Демократия по-шведски

Концентрация выборов в европейских странах в этом году, кажется, превысила все мыслимые лимиты. Можно вспомнить драматичные президентские выборы во Франции весной, можно согласиться с тем, что выборы в немецкий Бундестаг, которые пройдут в воскресенье, во многом будут определять всю европейскую политику на последующие четыре года, и можно вспомнить о драме президентских выборов в Сербии и парламентских — в Македонии. Выборы в Швеции в прошлое воскресенье не были ни драматичными, ни определяющими. Они просто были по-своему чрезвычайно интересны с очень разных точек зрения.

Интересны, чтобы не сказать весьма необычны, избирательное законодательство и традиции. Здесь есть вещи, которые принципиально не отличаются между собой в разных странах, считающих себя демократическими. И есть вещи, которых в других странах, даже в высокоразвитых демократиях, просто не может быть. Выборы в Швеции построены не столько даже на невероятно точном соблюдении закона, сколько на доверии — между обществом и государством, между людьми, между партиями и так далее. К участию в выборах в Риксдаг — парламент — допускаются только граждане страны, но голосовать на выборах в органы местного самоуправления могут и те, кто легально живет в Швеции не менее трех лет. Председатель участковой избирательной комиссии обязательно проверит наличие карточки избирателя, но совсем не обязательно потребует показать удостоверение личности. Доверие. Бюллетени в урну бросает не гражданин, а представитель участковой комиссии, в конверте, который дает ему гражданин. При этом гражданин мог проголосовать по почте еще за месяц до выборов — по всей стране в почтовых отделениях были открыты специальные помещения. Более того — уже проголосовавший гражданин может изменить свое решение. Ему достаточно послать соответствующее письмо и указать, какой по номеру конверт с бюллетенями следует считать недействительным (эти конверты почта регистрирует по номерам). Более того — в Швеции существует практика, когда осужденные за не слишком значительные преступления могут свободно выйти и проголосовать. Как правило, заключенные без всяких приключений возвращались назад в свои камеры. Голосовать можно и по поручению.

Бюллетени со списками не выдаются под подпись, а просто берутся. По окончании голосования (в восьмом часу вечера) все голоса пересчитываются, и сначала не составляется протокол, а просто сообщается по телефону, сколько за какую партию подано голосов. Потом высылаются сами голоса. Потом все суммируется, и утром в понедельник гражданин уже знает из выпуска новостей, какие партии с каким результатом победили на выборах, а самое позднее — в среду он знает и фамилию нового премьер-министра (в данном случае правящей партией остались социал-демократы, а премьером — Йоран Перссон). Кабинки для голосования — так их можно назвать только символически: скорее, это высокий столик, немного обтянутый с трех сторон зеленой материей. Кстати, и специального государственного органа, который бы занимался только выборами, до прошлого года в стране не существовало. Выборы проводились по списку налоговой регистрации граждан. Школы накануне дня выборов проводят учебно-тренировочные голосования с обнародованием результатов, которые не всегда совпадают с «настоящими». Тренировки учеников проводятся на настоящих бюллетенях с настоящими списками (эти партийные списки — всегда свои в каждой провинции).

Агитация в день голосования не запрещается. Ее запрещается проводить на самих избирательных участках, но не под их дверями. Агитация проходит очень спокойно. Финал кампании поразил нордическим спокойствием. Даже последние теледебаты между председателями партий-соперниц за сутки до выборов проходили настолько спокойно, что казалось, это просто обсуждение какой-то проблемы между экспертами. День выборов ничем особым не выделялся из всех других до самого вечера, когда на телеэкранах пошли первые предварительные результаты, а в штаб-квартирах партий устраивались вечеринки. На одной из таких вечеринок отметились симпатики Народной партии (либералов), достигшей значительного роста — ночью в довольно холодную погоду успех праздновали купанием в фонтане в центре Стокгольма.

Относительный успех либералов — свидетельство того, что и Швецию не обошла «правая волна», но здесь, в отличие от соседней Дании, сторонников антииммиграционной политики любят меньше. Возможно потому, что шведское общество на 18 процентов состоит из иммигрантов в первом или во втором поколениях. Впрочем, и здесь не все соответствует традиционно-стереотипному представлению о шведской толерантности. В Нака, пригороде Стокгольма, на одном из избирательных участков только что проголосовавший швед посмотрел на группу международных наблюдателей, вооруженных соответствующими бейджами, и проговорил вполголоса: «Я и не знал, что здесь так много иммигрантов».

Голосование в провинции ничем не отличается от голосования в Стокгольме. Разве что есть районы, где традиционно голосуют или за социал-демократов, или за христианских демократов, или за зеленых (они на этот раз едва прошли). Если спросить простого шведа, то он сразу скажет, что он недоволен высокими налогами. Тем не менее, партии, выступавшие за сокращение налогов, большую приватизацию (прежде всего, медицины), вместе набрали меньше левоцентристов. Потому, объясняют аналитики, что настоящих конкурентов премьер-министру Перссону сегодня нет, и партии не представляют убедительных доказательств того, что именно они достойны победы. Хотя до выборов считалось, что левые и правые в принципе имеют равные шансы (и разница между ними, скорее, номинальная). Шведы жалуются, что уровень явки избирателей на этот раз был чрезвычайно низок — приблизительно 79 процентов (на выборы в Европарламент приходит вдвое меньше).

Если верить международным экспертам, выборы являются важным показателем демократического развития. В таком случае высший уровень развития демократии не всегда совпадает с традиционными представлениями. Швеция представляет собой прекрасный образец того, что может быть. Если достичь единения нации как таковой, если иметь несколько десятилетий устойчивого спокойного постепенного развития, если культивировать взаимоуважение и доверие в обществе. Возможно, это и не пример для наследования, а просто опыт, которому место — все же в жизни, а не в музее.

«День» благодарит Шведский Институт за предоставленную помощь.