все, президент обнародовал щедрые подарки от России: кредит на пятнадцать миллиардов долларов, скидка на потребление газа — сто долларов.

Но подкупить Евромайдан ему не удалось: люди, которые стояли здесь день и ночь, стремились сбросить антинародную власть, и сначала победила она: на людей были брошены хорошо вышколенные снайперы с приказом стрелять на поражение.

И они не промахнулись: на мостовой осталось сто мирных граждан — лучшие сыны Украины...

Но сто погибших — это еще не весь Майдан. После короткого шока Майдан распрямился, сплотился и, как плесень, смыл с чистого тела Украины стаю взяточников, хапуг и воров.

Сегодня Майдан, или же Евромайдан, стал сугубо украинским явлением: он контролирует власть, он назначает власть. Наученный горьким опытом, он не знает ни дня ни ночи —  он на страже всегда.