К местности Приорка мы долго едем маршруткой, до метро здесь далеко. С достопримечательностями и древней историей обычно ассоциируется центр столицы, однако это место тоже имеет богатое прошлое. В середине ХІХ века здесь поселился Вильгельм Кристер, человек, благодаря которому Киев обрел славу города-сада.

Бывшее место отдыха богемы, покрытое лесами, с вековыми дубами и буками, сейчас хотят «засадить» многоэтажками. Местные жители изучают историю урочища Кристера и защищают его от застройщиков. Среди таких активистов — Татьяна Ратушняк и Ярослав Шиманский. Вместе с ними мы отправились на прогулку по местности и поговорили о ее прошлом и настоящем.

ЗДЕСЬ ЖИЛИ МОНАХИ И ХУДОЖНИКИ

С Татьяной и Ярославом мы встречаемся на улице Вышгородской. «Эта улица была здесь издавна, еще при Киевской Руси. Этой дорогой киевские князья ездили к своей резиденции в Вышгороде, — начинает разговор Татьяна. — Улица тянется до самого железнодорожного моста, это микрорайон Куреневка. А то, что по нашу сторону железнодорожного моста, называется Приоркой».

Есть несколько версий, откуда Приорка получила название. Еще в XVII веке здесь жили католические монахи доминиканского ордена, приор — это титул настоятеля монастыря. Также существует версия, по которой в исторических документах Приорка называлась «Преваркой». А это слово, объясняет Татьяна, значит «предместье».

«Приорка интересна тем, что приблизительно 200 лет назад из обычного предместья начала превращаться в дачные имения известных людей, — рассказывает активистка. — Помимо того, что эти люди были богатыми, они также были богемой. Рядом жил художник Сошенко, здесь у него были мастерские, ученики. Поэтому недаром Кристер выбрал именно это место».

РАБОТАЛ НА ТКАЦКОЙ ФАБРИКЕ И МЕЧТАЛ О САДАХ

Вильгельм Кристер происходил из Южной Саксонии. В Германии он научился ткацкому делу и впоследствии по приглашению князя Радзивилла приехал в Киевскую губернию Российской империи. Кристер работал на фабрике князя в местечке Хабное — сейчас это поселок Полесский, он находится в Зоне отчуждения, там живут только одиночные самоселы.

«На то время ткацкое дело приносило огромные прибыли. В Хабном делали сукно и шили одежду, — говорит Татьяна. — На фабрике Кристер заработал большие деньги и наконец смог осуществить свою мечту. Он не хотел работать всю жизнь на мануфактуре, ему были нужны деньги, чтобы осуществить свою мечту. А увлекало его садоводство».

Кристер ездил в Хабное из Киева как раз по вышгородской дороге, проезжал через Приорку и полюбил эту местность. В конце концов в 1850 году он купил здесь большой участок земли, 38 десятин — в современных единицах площади это 54 гектара. «Владения Кристера начинались возле современной улицы Красицкого. Тянулись они до улицы Западинской. И в другую сторону — до массива Виноградарь», — показывает Татьяна.

САЖЕНЦЫ КРИСТЕРА ЗНАЛИ ДАЖЕ В ЕВРОПЕ

Немецкий предприниматель отнесся к новым владениям бережно. «Прежде всего Кристер начал строить дом, а вокруг него разбил шикарный парк. За парком были сады. Сады были нужны не столько для урожаев, сколько для того, чтобы выводить новые сорта растений, семян и продавать это, — объясняет Татьяна. — Фактически мы имеем кусочек своей Голландии, чья визитка — семена».

Местные жители обращались к Кристеру за саженцами и семенами, иногда приносили что-то свое. В конечном итоге саженцы из этого имения стали поставлять не только киевлянам, но и в Европу. Татьяна акцентирует, что Кристер фактически положил начало озеленению Киева. У него были хорошие саженцы, он разводил деревья-экзоты, и все это начало масштабироваться. Помимо этого Кристер создал водоемы, где разводил рыбу, имел самую большую в Киеве пасеку. Местные настолько уважали предпринимателя, что стали называть участок, где он жил и работал, урочищем Кристера.

ТРУДОВАЯ КОЛОНИЯ И СЕКРЕТНЫЙ ОБЪЕКТ

«Все было красиво и хорошо, пока не пришли «красные», — продолжает Татьяна, когда продвигаемся вглубь бывшей усадьбы. — Сам Кристер умер в 1890 году, его сын Юлиус принял имение в наследство и тоже занялся садоводством. Он даже докупил земли, развивал дело. С приходом советской власти у Кристеров забрали имение и землю и начали хозяйничать, как это понимают. Сначала сделали трудовую колонию для несовершеннолетних. Потом здесь были лаборатории военно-промышленного комплекса. До сих пор не известно, чем именно там занимались, но все знали, что здесь опасно. Территорию охраняли военные с автоматами, туда нельзя было подойти ближе чем на 30 метров».

Потом на территории усадьбы появился Институт хлора. «Исследования с хлором всегда несут определенную опасность, поэтому вероятно, это тоже было связано из ВПК», — рассуждает Татьяна. Но ближе к 1960-м и эту структуру свернули и сделали здесь Институт пищевой химии и технологии, сейчас — Институт пищевой биотехнологии и геномики НАН Украины.

«Приблизительно в 1980 году в Институт пищевой химии пришел работать мой отец. Он делал здесь соевую пасту, цукаты и т.п., — делится Татьяна. — Еще отец общался с людьми, которые работали в Институте хлора. Они откровенно говорили, что когда Институт хлора отсюда ушел, его сотрудники закопали что-то вдоль забора. Никто не знает, что именно, потому что документы по его работе находятся в Москве. Местные жители знают, что здесь что-то есть. Они не могут подтвердить свои слова документами, но и власть не может гарантировать, что здесь ничего нет».

Активисты даже написали письмо в СБУ о «наследии» Института хлора. Но в Службе безопасности ответили, что не имеют документов, чтобы комментировать ситуацию.

Что касается потомков Кристера — а у него было шестеро детей — то многие из них выехали за границу. Некоторые остались, но ради безопасности сменили фамилии. Жители урочища Кристера нашли их и поддерживают общение. «Потомки Кристера очень талантливы. Так, один из них пишет иконы в Киево-Печерской лавре, другой — дирижер и певец», — говорит Татьяна Ратушняк.

СОКРУШИТЕЛЬНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ

Мы подходим к руинам дома Кристеров. Резные украшения красивы до сих пор, хотя теперь не украшают фасад, а торчат из кучи сгнивших досок — того, что когда-то было двухэтажным зеленым домиком. Самое печальное, что такое состояние дома является результатом «опеки» столичной власти.

«До 2011 года дом стоял в более-менее нормальном состоянии, — вспоминает Татьяна. — Имение внесли в перечень недавно обнаруженных памятников и решили реконструировать. По распоряжению власти крышу разобрали, чтобы переснять образцы всех элементов и восстановить дом. Крышу сняли, вода лилась, и за семь лет дом разрушился полностью, остался только флигель из кирпича. А деньги на реставрацию куда-то делись».

Территорией, где стоит руина дома, владеет Институт пищевой биотехнологии и геномики. Присматривают за ней слабо. «Возможно, не потому, что не хотят, а потому, что не имеют на это денег», — отмечает Татьяна. Активистка хочет показать 150-летний бук возле развалившегося дома, но охранник института замечает нас и хочет выгнать. Говорим, что идем в ветеринарную клинику на территории, немного стоим в ее коридоре и продолжаем путешествие.

ПОД ЛЕГЕНДАРНЫМ ДУБОМ

До бука мы не дошли, но легендарный дуб Кристера увидели. Это дерево считается вторым по возрасту дубом Киева, ему около 500 лет. Обхват ствола — 6,2 метра, то есть обхватить его смогут шесть-семь взрослых. Дуб является памятником природы местного значения.

«Говорят, под этим дубом отдыхал и Кристер, и Тарас Шевченко, который приходил к нему в гости, — рассказывает Татьяна. — Эти места также считаются шевченковскими. Обратите внимание: здесь есть кинотеатр, площадь имени поэта, поселок Шевченко, дом-музей на Приорке, переулок Кобзарский. Дело в том, что когда Шевченко вернулся из ссылки, то ездил по Украине, присматривался, где купить дом. Последний его визит сюда был в 1859 году, он поселился на Приорке. Выбрал это место, потому что ходил к своим друзьям-художникам, в частности к Сошенко. По дороге проходил через имение Кристера. Так они и познакомились». 

Мы идем дальше и замечаем еще один дуб — без таблички, но тоже очень крепкий. По обхвату понятно, что ему несколько сотен лет. Вообще вековых дубов здесь не один десяток. Но, как оказалось позже, не все относятся к этим деревьям с уважением.

ФЕЙС-КОНТРОЛЬ В ЖИЛОМ КОМПЛЕКСЕ

На территории урочища Кристера в 2000-х годах появился жилой комплекс «Парковый город». Его владельцы пытаются убедить местных, что именно их ЖК стоит на Кристеровой горе — ведь это хорошая приманка для покупателей квартир. «Если бы территория «Паркового города» была горой, там не было бы водоемов», — апеллирует Татьяна.

Часть бывшего имения Кристера стала, в сущности, придомовой территорией жилого комплекса. Люди, которые не живут в нем, могут зайти туда только по пропуску, который выдает охранник. Для этого нужно показать паспорт. Пропуск мы получили и зашли посмотреть, как здесь все облагорожено.

«Территория красиво обустроена — претензий нет. Другое дело — этот режим пропуска, — продолжает Татьяна. — Аргументируют это тем, что посторонние пьют, гуляют. Был досадный случай: кто-то отравил лебедей, которые здесь жилы. Кто это сделал — неизвестно. Однако сказали, что закроют территорию, потому что приходят чужие и вредят. Но все равно это абсурдно».

Местные боятся, что если на территории урочища построят новые высотки, против которых они сейчас борются, другую часть парка тоже закроют.

ЧЕТЫРЕ РАЗА ВАЛИЛИ ЗАБОР

И тут мы подходим к самому «горячему» участку в урочище. «Здесь было 300 деревьев», — читаем надпись красными буквами на бетонном заборе. «Утром 29 декабря 2017 года, когда мирные жители готовились к праздникам, приехали 100 титушек, стали цепью, запустили людей с бензопилами, и те, как ни кричали местные бабки, вырезали деревья и уехали», — вспоминает Татьяна. Срезали несколько сотен деревьев, в частности девять дубов.

Чтобы поставить забор и срезать деревья, застройщику, компании «Будинвест КМ», была нужна карточка на нарушение благоустройства. «Этот документ они запросили 28 декабря и в тот же день его получили, — отмечает Татьяна. — Компания должна была предоставить для этого пять документов, но подготовила всего два: выдержка из Государственного реестра вещественных прав на недвижимое имущество и разрешение Государственной архитектурно-строительной инспекции».

Под угрозой и до сотни деревьев рядом. На их стволах нарисованы номера. По словам активистов, так помечают деревья, которые хотят спилить. «Вот дуб, которому более 100 лет, и его тоже планируют срезать», — показывает Ярослав Шиманский.

В январе местные валили забор вокруг сомнительной застройки четыре раза. «Сначала забор был металлическим, зеленого цвета — мы шутили, что так наша власть озеленяет Киев. Этот забор снесли 6 января. Потом стоял бетонный, и его тоже снесли. В последний раз забор ставили не просто на тумбы — застройщик прокопал ров, залил его бетоном, поставил добротные распорки и успокоился. Но народ умен. У каждой бетонной плиты есть металлическое «ушко», чтобы ее мог переносить кран. К этим «ушкам» люди привязали тросы, их — к автомобилю, машина тянула, люди толкали с другой стороны и забор упал. После этого застройщик уже не знал, как еще укрепиться, и пока все так и лежит», — говорит Татьяна.

НАЧАЛО ДИАЛОГА С МЭРИЕЙ

В январе местные активисты зарегистрировали петицию на сайте Киеврады, чтобы защитить гору от «компании с украинским названием, но с российским владельцем», который хочет строить ЖК, ради которого вырубали деревья. Что касается российского владельца — интересный фокус. До 10 января в Едином госреестре конечным бенефициаром «Будинвест КМ» значился Николай Завьялов, гражданин России с московской пропиской. Сейчас это гражданин Лихтенштейна Сильвио Фогт.

1 апреля петиция собрала необходимые 10 тысяч голосов. И уже 3 апреля состоялась встреча громады с представителями столичной власти, в частности с заместителем главы Киевской городской госадминистрации Александром Спасибко.

В «Фейсбуке» активисты поделились результатами встречи. Так, Александр Спасибко поручил подготовить обращение в Государственную архитектурно-строительную инспекцию о законности выдачи градостроительных условий и ограничений на уже скандальный комплекс жилой застройки по адресу Вышгородская, 47-Ж. Также нужна  перепроверка этого объекта городским департаментом по вопросам государственного архитектурно-строительного контроля при участии общественности. А департамент городского благоустройства должен предоставить докладную записку об основаниях оформления контрольной карточки на нарушение благоустройства застройщиком с четкими ссылками на нормы законодательства.

Оптимистичное начало, но важно, чтобы эти заявления превратились в практические шаги.

«Мы видели проект этого жилого комплекса. Там четыре 25-этажки, и все подъезды выходят в парк. Поэтому парк фактически становится придомовой территорией, — добавляет Татьяна. — К тому же у застройщика до сих пор нет строительного генерального плана на этот объект. Поэтому не факт, что деревья нужно было резать — возможно, дома пойдут как-то иначе».

Ярослав добавляет, что в проекте Генерального плана Киева до 2025 года, который мэр столицы обещал утвердить в этом году, все спиленные деревья являются территорией парка Кристерова гора.

«МЫ И СВОЙ ДУБОК ЗДЕСЬ ПОСАДИЛИ!»

Прогулку завершаем по подъему на Кристерову гору. Она действительно довольно крутая, мы даже запыхались. Это, конечно, не юридическая аргументация, но прекрасно доказывает, где собственно гора.

Есть версии, что на горе находился семейный склеп Кристеров. Также здесь могла быть пасека. Сейчас местные установили там за свои средства табличку в память о садовнике. На верхушке горы Ярослав Шиманский показывает «два влюбленных дуба», как называют два дерева, которые как будто тянутся друг к другу ветвями.

«Мы и свой дубок здесь посадили! У меня случайно пророс желудь, а здесь есть пустой участок. Вот мы и высадили дуб, ему еще нет и года», — Татьяна показывает тонкую веточку, огражденную кусками кирпича. Активисты хотят засадить территорию урочища деревьями, чтобы для застроек не осталось места.

«За парком фактически не ухаживают, на деревьях много омелы. Считаем, что это делается специально: сначала запустить, а потом застраивать», — акцентирует Татьяна. Активистка показывает упавшее дерево, обильно увешенное омелой.

В урочище происходит немало чудес. Идя по горе, замечаем несколько частных домов среди деревьев — законность их появления на территории памятника природы сомнительна. Есть храм УПЦ, который, по словам Татьяны, строили под лозунгом «здесь всегда была церковь», хотя в исторических планах активисты ее не видели. Есть кафе с террасой, которое по документам идет как общественный туалет. Впрочем, Татьяна убеждает: «Сейчас картинка здесь печальная, но будем все обустраивать».