ЛШЖ как школа языкового совершенствования

Каждый из нас, летнешкольников-2017, впервые переступая порог редакции газеты «День», имел перед собой определенную цель. И, судя по итоговой анкете, то, чего мы достигли, намного превзошло все ожидания.

Приехав в эту школу, я очень хотела улучшить мой украинский язык, сделать его «болем украинским» (выучила я его дома, не очень «академическим» способом). И хотя изначально такая цель казалась невыполнимой, каждый творческий день летнего стажа убеждал в приближении к ней. Происходило это, как говорят на французском языке, «методом погружения». Для меня это было погружение в захватывающий мир журналистики и украинского языка. Лучше познакомившись со своим вторым языком, я сделала некоторые наблюдения.

Разные языковеды по-разному определяют понятие «билингвы». Для некоторых это те, кто одинаково свободно владеет двумя языками на всех языковых уровнях в устной и письменной форме, другие считают, что для этого нужно еще и свободно думать на обоих языках. А кое-кто относит к билингвам даже тех, кто только свободно разговаривает на двух языках на бытовом уровне.

К сожалению, к первому и второму типу я принадлежала только по знанию французского языка, а по уровню украинского больше тяготела к третьему. Даже в разговорной речи случались кальки. Вместо того, чтобы подбирать украинский аналог, гораздо проще было брать французское слово и добавлять украинские суффиксы и окончания (так появлялись новообразования вроде «резюмувати» (вместо «узагальнювати»), «комунікувати» (вместо «спілкуватися»), «сванювати» (вместо «лікувати»), или дословно переводить словосочетания, совсем не учитывая того, что достаточно часто значение после этого становилось двойным или совсем менялось. Так, калька «брати фотографію школи» (prendre unе photo d’école) скорее наводит на мысль, что взяли фотографию, которая принадлежит школе, а не то, что сфотографировали школу. А скопированное «він справжній піжон» на первый взгляд указывает на жеманную личность, которая слишком следит за своей внешностью, хотя на самом деле être un pigeon во французском языке означает быть слишком доверчивым, таким, кого легко обмануть.

Иногда, когда я просто переводила на украинский язык французские высказывания (дословно, просто как Google-переводчик), результат был такой, что мог даже испугать. Например, когда телефонный разговор выключается, потому что больше нет связи, то я могла сказать «воно зрізало» (ça a coupé). Или, когда кто-то перебивал мой рассказ, говорила: «ти мене зрізав».

Во французском языке очень широко используется (хотя это и обедняет язык) глагол faire (делать). Это является причиной многочисленных калек — вместо «приготовить еду» говорят «делать еду», вместо «застелить свою постель» — «сделать свою постель», вместо «мыть посуду» — «делать посуду». Гораздо шире, чем в украинском языке, использует французский язык и глагол conserver. И довольно часто в украинском языке я делала то же. Выходили малопонятные фразы вроде «гарно законсервована книжка», «ці ліки треба консервувати в сухому місці» и т. п.
Но постепенно я избавлялась от многочисленных языковых огрехов, все отчетливее разграничивая украинский и французский языки на всех уровнях — от фонетического до синтаксического. Даже горловое французское r, от которого сначала было очень тяжело избавиться, становилось мурлыкающим украинским «р» (при этом не теряя своей «картавости» во французском).

Значительно расширился и обогатился мой словарный запас. Но произошло это в двух направлениях. До сих пор я считала, что французский язык (в Бельгии) злоупотребляет заимствованными словами, особенно из английского языка. Однако выяснилось, что и украинский очень широко использует их. Кроме уже знакомых заимствований (бестселер, опція, маркетинг, кастинг, глобалізація, іновація, субсидії, домінанти и т. п.), я столкнулась еще и с многочисленными новыми (хіпстер, бренд, тренд, дедлайн, кворкінг, білборд, флеш-плейєр, сенсовість, мантри, трансгресивний). К ним добавились еще и англицизмы, связанные с информатикой.

По-другому сложилось с украинским языком. Ежедневное общение с носителями из разных уголков Украины значительно обогатило мой словарный запас, речь пополнилась синонимами, стало легче подбирать нужные слова на разные темы. Многие из них (прежде всего из общественно-политической лексики) я уже знала, но эти слова были больше в пассиве. И именно во время стажировки в ЛШЖ как-то непринужденно они начали становиться активными в моем речи.

Только потом я поняла, как тактично и ненавязчиво, постепенно усложняя требования и задачи, вели меня к этому работники редакции. Именно благодаря им я больше не принадлежу к третьей категории билингвов, а уверенно приближаюсь к двум первым.