Что объединяет великана Калевипоэга из одноименного эстонского эпоса и Данька Яреска, героя романа Олеся Гончара «Перекоп» о войне 1917—1920-х годов? В 1980-х оба произведения проиллюстрировал Сергей Якутович. В обоих случаях художник из известной творческой династии создавал сильный образ героя. Сейчас эти серии иллюстраций можно увидеть на выставке «Сергей Якутович. Идолы» в киевском арт-центре «Я Галерея».

ЭПИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ

«Тема героев, к которой апеллирует выставка, всегда, и сейчас тоже, является очень неоднозначной. Собственно, кто такой герой? — спрашивает куратор выставки Полина Лимина. — Здесь представлены две непохожие как по стилистике, так и по значению серии. «Перекоп» Олеся Гончара — агитационное советское произведение на революционную тематику. «Калевипоэг» — эстонский эпос, который нужно было актуализировать в Советском Союзе, чтобы вписать эстонскую культуру в общий контекст. Совсем непохожие вещи, но обе обращаются к теме героев. В одном пространстве это может создавать своеобразный конфликт, столкновение, которое помогает продемонстрировать больше смыслов, укладывающихся в это понятие».

«МАХНО». ИЛЛЮСТРАЦИЯ К КНИГЕ «ПЕРЕКОП», 1987 Г.

На выставке представили 44 работы, также можно полистать книги «Калевипоэг» и «Перекоп». Графика — из архивов Сергея Якутовича, с которыми сейчас работает «Я Галерея» во главе с основателем арт-центра Павлом Гудимовым. Полина Лимина отмечает, что эти работы точно не выставлялись с конца 1980-х, их видело очень мало людей.

ГЕРОЙ, СРЕДА, ЛЮБОВЬ, ВРАГИ

Дискуссию вокруг темы героев отражает и то, что работы из двух серий «смешаны». Калевипоэг на коне с занесенным над головой мечом — а рядом со зрителем пронизывает взглядом Яреско, тоже на коне. Так же рядом — любовные сюжеты, изображение врагов из обоих произведений.

Как отмечает Полина Лимина, условно выставка разделяется на четыре части. В одном зале разместили работы, где изображены оба героя и среда, в которой они живут и борются. Во втором зале раскрываются отношения героя с женщиной, любовные линии, а также тема врагов.

«Все началось с «Калевипоэга», -рассказывает о появлении выставки Полина Лимина. — Это не очень известная вещь в творчестве Сергея Якутовича. Я посмотрела книгу, и когда думала, как представить чисто «Калевипоэг», мне показалось, это может потерять определенную импульсивность. В нем нет своего внутреннего конфликта, его нужно с чем-то столкнуть, придать контраст, чтобы это была не просто очень красиво сделанная легенда. «Перекоп» для меня всегда был как будто противопоставлением «Калевипоэгу» в творчестве одного автора. Поэтому импульсом была именно книга с эстонским эпосом, но потом добавился «Перекоп».

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К КНИГЕ «ПЕРЕКОП», 1987 Г.

АКТУАЛЬНЫЕ «ЗВЕРИ»

Нестора Махно для «Перекопа» Якутович сделал очень похожим на обезьянку. «Отдельная тема — почему врагов сводили к звериным образам. Но также, если говорить о конце 1970-х, о 1980-х годах, это часто использовалось для изображения «американского врага». Например, капиталиста изображали в виде мартышки или свиньи, именно этих животных считали олицетворением враждебного в коллективной общественной мысли. Здесь это с определенной иронией переносится на более отдаленные исторические сюжеты», — комментирует Полина Лимина. Кстати, что-то звериное, волчье есть и в образе Яреска. Приходят в голову тотемы, которые «в начале времен» были для первобытных людей теми же героями.

Относительно коньюнктурности работы с «Перекопом» Полина Лимина говорит: «Конечно, всегда есть и финансовый аспект заказа, но «Перекоп» Олеся Гончара отличался от других конъюнктурных дел. Также это единственная книжная работа Сергея Якутовича того периода, когда он обращался к чему-то более современному, изображал не казаков, не эпос. Мне кажется, это тоже сыграло значение — ему хотелось попробовать что-то в более актуальном разрезе. Как раз в 1980-х годах Сергей Якутович именно в станковой графике обращается к злободневным темам, как, например, неравенство классов. Эта книга по времени появления очень совпадала с теми поисками».

Особенность иллюстраций в «Перекоп» — цветные фрагменты. «В «Перекопе» Сергей Якутович экспериментировал с цветом, это одна из немногих книжных серий тех лет, которую он также рисовал акварелью», — замечает Полина Лимина. Синие, красные, зеленые ленточки отсылают к разным политическим силам, так можно определить, кого представляют те или иные герои.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К КНИГЕ «КАЛЕВИПОЭГ», 1981 Г., АВТОРСКАЯ ТЕХНИКА

ОГЛЯНУТЬСЯ НА ИДОЛА

Проблемой стал поиск названия проекта. «Если назвать выставку «Сергей Якутович. Герой», это сразу создает ассоциацию с художником. Хотя я считаю его одним из лучших в ХХ и ХХІ веках, не хочется сразу настраивать зрителя, что он идет, условно, на выставку героического художника. Я стремлюсь не давать художникам однозначных признаков выдающегося, известного, героического или какого-то еще, — рассуждает Полина Лимина. — Другой момент — герой сразу ассоциируется с чем-то близким и не отдаленным во времени, а здесь мы обращаемся к истории, к тому, на что можем оглянуться с определенной дистанции. Как по мне, это достаточно удобное распределение, идол — это о чем-то, что уже отошло в прошлое, и сейчас мы можем его анализировать».

Эта мысль отображена и в кураторском тексте к выставке: «Идол уже утвердился, сформировался в определенном подобии — так же, как и визуальное произведение является завершенным; герой предстает более динамичным, неопределенным и переменчевым. Первого легче анализировать, вторым — вдохновляться».

ПЕСНЯ ШЕСТАЯ. ИЛЛЮСТРАЦИЯ К КНИГЕ «КАЛЕВИПОЭГ», 1981, АВТОРСКАЯ ТЕХНИКА

ВСТРЕТИТЬ КАЛЕВИПОЭГА

Своего Калевипоэга Сергей Якутович в определенном смысле нашел на улице Таллинна. Об этом художник вспоминал в автобиографичных записях. «Георгий Якутович (отец Сергея, знаковый график. — Ред.) натолкнул его на то, что он должен войти в эту культуру, должен увидеть этих людей. Сергей специально поехал в Таллинн и на улицах города просто увидел этот типаж — очень высокий крепкий белокурый юноша», — говорит Полина Лимина.

Вообще сюжет «Калевипоэга» родом из древних народных переводов, а как литературное произведение его в середине ХІХ века оформил просветитель и врач Фридрих Кройцвальд, автором идеи был его друг Фридрих Фельман. Произведение подавалось как реконструкция устного эпоса. Эстония тогда была частью Российской империи, первую версию «Калевипоэга» не напечатали из-за цензуры.

ЗЕРКАЛО ОБЩЕСТВА

Образы Калевипоэга и Яресько объединяет определенный подъем. Понятно, что в фигуре, которая претендует на звание героя, пытаются заретушировать отрицательные черты, тогда как позитивные выставляют на первый план. «Также черты героя будто бы становятся отражением того, каким себя хочет видеть общество. Поэтому общее в обоих произведениях — это и мечта о самих себе в каком-то лаконичном образе», — говорит Полина Лимина.

Поиски героя очень актуальны и для современного украинского общества. «Эта выставка может помочь каждому человеку, который задумается над вопросом современной героизации. Прежде всего, чтобы понять для себя, что часто герой — нечто сотворенное. То, что мы вкладываем в героя, не взялось ниоткуда, нередко это не является характеристикой конкретного человека. Есть высказывание, что красота в глазах того, кто смотрит, так же образ героя может даже больше рассказать о нас, — говорит Полина Лимина. — Возможно даже, в нашем актуальном понятии героизма, которое мы прикладываем к разным людям, это скорее говорит о том, чего нам не хватает».

Попытаться разобраться в том, чего нам не хватает, и познакомиться с «Идолами» Сергея Якутовича можно до 28 августа в «Я Галерея». Также о теме героев в творчестве художника можно прочитать в новой истории на сайте Yakutovych Academy http://yakutovych.academy/, это медиа-проект об искусстве и социуме сквозь призму истории династии Якутовичей.

***

В интернете можно найти сжатый перевод сюжета эстонского эпоса. Калевипоэг после ряда приключений стал королем Эстонии, и достаточно успешным, но в конечном итоге пострадал от проклятия кузнеца, сына которого убил еще в начале истории. Заколдованный меч отрезал герою ноги. Бог Таара реанимировал его и послал охранять врата ада. Сброшенный с постамента герой стережет антигероев. Но постамент никогда не пустует.