Повстанческая война: армия и народ

ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ

Выдающийся теоретик повстанческой борьбы Степан Фрасуляк (Хмель) писал, что для ведения войны необходимо политическое и военное руководство, поддержка народа, национальное и политическое сознание, военная подготовка кадров, определенное количество оружия и снаряжения. Неизвестный автор труда «Партизанка (партизанская выучка)» основными факторами войны считал четко определенные политические цели, наличие политического руководства и командования армии, поддержку народа.

Руководство Украинской повстанческой армии не только теоретизировало, но и на практике учитывало факторы ведения войны — при создании соединений и объединений, в планах развертывания боевых действий, тактике ведения боевых действий, стратегии освободительного движения. Это в свою очередь дало возможность не только создать армию, но обеспечить ее боеспособность.

Исследователь партизанской теории и практики В. Боярский на обобщенном опыте ведения партизанских войн делает такой вывод о вероятности участия населения в войне: через несколько лет оккупации захваченной территории враг склонит на свою сторону 10% населения, которые станут изменниками. Из них около 3% активно будут сотрудничать с врагом и 7% станут симпатиками оккупационной власти. Изо всей другой части, а это — 90% населения, только 20% возьмутся за оружие и будут вести активную борьбу. Другие, около 70%, займут выжидательную позицию.

Для УПА фактор готовности людей к войне (не только непосредственное участие, но и поддержка освободительной борьбы) оставался чрезвычайно важным в течение всех лет вооруженного сопротивления. Однако поддержка не была стабильной, она колебалась, зависела от отношения повстанцев к населению, общего успеха вооруженного сопротивления или его поражения, поведения врага и оккупационной политики. Каждый раз это хорошо иллюстрируют подпольные инструкции и приказы, практические действия повстанцев.

Рассматривая акции УПА, военные факторы нужно разделить на две категории: субъективные и объективные, которые могут быть внешними и внутренними. К первой категории относятся моральный фактор, качество и подготовка командного состава УПА, его структура или, другими словами, организация армии и обеспечения. Объективными факторами является время, погода, место и пригодный для действий армии рельеф.

Для ведения освободительной войны едва ли не самым главным из субъективных факторов является моральный — психологическая готовность людей к участию в войне.

УВО и ОУН в течение долгих лет готовили общественность к возможности восстания или скорее войны: широкая и всеобъемлющая пропагандистская работа, внедрение культа героев, распространение военных традиций в среде молодежи. Первым значение подготовки не только кадрового потенциала ОУН, но и всего населения к революционной деятельности понял С. Бандера. Став проводником Краевой экзекутивы ОУН западноукраинских земель в 1933 г., он кардинально перестроил работу организации: теперь ОУН работала не только в студенческой среде и среди бывших войсковиков, а «среди всех общественных слоев, с отдельным вниманием на село и рабочих». Это дало возможность положить начало новой форме борьбы — массовым акциям, самыми известными из которых стали антимонопольная и школьная.

Второй Великий Сбор ОУН в мае 1941 г. оценивал как большой успех «организацию реальной человеческой силы, готовой и пригодной к борьбе». Но этого оказалось недостаточно во время обострения отношений на внешнеполитической арене.

Хитрая политика немцев относительно «украинского вопроса» и вступление в войну Советского Союза под знаменем «освобождения» Западной Украины из-под «гнета барской Польши» дезориентировали западноукраинскую общественность. «Внезапная замена полутоталитарного польского режима диктаторской московской тиранией вызывала большое чувство испуга среди национально и политически настроенных масс, которые мечтали о независимости своей родины», — писал оуновец Дмитрий Купьяк. Советская власть за два года «ведения» хозяйства в Западной Украине показала свое настоящее лицо, и теперь даже те, кто лелеял какие-то надежды, осознали неизбежность жестокой борьбы не только ради обретения государства, но и ради обычного выживания.

Несмотря на сложность ситуации, Бандера занял безапелляционную позицию ориентации на собственные силы в отличие от А. Мельника, который ориентировался на перспективы союзничества с Германией.

Бандеровцы в постановлениях Второго Великого Сбора утверждали: народ сыграет свою роль в борьбе с врагом только тогда, когда овладеет политическими лозунгами ОУН и включится в «плановую работу, борьбу, которая единственная ведет к окончательной победе». В политических указаниях «Борьба и деятельность ОУН во время войны» говорится: «Цель революции: поднять массы на борьбу с Москвой, на борьбу на всех участках жизни, а прежде всего вооруженную». Речь шла о подготовке к вооруженному противостоянию не только населения Галичины или Волыни. Понимая сложность этой задачи в условиях войны между двумя самыми мощными силами в тогдашней Европе — Германией и Советским Союзом — бандеровцы совершенно трезво рассуждали, что «сужение всеукраинской освободительной проблематики до одной украинской провинции», учитывая цель, является нереальным, потому что «одна Галичина всю Украину не освободит, неважно сколькими дивизиями».

ПСИХОЛОГИЯ ВОССТАНИЯ

Конечно, готовыми к войне оказались далеко не все. Причин этому было несколько. Восток Украины не мог полностью воспринять идею обретения независимого государства за относительно короткое время. Здесь поколения украинцев, которые боролись за государственность Украины в 20-х гг., были истреблены Голодомором и репрессиями 30-х гг. и не успели привить фермент борьбы потомкам. Тем не менее немало выходцев с востока Украины вступило в УПА.

В 1942—1943 гг. население Галичины и Волыни психологически было готово к вооруженной борьбе под воздействием не только националистической пропаганды. К этому приложились также немцы, доведя своей оккупационной политикой крестьян до грани восстания, готовность к которому подхватила ОУН, начав в 1942 г. подготовку к созданию УПА.

На Закарпатье же наблюдаем иную ситуацию. Несмотря на соответствующий рельеф и соседство охваченной огнем Галичины, здесь не было создано ни одного повстанческого местного отдела из-за многонационального состава региона (украинцы, румыны, венгры, евреи, немцы) и невысокого национального сознания. Командир сотни Ярослав Юсып («Журавель») в отчете писал: «Национальное сознание среди более бедного населения стоит низко. Называют себя русинами. [...] Ожидали прихода большевиков, потому что представляли их себе такими, как подавала большевистская пропаганда. [...] Рабочее несознательное население хотело находиться в таком государстве, которое обеспечило бы их полностью пищей и одеждой. Таким государством, о котором думает темная рабочая масса, должна была бы быть Чехословакия».

Основой УПА были крестьяне, которые не только составляли 60% личного состава армии, но и активно поддерживали деятельность вооруженного подполья ОУН до завершения борьбы в середине 50-х гг. Крестьянин едва не более всего чувствовал на себе весь груз войны, немецкой и советской оккупационной политики, поскольку он и его хозяйство становилось объектом экономической выгоды.

Интеллигенция составляла лишь 15% повстанцев, и то это была студенческая молодежь или старые кадры ОУН. Интеллигенция, в отличие от крестьян, в условиях оккупации больше колебалась, не имела единого виденья перспективы. Она играла как позитивную, так и негативную роль во влияниях на общественное сознание и политическую ситуацию. Современник характеризовал настроения интеллигенции так: «Вокруг УПА накопился в украинском политическом мире, а главное среди украинской интеллигенции, ряд очень крайних понятий. От наиболее позитивных до наиболее негативных, от самого розового энтузиазма и оптимизма до самого черного пессимизма. Это так, в конечном итоге, типично для украинской души и для политической незрелости интеллигенции, у которой соломенный огонь запала чередуется с черной меланхолией и беспомощным опусканием рук».

Не стоит забывать, что кадры подполья — это то же население, только законспирированное, которое находилось в подполье или в отделах УПА с оружием в руках. От его морально-психологического состояния зависела продолжительность вооруженного сопротивления. Следовательно, руководство ОУН не смело лукавить и иллюзорно воспринимать жестокую реальность — это могло завершиться катастрофой.

«Пропагандистские инструкции» от 5 декабря 1943 г., разработанные во время прохождения фронта по территории действий УПА, по-видимому, психологически самого сложного периода для Западной Украины, гласят: «Не говорить, что мы будем переходить от успехов к успехам, что мы, дескать, в борьбе никогда не терпим неудач и поражений от врагов. Потому что так воспитанные кадры при малейшей неудаче на фронте революционной борьбы разочаровываются в своих проводниках и в самой работе».

Руководство понимало, что, даже при наличии морально стойких и политически сознательных кадров подполья, борьба ничего не стоит без заангажированности широких кругов к участию в освободительном движении. Упомянутая уже инструкция требовала: «В сегодняшнее суровое время ни на минуту не забывать о политической работе среди масс. Не отдаляться от них и не пускать их на самотек, иначе вместо сознательной борьбы за Украинское Государство будем иметь бунт голодной и недовольной массы».

Инструкция для пропагандистов и политвоспитателей «Политико-пропагандистская работа среди населения», которую по содержанию можно датировать 1944 годом, четко гласила: «Нашей задачей является поддержание в народе духа борьбы и активного стремления к жизни». Например, ОУН четко связывала явление сексотства с психологическим состоянием людей, следствием моральной депрессии, которая возникла из-за страшного террора немецкой и советской карательно-репрессивных машин. Поэтому борьба с сексотами считалась не только непосредственной обязанностью Службы безопасности ОУН, но также и обязанностью пропаганды.

По окончании Второй мировой войны советская власть бросит на ликвидацию освободительного движения весь имеющийся и фактически неограниченный ресурс. Подполье четко понимало, в какой сложной ситуации должны оказаться и повстанцы, и Украина в целом. Важно было поддержать веру в идеи освободительного движения: не замыкаться в «организационном гетто» и не вести борьбу только за свое существование. Война должна была проходить в тесной связи с жизненными потребностями населения.

В связи с этим в «Инструкции к выполнению Ч. 1/45» 1945 г. ставилась задача: «Не допускать образования бездны между организацией и народом, к чему толкает именно советская власть, а напротив быть среди народа и быть для него постоянно образцами труда и посвящения».

ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ: ВЫБИТЬ ПОЧВУ ИЗ-ПОД ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ

Повстанцы не имели баз поставок извне. Поэтому опирались на население, которое играло жизненно важную роль, ведь составляло социальную базу подполья и предоставляло ему все необходимые ресурсы. Это хорошо понимала и советская власть, которая пыталась всеми средствами подорвать заполье (тылы) УПА. Сделать это можно было единственным методом, который применила польская власть на Закерзонье: 28 апреля — 30 июля 1947 г. шесть дивизий Войска Польского во время операции «Висла» выселили из украинских сел (Военной округи «Сян» группы УПА «Запад») 140 тысяч человек гражданского населения, 3800 арестовали за причастность к подполью и посадили в концлагерь в Явожно. Таким образом отделы УПА и подполья ОУН были лишены поддержки. В связи с этим часть подразделений перешла в Австрию, другие перешли польско-советскую границу и продолжили действовать на территории УССР, еще часть — понесла потери в боях с польскими войсками и перестала существовать.

Акция «Висла» не могла обойтись без советчиков из Советского Союза, а опыт ее реализации был в постоянном поле зрения НКВД. Через несколько месяцев в Западной Украине советские карательно-репрессивные органы, не без учета опыта «Вислы», провели операцию «Запад».

21 октября 1947 г. во всех западных областях Украины в 6.00 войска МГБ приступили к выполнению операции «Запад». За десять часов выселили большинство из предусмотренных списками семей. Партийные органы имели задачу выселить 75 тыс. человек, хоть МГБ УССР планировало репрессировать все 100 тыс. После МГБ отчитывалось о выселении из семи областей 77 791 человека, или 26 332 семей. Правда, существует утверждение, что только из Черновицкой области за время операции, а здесь она продолжалась до 23 октября, выселили 76 192 человека. Операция проводилась в октябре, после сдачи контингента (продовольственного налога), то есть после того как население выполнило свои «обязательства» перед государством. Затем государство конфисковало также имущество депортированных.

Подполье же потеряло возможность заготовки необходимого запаса продуктов и создания убежищ в семьях симпатиков освободительного движения. Люди боялись оказывать помощь повстанцам, последние переживали за судьбы семей. Подпольщик В.А. Драгомирецкий говорил: «Весь наш труд и борьба против советской власти потеряли смысл. Последующая борьба бесцельная. Опора подполья ОУН в селе подорвана. Население напугано выселением, встреч с подпольщиками избегает, в жилища их не пускают. Я лично намереваюсь пойти в МГБ...».

Заместитель хозяйственного референта Калушского окружного провода П.А. Голинский — «Рогач» — даже вышел из подполья и сдался органам. На допросах он рассказал о психологическом состоянии среди низового членства и среднего руководящего звена ОУН в результате операции «Запад»: «В связи с выселением у многих подпольщиков появились упадочнические настроения и замешательство. Каждый боится за судьбу своих родственников. Руководители подполья ОУН говорят, что без жертв не обойтись. Однако боятся, что, если выселение повторится, это подорвет у населения веру в какой-либо успех ОУН и может привести к тому, что народ будет нас выдавать органам власти или даже физически уничтожать».

Однако повстанцы быстро опомнились от шокового состояния и упорядочили свои ряды — следовательно советская власть не получила ожидаемого результата, разве что спровоцировала еще большее сопротивление.

Подавление освободительного движения путем массового выселения в Западной Украине с самого начала было обречено на поражение. Чтобы достичь такой цели, советская власть должна была бы организовать депортацию всего населения, кроме полностью лояльного. В этом случае речь шла не о десятках, а о сотнях тысяч, а возможно, миллионах людей. Технически органы МГБ не могли этого сделать, а регион подвергся бы страшным экономическим разрушениям. А тот мизер активистов, который поддерживал советскую власть, не был способен самостоятельно вести хозяйство.

От отношения к людям зависели победа или поражение противоборствующих сторон. В одном из подпольных учебников по тактике повстанец-теоретик «Ратник» писал: «Повстанцы должны обращать внимание на то, чтобы не злоупотреблять хорошим отношением населения к нам и не портить его безрассудными шагами (неконспиративное поведение и ненужное подвергание населения опасности), а всем своим поведением, распространением наших кличей и указыванием на захватническо-разрушительную политику врага, против которой мы боремся, стараться население этим склонять к себе». Такой подход украинского освободительного движения позволил ему продержаться дольше всего в Европе в борьбе против тоталитарной машины СССР — еще свыше десяти лет после официального завершения Второй мировой войны.