Почему я могу быть украинкой только здесь

Меня часто спрашивают, почему я вернулась из Варшавы, бросив университет и призрачные европейские возможности. А действительно, почему?

За  иностранным образованием едут в страну, на которую хватит денег, нервов и знаний. Меня родители отправили в Варшаву, я всегда хотела выучить польский, любила путешествовать и считала, что это не так далеко от дома. Лично для меня эта мысль оказалась ошибочной, я переехала в Европу в переломный 2014 год. С тех пор изменилось все, для всех и навсегда.

Сначала я - семнадцатилетняя девушка - радовалась. Ведь казалось, что в Варшаве могла чувствовать себя патриоткой больше, чем дома. До Майдана трудно было позиционировать себя как сознательную украинку в провинциальном городке Харьковской области. За «соловьиный» тебя клеймили «бандеровкой», осуждали и не хотели общаться. Приходилось менять школы, переписывать сочинения, спорить с учителями истории, для которых Мазепа все еще был предателем. Участников революции называли «майданутыми», а быть достойными жителями своего города могли только члены Партии регионов.

В Варшаве училось настолько большое количество земляков, что иногда ты забывал, где находишься. Мы здоровались друг с другом лозунгом «Слава Украине!», с гордостью называли себя националистами и часто бегали в Музей Майдана в Украинском доме, чтобы сделать селфи на фоне надписей наподобие «Мама, я экстремист» или посмотреть на польскую версию золотого батона.

Жизнь в Варшаве понравилось мне сразу. Европейская локация, удобный общественный транспорт, приветливые поляки, вкусный журек и чувство взрослости вроде бы затмевали все. Украина тогда была в тренде, нами интересовались, о нас читали, организовывали встречи в университетах, посвященные европейскому будущему нашей страны. Мы с радостью ели сало, привезенное из дома, пели украинские песни и не понимали до конца, какой ценой Украина стала популярной, попадая на первые полосы европейских изданий. Но, гуляя по безопасной, чистой и удобной для жизни Варшаве, я не могла отделаться от мысли, что нахожусь не в том месте. Моя семья была там, в каких-то несчастных, даже для украинских дорог, ста километрах от захваченного Славянска.

Мама и тетя волонтерили, бабушка собирала гуманитарку по всему городу. Они ездили в зону АТО, кажется, чаще, чем я в университет, занимались ранеными мальчиками моего возраста в харьковских больницах. Отчим тайком пошел в военкомат, чтобы записаться добровольцем в армию. К сожалению или к счастью, его признали непригодным для службы по состоянию здоровья. Они скупали свечи, крупы, консервы и скотч. Тогда были популярны статьи со страшными названиями «Что делать в случае оккупации» или «Как выжить во время войны». И я вычитывала, зачем же нужен тот скотч. Но статьи под названием «Что делать девушке в тысяче километров от дома, который находится в опасности?» я не могла найти. Поэтому не знала, что мне делать.

Многие знакомые из общежития приехали из Луганска, Донецка и так же из Харькова. Они говорили, что родителям легче, если хотя бы нас нет сейчас дома, что надо радоваться Европе, молодости и жизни. Я до сих пор удивляюсь, как им удавалось сохранять спокойствие, даже когда родители не выходили на связь по несколько дней и они знали, что обстреливают их родной город.

Через несколько лет мама призналась мне, что тот год был самым страшным в ее жизни. Потом они многое от меня скрывали, параллельно звоня знакомым из Европы, которые могли бы меня материально поддержать в случае чего. Когда я приезжала, меня отправляли раздавать листовки, чтобы собирать помощь для армии. Но в зону АТО так и не брали. Даже проезжая возле блокпостов, меня успокаивали, что это всего лишь номинальные меры безопасности. Сейчас мне стыдно, потому что я была настолько маленькой, что родителям приходилось обманывать меня, как ребенка.

Оказывается, я не знала, на что способны мои родные и какими они могут быть на самом деле. Знакомый из нашего города ушел в армию, и во время моего очередного приезда мы с мамой поехали покупать ему термобелье и заказывать бронежилет. В тот момент я увидела мою новую маму, которая разбиралась, что именно надо покупать и сколько стоит хорошее военное снаряжение, ведь она делала это далеко не в первый раз. Моя мама. Она читала мне книги, варила борщ и планировала поехать в Китай. А теперь стояла передо мной и покупала бронежилет. На войну. Парню, которого я знала с детства.

Однажды родные все-таки сказали мне, что если связь полностью оборвется, то должна не паниковать и ждать. Было жутко. Я поняла, что страх никогда не станет привычкой. Война у меня дома не могла быть неожиданной, все готовились к ней. Мы видели картину войны на Донбассе, хорошо понимая, как стремительно развивались события. Волноваха, Иловайск, Саур-Могила, аэропорт... Все смешалось в моей голове, это была одна кровавая рана. И мы притаились в ожидании новой.

Думать об учебе я больше не могла, дни за рубежом казались все более невыносимыми, я рисовала план, как добраться домой, если мама завтра не появится в сети. Это не была истерика маленькой девочки, ведь войной дышала и жила вся Украина. Когда глаза набухли от слез и недосыпания, а пальцы от прокрутки ленты новостей, я вернулась домой.

Теперь я знаю, что могу быть украинкой только здесь. Да, с сепаратизмом, грязными вокзалами, советской системой образования, коррупцией и пока совсем не европейским уровнем жизни. Но я открыла для себя по-новому Украину, мою семью и себя саму. Потому что не смогла быть так далеко от дома, когда на пороге стоял враг.